Поэтому Праздник Урожая был не только празднованием еще одного щедрого сытого года, но и праздником самой Гавани, данью уважения ее процветанию.

Город окружал деревянный частокол, служивший скорее для того, чтобы не допускать внутрь волков, чем для защиты города от вражеских войск. Гавань никогда не подвергалась нападению и не ожидала его. В конце концов, это была Эпоха Мира. Ворота закрывались только ночью, а днем стояли нараспашку. Функции тех, кто сторожил ворота, заключались в основном в том, чтобы приветствовать прибывших, обмениваясь сердечными словами с теми, кого они знали уже несколько лет, и кланяясь приехавшим впервые.

Флинта и Таниса хорошо знали и любили здесь. Начальник охраны подошел к компании, чтобы пожать руки гному и полуэльфу, и восхищенно уставился на Китиару. Начальник сказал, что они скучали по Флинту, и спросил, где он был все лето. Он с глубоким сочувствием выслушал скорбный рассказ Флинта и заверил его, что его обычное место на ярмарочной площади ждало его.

Тассельхофа здесь, по–видимому, тоже хорошо знали. Начальник стражи нахмурился при виде кендера и предложил Тасу самому пойти в тюрьму и закрыться там, чтобы сэкономить всеобщее время и силы.

Тас сказал, что это невероятно мило со стороны городской стражи сделать такое мудрое предложение, но ему придется отказаться.

— Флинт без меня не справится, знаете ли, — объяснил Тас. К счастью, гном его не слышал.

Начальник стражи поприветствовал остальных и, когда услышал, что это их первый визит в Гавань, сказал, что надеется на то, что они не только потрудятся на ярмарке, но и посмотрят на городские достопримечательности. Он еще раз пожал руку Флинту, вполголоса напомнил Танису, что он в ответе за кендера, поклонился Китиаре и удалился поприветствовать следующих путешественников, как раз въезжавших на повозке в деревянные ворота.

Как только они оказались внутри, к ним обратился молодой человек, одетый в небесно–голубые одежды, который знаком попросил их остановить повозку.

— Это еще кто? — спросил Танис.

— Один из этих жрецов Бельзора, — сказал Флинт, мрачнея.

— А у него змея есть? Я хочу посмотреть! — Тассельхоф был готов спрыгнуть с повозки.

— Не сейчас, Тас, — сказал Танис тем голосом, которому даже Тас время от времени подчинялся. Для пущей уверенности Карамон сгреб Таса за шиворот его зелено–фиолетового жилета.

— Чем обязаны, сэр? — громко спросил Танис, пытаясь перекричать шум грохочущих телег, ржущих лошадей и смеющейся толпы.

— Я бы хотел поговорить с молодым человеком в белых одеждах, — ответил жрец, останавливая взгляд на Рейстлине. — Владеешь ли ты магией, брат?

— Я маг–новичок, сэр, — скромно сказал Рейстлин. — Мне еще только предстоит пройти мое Испытание.

Жрец прошел к той стороне повозки, где сидел Рейстлин, и пристально посмотрел на него.

— Ты очень юн, брат. Осознаешь ли ты, какое зло ты совершаешь — невольно и по незнанию, я уверен?

— Зло? — Рейстлин перегнулся через борт повозки. — Нет, господин. Я не намерен причинять зло кому бы то ни было. Что ты имеешь в виду?

Жрец сжал руку Рейстлина своей рукой.

— Приходи к Храму Бельзора и послушай нас, брат. Тебе все разъяснят. Как только ты поймешь, что поклоняешься ложным богам, ты отречешься от них и от их злого искусства. Ты сбросишь эти мерзостные одежды и узреешь солнечный свет. Ты придешь, брат?

— С радостью! — воскликнул Рейстлин. — Твои слова ужасают меня, господин.

— Чего? Но, Рейст… — начал было Карамон.

— Молчи, тупица! — Китиара вонзила ногти в руку Карамона.

Жрец объяснил Рейстлину, как найти дорогу к Храму, который, как он сказал, был самым большим зданием в Гавани, расположенным в самом центре города.

— Скажи мне, добрый господин, — спросил Рейстлин, записав инструкции, — живет ли здесь женщина по имени Джудит, как–то связанная с Храмом?

— Да, разумеется, брат! Она — наша самая святая, высокая жрица. Это она доносит до нас волю Бельзора. Ты знаком с ней?

— Только слышал о ней, — почтительно ответил Рейстлин.

— Печально, что ты связан с магией, брат. Иначе я бы пригласил тебя внутрь храма, чтобы ты мог быть свидетелем церемонии Чуда. Жрица Джудит будет призывать Бельзора к нам этим самым вечером. И она будет говорить с благословленными Бельзором людьми, которые уже перешли в мир иной.

— Я бы хотел увидеть это, — сказал Рейстлин.

— Увы, брат. Колдунам не разрешается лицезреть Чудо. Прости мне мои слова, брат, но Бельзора оскорбляют ваши злые деяния.

— Я не колдунья, — сказала Кит, обворожительно улыбаясь молодому жрецу. — Могу я прийти в храм?

— Ну разумеется! Всем остальным будут рады. Вы увидите, как совершаются прекрасные чудеса, чудеса, которые потрясут вас, развеют все ваши сомнения и заставят вас поверить в Бельзора сердцем и душой.

— Спасибо, — сказала Кит. — Я там буду.

Жрец торжественно благословил их от имени Бельзора и удалился, чтобы преградить дорогу следующему экипажу и задать те же вопросы его хозяевам.

Флинт презрительно фыркнул и встряхнулся, как будто хотел стряхнуть благословение со своей одежды.

— Мне не требуется благословения бога, которому нравятся змеи. А ты, парень… Я признаю, что невысоко ставлю магию, — ни один настоящий гном не будет — но мне кажется, что уж лучше тебе быть волшебником, чем последователем Бельзора.

— Я согласен с тобой, Флинт, — серьезно сказал Рейстлин. Не время было напоминать гному о его многочисленных проклятиях в адрес магов и магии во всех ее проявлениях. — Но мне не повредит поговорить с этим жрецом и узнать, что стоит за поклонением этому Бельзору. Возможно, Бельзор — один из истинных богов, кого мы все ищем. Мне бы очень хотелось увидеть эти самые чудеса, о которых они говорят.

— Да, меня тоже заинтересовал Бельзор, — сказала Китиара. — Думаю, я схожу сегодня в этот храм. Ты тоже можешь пойти, братишка — тебе просто придется переодеться, и они ни за что не узнают в тебе мага.

— Вы не собираетесь заставлять меня идти, правда? — беспокойно спросил Карамон. — Ничего такого насчет Бельзора, но я слышал, что в тавернах Гавани очень весело, по крайней мере во время ярмарок, и…

— Нет, братец, — отрывисто сказал Рейстлин. — Тебе не обязательно идти.

— Никому из вас не обязательно, — сказала Кит. — Мы с Рейстом — самые религиозные в этой семье.

— Ну а мне кажется, что вы самые сумасшедшие в этой семье, — заметил Карамон. — Это наш первый вечер в Гавани, а вы хотите пойти в храм. И в чем дело с этой жрицей по имени Джудит? — Он остановился и моргнул несколько раз. — Джудит, — повторил он, хмурясь. — Ох. — Он перевел взгляд на брата с сестрой. — Я пойду с вами.

— И я иду! — сказал Тас. — Может, я опять увижу змей, не говоря уже об общении с теми, кто перешел в мир иной. Что это значит? Как они туда перешли? Есть такая дорога, что ли? Почему я о ней не слышал?

— Думаю, это значит, что они говорят с умершими, — объяснил Рейстлин.

Глаза Таса расширились.

— Я никогда раньше не разговаривал с мертвыми людьми! Как ты думаешь, они позволят мне поговорить с дядюшкой Пружиной? Правда, я не уверен, что он мертв. Его похороны были какие–то странные. Тело было там, а потом исчезло. Дядюшка Пружина стал забывчивым, когда состарился, и многие говорили, что он, возможно, забыл, что умер, и пошел куда–то. А может быть, он попробовал, каково это быт мертвым, и ему не понравилось, так что он ожил. А может, похоронных дел мастер его с кем–то перепутал и переложил куда–нибудь. В любом случае, у меня есть возможность узнать правду!

— Теперь у меня нет сомнений! — проворчал Флинт. — Я к этому Храму и близко не подойду! Мне уже достаточно надоело говорить с живым кендером, а с мертвым я тем более разговаривать не хочу.

— Я пойду, — сказал Стурм. — Это мой долг. Если они совершают чудеса во имя Бельзора, то я должен сообщить об этом рыцарям.

— Я тоже иду, — сказал Танис, но это и так было понятно, раз Китиара собиралась идти.