– Я смотрю перед собой, – тихо сказала она, протягивая руку к стеклу и касаясь протянувшегося ей навстречу призрачного отражения, – и вижу только тьму...

– Двое должны пройти тропами тьмы, чтобы достичь света, – произнес Саган, закончив фразу.

Мейгри покачала головой.

– Я не вижу света.

Саган видел. Саган видел свет, лунный свет, яркий и сияющий на чужой планете; он видел лунный свет, сверкающий на серебряной броне, на лезвии ножа у него в руках; видел лунный свет, отражающийся от крови из смертельной раны, от крови на его ноже и на его руках; видел лунный свет, холодно отражающийся в серых глазах, которые больше не видели луны, ничего не видели...

Картина смерти Мейгри от его руки часто посещала его, но никогда она не была столь отчетливой. Это испугало его, рассердило. Он ощущал себя скованным, ограниченным, пленником судьбы, не имеющим выбора. Он решил, что разберется с этим, резко убирая руки с плеч Мейгри.

– Нам многое надо обсудить, миледи, – холодно сказал он. – Зайдите ко мне в восемнадцать ноль-ноль.

Повернувшись, он так резко подошел к двери, что та едва успела открыться.

Мейгри удивленно обернулась и подумала, что если бы дверь не сработала, Саган в таком настроении вышиб бы ее.

Вздохнув, она снова повернулась к окну. Гроза утихала, выплеснув свою ярость, и теперь шел мрачный и унылый дождь.

– И снова вы решили поспорить с Богом, милорд, – сказала она уже ушедшему Сагану, глядя на свое отражение в стекле, отражение из слез. – Почему вы никак не остановитесь? Неужели не понимаете? Бог уже давно оставил нас, милорд. Давным-давно...

Дождь продолжался все утро, большую часть которого Дайен провел с Абдиэлем, отлучившись лишь на завтрак. Юноша ел в одиночестве, не испытывая особого желания разделить общество зомби.

Пищу прислужники Абдиэля готовили здоровую; больше о ней, пожалуй, ничего хорошего нельзя было сказать. Месиво по виду напоминало нечто среднее между овсяной кашей и тушеным мясом, пропущенными через мясорубку. Глотать это блюдо было легко; почти полное отсутствие запаха и вкуса не отвлекало от мыслей.

Проголодавшийся Дайен рассеянно отправлял в рот это варево. Оставшись в комнате один, без Абдиэля, юноша, к своему замешательству, обнаружил, что ему неприятно вспоминать старика, теперь казавшегося ему отталкивающим, а связь между ними – пугающей. Глядя на правую ладонь со свежими воспаленными ранками, он вспомнил, как гниющая плоть прижималась к его руке, и его чуть не вырвало. Лишь ненасытный юношеский голод заставил его продолжать трапезу.

Какой бы болезненной и отталкивающей ни казалась эта связь, было в ней и что-то волнующее. Дайен начинал представлять свой разум в виде странного дома Абдиэля, с зигзагами коридоров и сотнями запертых дверей. Получив доступ к разуму старика, он открыл многие из этих дверей, обзавелся новыми мыслями и идеями, новым опытом, новыми устремлениями.

Они обсуждали сегодня утром многие из этих мыслей и идей. Как ни странно, но когда он был рядом с Абдиэлем, он не ощущал того отвращения, которое испытывал, как только не видел ловца душ. С некоторым беспокойством Дайен вспоминал предупреждение Мейгри насчет того, что сильный разум способен подчинить себе более слабый.

«Не это ли Абдиэль делает со мной? – думал Дайен. – Не попал ли я под влияние, как его прислужники?»

«Нет, – решил он после долгих размышлений, выскребая пищу со дна чашки. – Нет, Абдиэль не подчинил меня». Дайен очень хорошо осознавал наличие у себя воли, знал, что не лишился ее. Он смутно помнил, как Абдиэль в первый раз проник в его разум, как между ними завязалась борьба, отозвавшаяся сильнейшей болью. И если Дайен эту схватку не выиграл, то, во всяком случае, и не проиграл.

Он снова представил образ дома. «Абдиэль пытался захватить весь дом, но я ему воспрепятствовал, хотя и пригласил войти. Он вошел и стал открывать двери. В мой разум, где раньше были лишь тьма и сумятица, хлынули свет и воздух... Я спросил у Абдиэля, что привлекло его внимание в обряде инициации. Он что-то увидел у меня в памяти и рассмеялся».

«Простите, мой король, – сказал тогда Абдиэль. – Но это был гипноз, иллюзия. О, не смущайтесь. Вы не первый, кто поверил. Не сомневаюсь, что Саган и миледи все сделали отлично».

«Но это выглядело... так реально! – возразил я. – Я еще помню, как шипы вонзались в мои руки, как огонь обжигал меня».

«Конечно же! Так же и пытки коразианцев, когда они взяли вас в плен. Ведь они не отрезали вам руку, как и эти шипы на металлическом шаре не пронзили вам кожу. Все это происходило в вашем мозгу».

«Но почему? – спрашивал я. – Почему они со мной так поступили? Почему они лгали мне? И все эти разговоры насчет Бога, не желающего, чтобы я воспользовался своей силой...»

«Зачем спрашивать, Ваше величество? Ответ вам известен. Вы все время знали ответ».

Да, пожалуй, знал. Просто не хотел допустить и мысли об этом.

«Именно так, – продолжал Абдиэль. – Тогда бы они не смогли управлять вами».

«Вы хотите сказать, – спросил я, – что я могу воспользоваться своей силой?»

«Вам придется научиться, но я могу помочь в этом, – скромно сказал Абдиэль. – Лорд Саган и леди Мейгри могли бы обучить вас, но они решили этого не делать».

«Каким же глупцом я был! Но я верил, доверял... особенно ей».

«Увы, мой король, – вздохнул Абдиэль, сильно помрачнев. – Не сомневаюсь в том, что, когда вы впервые встретили миледи после ее возвращения из добровольной ссылки, она искренне желала вам добра. Но не забывайте, Дайен, что она все больше поддавалась чарам лорда Сагана. Вы сами знаете, насколько легко он может подчинять своему влиянию».

«Да, я знаю».

«Не исключено, – размышлял вслух Абдиэль, – Мейгри еще не совсем потеряна, ее еще можно спасти. Если бы каким-то образом удалось вывести ее из-под влияния Сагана...»

«Этого не будет, пока он жив!» – сказал я Абдиэлю.

Абдиэль не ответил. Послышалось какое-то жужжание.

Дайен обхватил голову руками, зажал уши. Но оно становилось все громче, все настойчивее, пока не стало напоминать жужжание тысяч насекомых, заполнивших голову мальчика.

* * *

Дайен заснул. Его разбудил Микаэль, который пришел, чтобы проводить его к Абдиэлю. Хоть Дайен и находился в этом доме уже двое суток, он все еще нуждался в сопровождении, иначе заблудился бы среди этих похожих коридоров и лестниц. Попытавшись несколько раз запомнить путь, подсчитывая шаги, Дайен заметил, что Микаэль ни разу не вел его одним и тем же маршрутом и ни разу не оставлял его дважды в одной и той же комнате.

– Надеюсь, моих друзей целыми и невредимыми доставили до космоплана? – спросил он у Микаэля.

– Я сам их проводил, – ответил Микаэль. – Так приказал хозяин, поскольку Командующий прилетел на планету. Я дождался, пока космоплан не взлетел, после чего господин по имени Ансельмо, следивший за ними по приборам, сообщил, что они благополучно покинули орбиту.

– Странно, – сказал Дайен, немного подумав, – но я не думал, что Таск улетит... просто вот так.

– Почему же, Ваше величество?

Судя по вопросу, Микаэль выразил бы удивление, если бы в его безжизненном голосе были возможны хоть какие-то эмоции.

– Ведь вы сами приказали ему улетать. Дайен грустно рассмеялся.

– Я рад, что он сейчас вас не слышит, – сказал он и перестал смеяться. – Он не злился на меня?

– Нет, совсем не сердился. Но мне показалось, что он беспокоится о каком-то друге по имени Дихтер...

– Дикстер, – поправил Дайен, приободрившись. – Джон Дикстер. Да, все верно. Я лишь надеюсь, что они не станут прибегать к каким-нибудь безумным планам спасения... во всяком случае, пока я не вернусь. Думаю, мне пора возвращаться.