– Что-что?
– Да ничего.
Джульетта не была в настроении признаваться, что ей самой надо было заняться выяснением отношений с одним мужчиной – задача, которая была бы не такой пугающей, не путайся у нее под ногами Алма и Робби. А с другой стороны, может быть, присутствие посторонних немного ослабит напряженность, возникшую между ними, даст ей время все обдумать как следует.
– Должна признаться, – сказала Алма, – что, увидев, как Джеффри добр к Робби, я немного стыжусь того, что пыталась тогда его провести. – В ответ на изумленный взгляд Джульетты Алма объяснила: – Во. время пикника. Джозайя Уилкокс меня на это подбил: сказал, что подозревает, будто Джеффри может оказаться шпионом, и велел мне вытянуть из него все его тайны.
– Но это же нелепость!
– Ну, вы же не можете спорить, что эти проклятущие приграничные разбойники донимают нас сильнее обычного с тех пор, как он здесь появился. – Алма искоса посмотрела на нее. – Подозрения высказывал не один Джозайя. Практически все горожане были на его стороне. Джозайя решил, что вам об этом лучше не знать – на тот случай, если вы с Джеффри сговорились.
Джульетта не могла бы сказать, что потрясло ее сильнее: воспоминание о том, какую ревность она почувствовала, глядя, как Джеффри отправился с Алмой на пикник, или известие о том, что жители города Дэниеля – ее города! – составили тайный план, не посвятив в него свою уважаемую мисс Джей. Больше того – они подозревали ее в сговоре с бандитами, и вообще вели себя так, словно она им ничуть не нужна. И в сердце ее шевельнулся крошечный червячок разочарования.
– Так вы избавились от подозрений? Джульетта даже не пыталась спрятать обиду, прозвучавшую в ее вопросе.
Алме хватило совести покраснеть.
– Я сама напомнила им, что вы не стали бы иметь дел с приграничным разбойником. А что до Джеффри, то все решили, что если бы его сочли неблагонадежным, то солдаты не выпустили бы его из Форт-Скотта.
– Он вполне благонадежен. – Странно, почему Джульетте так легко защищать человека, которого она сама называет сумасшедшим? Тем не менее это было так. Она говорила так легко, словно репетировала эти слова несколько дней, и испытывала ту же уверенность относительно его поступков, которая прежде так ее смущала. – Если уж на то пошло, мы должны радоваться, что он оказался здесь. Он готов защищать город ценой своей жизни. – «Словно рыцарь, за которого он себя выдает, когда надо встать на защиту королевства», – хотела добавить Джульетта, но произнести этих слов не смогла. – Пока он будет тут.
– А он собирается уехать? Мне казалось, он ездил в Форт-Скотт, чтобы получить земельный участок.
– Я… – Джульетта успела остановиться, прежде чем с ее уст сорвалось признание, что отъезд Джеффри пугает ее сильнее, чем пролет гусей, возвещающих приближение зимы: и то и другое означало холодное, безлюдное одиночество. Эта мысль оказалась слишком непривычной и болезненной, чтобы ею можно было поделиться с кем-то еще. Она вновь почувствовала прилив решимости уладить свои отношения с Джеффри и немного утешилась уверенностью, что обстоятельства заставят их быть рядом, так что он будет почти вынужден выслушать ее – пусть даже необходимость слушать ее извинения будет его бесить.
– Он не может уехать. У него конь захромал. Алма неопределенно хмыкнула, но на лбу у нее появились морщинки, говорившие об озабоченности.
Лошади уже топали по двору. Обычно вид своего дома, сараев, изгородей внушал Джульетте чувство уравновешенности, уверенности в том, что ее усердная работа и преданность приближают осуществление мечты Дэниеля. Сегодня все постройки показались ей неприятно примитивными: непродуманные здания, сбитые из скучно-серых, обветренных непогодой досок, просевшие там, где ее женской силы не хватило на то, чтобы подогнать их поточнее. Ее мысли сыграли с ней злую шутку, демонстрируя, какими безрадостными и печальными будут казаться эти места, если сарай не заполнит собой громадный конь Джеффри, а сам Джеффри не будет деловито расхаживать по двору и его низкий голос не будет звучно разноситься вокруг.
Джеффри спешился – как всегда с неожиданным для такого огромного мужчины легким изяществом – и сразу же повернулся к Алме:
– Ваш слуга, леди.
С этими словами он помог школьной учительнице слезть с седла, а потом повернулся к сараю и задумался, словно решая: пойти ли ему навестить своего больного коня или выполнить рыцарский долг и помочь спешиться также и Джульетте.
Разочарование сжало ей сердце, но она заставила себя гордо выпрямиться. Она ведь всю свою жизнь слезала с лошадей и садилась в седло без чьей-либо помощи – если не считать того единственного раза, в Форт-Скотте, когда Джеффри снял ее с лошади, обхватив за талию. Джульетта крепко стиснула ногами бока несчастного животного и сжала поводья крепче, чем монашка сжимает четки. Грубая кожа так сильно врезалась ей в ладони, что оставит после себя красные следы, а она только молилась, чтобы Джеффри подошел ей помочь, в то же время смущаясь тем, как сильно ей этого хочется.
Шли секунды, и смущение Джульетты перешло в глубокую обиду. Джеффри тянул время, снимая седельные сумки – те самые седельные сумки, в одной из которых была спрятана попона, послужившая ложем для страстных любовных игр, – а потом повесил их себе через плечо, по-прежнему не поворачиваясь к Джульетте.
Куры, не обращая внимания на разыгравшуюся драму, важно просеменили на двор, с любопытством взирая красными глазками на унижение хозяйки. Лошадь Джульетты встряхнула головой и фыркнула, выражая неудовольствие тем, что все еще осталась с седоком, тогда как остальные животные уже освободились от ноши.
– Простите меня, мисс Джей. Мне следовало раньше прийти вам на помощь.
Джеффри наконец повернулся к ней, видимо, заметив беспокойство лошади. Он протянул даме локоть, явно не желая прикасаться к ее руке. Джульетта смотрела на седельную сумку, прикрывшую его сердце, и думала о том, что обстоятельства не благоприятствуют тому откровенному разговору, который она планировала. Прекрасно. У них наверняка будет возможность поговорить позднее, когда она разместит Алму и Робби и сможет застать Джеффри одного. Она не станет рисковать и не заставит его слушать ее объяснения, пока он не успокоился. Ее собственная гордость тоже была ущемлена.
– Мне ваша помощь не нужна.
Гордо вскинув голову, она слезла с седла не в ту сторону, так что ее лошадь нервно прянула, налетев при этом на Джеффри. Он пошатнулся, но не упал, и ей пришло в голову, что им обоим хорошо удается держаться на ногах, какой бы удар они ни получили.
Джульетта вытерла ладони о юбку, пытаясь не признаться себе, как ей не хватает крепкой руки Джеффри.
– Что касается ночи, то мне было бы проще, чтобы вы спали в одной комнате со мной, Алма. Я точно не знаю, когда из Форт-Скотта вернутся солдаты, так что мы можем поставить для Робби раскладную кровать в комнате у Джеффри…
– Мы с пареньком не будем спать в вашем доме, – заявил Джеффри.
Джульетта изумленно заморгала.
– Ну, я признаю, что, когда приедут солдаты, мне придется попросить вас перебраться в сарай, но пока у вас нет причин покидать свою комнату.
– Это не комната, а храм, и я не желаю жить рядом с себялюбивым духом, который в нем обитает.
Алма испуганно вскрикнула:
– В вашем доме есть привидение, мисс Джей?
– Ах, Господи, ну конечно же, нет! – возмутилась Джульетта, провожая взглядом Джеффри, стремительно удалявшегося к сараю. Похоже, ему не терпелось это сделать с той секунды, как они въехали на двор. Робби шел за ним по пятам. У дверей Джеффри встретило радостное ржание, и Джульетта вспыхнула, представив себе, как умелые руки Джеффри треплют уши коня и гладят его шелковистую шею.
– Можете не краснеть, мисс Джей. Не могу винить вас за то, что вы не хотели никому об этом рассказывать. Господи, привидение на постоялом дворе! – Алма незаметно попятилась к своей лошади. – Я могу вернуться обратно к Уилкоксам. Надеюсь, что Ребекка не рассердится, когда я объясню ей, в чем дело. Или я могу пойти к Тэтчерам. Я уверена, что они возьмут меня к себе.
