Лоб лейтенанта Джордана недоумевающе наморщился. Джульетта испытала острую боль: сама она уже успела привыкнуть к странным словам Джеффри, но как их воспримет человек, который знает его не так хорошо? А в особенности профессиональный солдат, полный решимости подавить беспорядки, – ведь ему неизвестно, что все поступки Джеффри проникнуты благородством и порядочностью.
Но если можно было говорить о том, что нападение приграничных разбойников приходится кстати, то именно на этот раз: лейтенант был настолько озабочен этим, что не стал обращать внимания на непонятные высказывания Джеффри.
– У нас тут сил немало, но, наверное, лишний человек никогда не помешает. Вы ведь владеете огнестрельным оружием?
Джеффри обхватил рукой мнимый револьвер, прищурился поверх воображаемого дула и издал резкий горловой звук. Он безмолвно лгал, не нарушая словами свою драгоценную клятву – как это возможно, чтобы человек, только что бывший потрясающе честным, вдруг оказывался столь изворотливым?
– Из огнестрельного оружия я лучше всего знаю «кольт», – заявил Джеффри, запутываясь еще сильнее.
– Нет, так нельзя! – вскрикнула Джульетта. Оба мужчины, еще вчера относившиеся друг к другу с таким подозрением, единодушно повернулись к ней, став перед лицом опасности братьями по оружию.
О Боже, как это она позволила себе настолько запутаться в странной жизни Джеффри д'Арбанвиля?! Она пустилась в столь дальний путь, чтобы уберечь его от опасности, а вовсе не для того, чтобы смотреть, как он уезжает с незнакомым ему солдатом, чтобы вооружиться револьвером, с которым он еще не умеет обращаться. Он может ненароком убить сам себя. Он может случайно убить или ранить кого-то из окружающих. Он… он же почти беспомощен! Он… он потрясающе внушительный мужчина, подобных которому она в жизни не встречала.
Солнце стояло за спинами мужчин, к ногам Джульетты падали их тени. Они были почти одинаковой длины, хотя лейтенант Джордан сидел верхом на лошади, а Джеффри стоял. И не нужно никаких мерок, чтобы сказать, у кого из них плечи шире, а руки сильнее. Руки, отмеченные шрамами прошлых боев, руки воина… Эти руки могли с бесконечной нежностью обнимать женщину – и в то же время будить в ней самые бурные чувства. Чувства, которые она поклялась уничтожить.
Джульетта уже один раз позволила своим непослушным эмоциям помешать мужчине защитить город. За ее несдержанность заплатили своими жизнями невинные люди. Похоже, что прошлые ошибки ничему ее не научили. Волна стыда захлестнула Джульетту: как могла она быть настолько эгоистична, настолько безразлична к нуждам других!
– Я хочу вернуться домой, – прошептала она онемевшими губами.
Да, домой! Ей мучительно захотелось запереться в своем доме и восстановить те стены сурового равнодушия, которыми она с таким старанием окружила свою душу. У нее вдруг так ослабели ноги, что ей пришлось ухватиться за коновязь, иначе она упала бы.
– Вот ведь черт, мисс Джей! – У лейтенанта Джордана сочувственно потемнели глаза. – Я совершенно забыл, что вы вот так же потеряли мужа и родителей. – Он снова повернулся к Джеффри: – Как я ни благодарен вам за предложение помочь, я уверен: у нас хватит людей, чтобы справиться с той шайкой, которая сюда направляется. – Тут он нахмурился. – Конечно, вам придется ехать очень быстро, чтобы к ночи попасть в Брод Уолберна. Женщине нелегко за один день проделать путь в оба конца.
– Она не раз хвасталась своими способностями по этой части, – ответил Джеффри. Легкая улыбка, игравшая у него на губах, не позволила принять его слова за оскорбление.
Ласковое поддразнивание Джеффри придало Джульетте сил – так же как и то, что сам лейтенант Джордан освободил Джеффри от обязанности вступить в бой. Теперь ей не надо считать себя в чем-то виноватой. Она гордо подняла голову, готовясь принять брошенный Джеффри вызов, но в эту секунду их взгляды встретились. Тут Джульетта поняла, насколько редко он встречался с ней глазами, как часто притворялся, будто занят какой-нибудь повседневной мелочью, чтобы не посмотреть прямо на нее. И на этот раз он почти сразу же отвел взгляд, но она успела прочесть в его глазах какое-то чувство, которое истолковала как безнадежное томление – то же, что испытывала она сама. Джульетте снова пришлось уцепиться за коновязь.
– Мы через несколько дней будем сопровождать профессора Бернса обратно. Я сам к вам заеду, чтобы узнать, как у вас дела, – пообещал лейтенант. – А вам лучше позаботиться о том, чтобы благополучно довезти леди до дома.
– Я скорее умру, чем допущу, чтобы с ней что-то случилось, – сказал Джеффри.
Он произнес эту клятву с такой искренностью, что Джульетта не могла ему не поверить. Сердце у нее так радостно заколотилось, что она едва смогла расслышать прощальные слова лейтенанта Джордана, который по-военному отдал честь и увел за собой на привязи усталых коня и мула, пообещав прислать им для обратного пути пару свежих лошадей.
Когда они остались одни, Джеффри снова принялся разглядывать полученный им документ на землю. О! Ее защитник совершенно покорен листочком бумаги! Он приподнял его перед собой, словно пытаясь оценить, сколько света пропустит этот тонкий листок, потом поднял к небу, щурясь на яркое солнце и пытаясь разобрать просвечивающие сквозь бумагу буквы. Эта поза заставила его откинуть голову назад, отчего еще заметнее стали его сильная шея и крепкий подбородок, аристократический нос и чувственные губы.
Когда Джеффри закончил возиться с листком, то не стал складывать его как обычно, а скатал в тоненькую трубочку, а потом снова раскатал, словно это был крошечный свиток, и, склонив голову набок, опять принялся разглядывать написанное.
Тут он ей улыбнулся, и Джульетта невольно ответила на улыбку, словно разделив его нескрываемый интерес. Как это, наверное, чудесно – находить радость в самых простых вещах!
«А ведь я когда-то тоже была такая», – вдруг с изумлением подумала она. Когда-то ей казалось, что вот-вот произойдет нечто необыкновенное. Как она смогла, ничего не предпринимая, просто потерять это ожидание чуда?
Джульетте вдруг показалось, что в ее душе словно развязался какой-то туго стянутый узел – узел, удерживавший тогу обязательств и практичности, в которую она рядилась и которая так тяжело давила на ее плечи. Она же сама затянула этот узел, и нельзя, чтобы он так просто развязался! Но когда Джульетта попыталась вновь обрести былое состояние, узел получился гораздо менее надежным, не внушавшим доверия.
Она вдруг поймала себя на том, что, закрыв глаза, улыбается небу, наслаждаясь прикосновением солнечных лучей и ветерка к своей коже.
– День сегодня несравненно чудесный, правда, Джульетта?
– Да, – прошептала она.
Джульетта с трудом подавила желание окликнуть лейтенанта Джордана, чтобы попросить отвести ее к Агнес Фаулер. Возможно, скорчиться под одеялом во время нападения приграничных разбойников будет не так опасно для ее душевного спокойствия, как одной ехать с Джеффри д'Арбанвилем тридцать с лишним миль до дома.
