– Из гелиотропа. – Саган держал предмет прямо под светом люминесцентных ламп. – Гелиотроп, вырезанный в форме шара, установленный на обсидиановое основание. Гелиотроп, миледи.

Мейгри не могла вымолвить ни слова. Горло у нее болезненно сжалось, оно болело и горело, язык распух, во pтy пересохло. Саган бросил на нее пристальный предостерегающий взгляд, и она поняла, что он хочет что-то сказать. Если его намеки правдивы, то тогда за ними наблюдают и прослушивают каждое их слово. Но ей потребовалось сделать усилие, чтобы выговорить слова непослушными губами.

– Как... как интересно, милорд, – произнесла она еле слышно. «Не может быть, что он жив! Он умер после революции. Ты убил его! Его смерть на твоем счету!»

«Твоя смерть тоже числилась на мне».

Саган повернулся к ней лицом, держа в руке между ними гелиотроп, и безмолвно потребовал: «Посмотри на меня и скажи, что это уловка».

Мейгри не нужно было на него смотреть. Она уже посмотрела. Слишком многое объясняется. Память отодвигает черный занавес, из могилы поднимается рука, пытаясь затащить ее назад, в то ужасное время.

– Миледи плохо.

Сильная рука обхватила ее, поддержала. Пол необъяснимым образом стал уходить из-под ног.

– Капитан, стакан воды! – крикнул Саган, усаживая ее в кресло.

– Бренди, – поправила его Мейгри. – Чистого. Без льда.

Командующий пристально посмотрел на нее, скупо улыбнулся.

– Тогда бренди, – бросил он.

Вошел капитан с небольшим, как отметила Мейгри, стаканом зеленой жидкости, поставил на стол справа от нее и вышел, закрыв за собой дверь.

Саган нагнулся, подобрал пресс-папье, которое обронил, чтобы поддержать Мейгри, неторопливо поставил его на бригадирский стол. Гаупт, понимавший, что что-то происходит, но не знавший, что именно, имел вид человека, страстно желавшего плюхнуться в кресло, но вынужденного стоять, пока не сел начальник. Но Саган облегчил его участь.

– Прошу садиться, бригадир.

Гаупт с благодарностью опустился на свое место, безвольно положил руки на стол и стал смотреть на пресс-папье.

Мейгри медленно, маленькими глотками выпила бренди; благодатное тепло огненной жидкости вернуло ее к жизни. Никто из присутствующих не произносил ни слова, даже те, кто мог общаться мысленно. Мейгри знала, что их слушатель может слышать слова, но никак не могла вспомнить – это было семнадцать лет тому назад, – способен ли он подслушивать их мысли.

– Вам лучше, миледи? – серьезно спросил Саган.

– Да, милорд, благодарю. Прошу прощения за слабость. Рана незначительная, но... иногда болит.

Рука у нее задрожала; она быстро поставила стакан.

– Ваша встреча со Снагой Оме прошла успешно? Она бросила на него быстрый взгляд.

– Как правило, мне сопутствует успех во всех моих начинаниях, милорд, – холодно ответила она.

– Надеюсь, кровь на вашем панцире не принадлежит моему любезному другу адонианцу?

– Нет, – ответила Мейгри, глотнув еще бренди, чтобы говорить дальше. – На меня напали на обратном пути к базе. Скорее всего, наркоманы. Без особой цели...

Гаупт покрылся смертельной бледностью.

– М-миледи! Я не знал! Я предлагал ей сопровождение, милорд!

– Вы не виноваты, бригадир, – сказала Мейгри, тускло улыбаясь. – Я знала, каким опасностям подвергаюсь. Ничего страшного не произошло. Я вернулась.

– С тем, что вам было поручено приобрести? – спросил Саган.

– Если вам угодно так выразиться, милорд. Командующий скользнул взглядом по ее груди, по тому месту, где должен быть звездный камень. Мейгри поднесла руку к горлу; ее душила почти физическая боль. Она отвела от него глаза, остановила невидящий взгляд на пресс-папье из гелиотропа.

Саган медленно выдохнул, резко повернулся, зашуршав плащом, скрипнув башмаками.

– Несмотря на все возражения миледи, бригадир, не думаю, что она чувствует себя хорошо.

– Я пошлю за врачом...

– Благодарю, сэр, но в этом нет необходимости. Миледи нуждается в отдыхе где-нибудь в спокойном месте. Я доставлю ее на свой челнок. Прошу, леди Мейгри.

Саган подал ей руку. Никто не может сравниться с ним в лицедействе. Мейгри встала, легко опустила пальцы на руку Командующего. Гаупт снова поднялся с таким видом, словно у него едва хватило на это сил. Вежливые поклоны, церемонные пожелания спокойной ночи. Мейгри с Саганом подошли к двери.

Командующий оглянулся.

– Бригадир, вы отлично справились с поручением помочь леди Мейгри. Терпеть не могу терять хороших офицеров. Возможно, я смогу сделать что-то для вас по поводу вашей отставки.

Мейгри оглянулась на генерала. Лысая голова Гаупта лоснилась, струйки пота стекали по шее на тугой воротник с позументами. Ему предложили выбрать, на чью сторону встать, и он понимал это. Он обрел твердость духа, выпрямился.

– Да, милорд. Благодарю вас, милорд.

Милорд. Не гражданин генерал. Саган улыбнулся и многозначительно посмотрел на пресс-папье, стоявшее на столе.

– На вашем месте, сэр, я бы избавился от этой вещи, – сказал он и вышел вместе с Мейгри.

Путь к челноку Командующего пролегал по коридорам и туннелю под землей, под стартовыми и посадочными площадками, взлетными полосами и вертолетными стоянками. Мейгри и Саган шли по застеленным коврами коридорам в одиночестве; Почетная гвардия очистила маршрут от местного военного персонала и тех, кто был не отсюда, – например, журналистов, налетевших на Форт-Ласкар подобно саранче, так досаждавшей Снаге Оме.

Примерно через каждые двадцать шагов стояли неподвижные охранники. Капитан и еще четверо следовали за Саганом и Мейгри на почтительном расстоянии. В коридорах было тихо, пустынно. Каждый слабый звук – звяканье панциря, приглушенные шаги, шорох плаща Командующего; вздох, – казалось, усиливается в этой тишине.

Мейгри убрала ладонь с руки Сагана.

– Полагаю, милорд, теперь мы можем закончить наш небольшой спектакль?

– «Весь мир – театр», миледи; впрочем, догадываюсь, вы имеете в виду что-то более конкретное.

– Признаться, ваш фарс неглупо задуман и хорошо поставлен. Реквизит в виде пресс-папье – великолепен. Гаупт сыграл свою роль восхитительно. Вам обоим нужно выступать в балагане!

Мейгри замолчала; ее душил гнев. Саган ее одурачил. Ещё несколько минут назад она была очень напугана. Она ускорила шаги, чтобы немного опередить его.

Ничего не сказав, Саган продолжал ровно и размеренно шагать по коридору. Его мысли были наглухо закрыты для Мейгри. У нее же в голове царил хаос, ее мысли метались, сталкивались, как испуганные мыши; странные мертвые глаза нападавших, гелиотроп, страх Сагана. В глубине души Мейгри понимала, что, если сумеет все это последовательно выстроить и хладнокровно обдумать, ей откроется истина. Но это значит – открыть черный занавес.

– Где мальчик, леди Мейгри? – спросил Саган.

– Не имею понятия. А что? Ты опять его упустил? Мейгри шла вперед не оглядываясь, прямо держа голову.

– Просто подумал, может, ты знаешь. Ведь ты же его Страж.

Выстрел попал в цель. Мейгри непроизвольно поднесла руку к груди, схватилась за звездный камень, которого там не было. Она ощутила жгучую боль, слезы слепили ей глаза. Резко развернувшись и изменив направление, она направилась обратно, к своему космоплану. Саган не пытался остановить ее. У него не было в этом нужды. Охранники сомкнули ряды, окружили ее, преграждая путь. Мейгри остановилась. Волосы упали ей на лицо. Она проклинала его, проклинала себя. Его ладонь легла на ее плечо.

– Пойдемте, миледи, – тихо сказал он. – Вы плохо себя чувствуете.

* * *

Челнок Командующего стоял на окраине базы, вдали от всех строений, на обширной бетонной площадке. Проход в зону был запрещен. Вокруг стояли кордоны из военной полиции форта, часовыми были охранники, а вокруг машины было установлено стальное кольцо. Внутри корабля было темно; горели только лампочки, относящиеся к системам, работающим на земле. Экипаж челнока сноровисто и безмолвно занимался обычной работой.