Рейстлин нетерпеливо заерзал. Мастер Теобальд, судя по всему, принялся за одну из своих любимых историй, которые были длинными и скучными, и неизменно восхваляли удивительные таланты Мастера Теобальда. Рейстлин аккуратно записывал букву о и ее транскрипцию «оа» рядом, когда стул неожиданно выскользнул из–под него.

Рейстлин грохнулся на пол. Внезапное падение оказалось серьезным. Острая боль пронзала запястье руки, которую он инстинктивно выставил вперед, пытаясь ухватиться за что–то. Табурет упал на пол с громким стуком. Другие ученики начали было смеяться, но тут же притихли.

Мастер Теобальд вскочил на ноги и так стоял, дрожа от ярости. Его лицо постепенно приобрело лиловый оттенок. В своих белых одеждах он напоминал гигантский ванильный пуддинг.

— Мастер Рейстлин! Как вы смеете прерывать мой урок? Что это значит?

— Он заснул, сэр, и упал со стула, — с готовностью подсказал Гордо.

Скорчившись на полу, баюкая поврежденную руку, Рейстлин разглядел веревку, привязанную к ножке его стула. Когда он потянулся за ней, веревка скользнула по полу, чтобы исчезнуть в рукаве Девона, одного из дружков Гордо, который сидел прямо за ним.

— Заснул! Мешал уроку! — Мастер Теобальд схватил розгу и замахнулся на Рейстлина. Тот, видя, что удар неизбежен, вжал голову в плечи и закрылся рукой, пытаясь сделаться как можно меньше.

Розга содрала кожу с поднятой руки Рейстлина, едва не задев его лицо. Учитель поднял руку, собираясь ударить снова.

Гнев, жаркий, как пламя в кузнечном горне, загорелся внутри Рейстлина. Его злость переборола и заслонила страх и боль. Его первым побуждением было вскочить и атаковать учителя. Искра здравого смысла, холодная как лед, пробежала по телу Рейстлина. Он чувствовал ее почти физически, как холодок, покалывающий его нервные окончания и заставляющий его дрожать даже в огне его ярости. Он увидел себя, нападающим на наставника, увидел себя, выглядящего глупцом — тщедушный малявка с тонкими руками, визжащий и колотящий по воздуху своими кулачками. Хуже того, он оказался бы неправ. Мастер Теобальд победил бы его, а остальные мальчишки, палачи и мучители Рейстлина, смеялись бы и злорадствовали.

Рейстлин сдавленно выдохнул и обмяк, осев на пол и согнув ноги. Одна его рука упала на пол, другая безвольно лежала на худой груди. Его глаза закатились. Он дышал так незаметно, как мог, тихо и неглубоко.

Рейстлин болел много раз за свою недолгую жизнь. Он умел болеть, и хорошо знал, как притворяться больным. Он лежал, бледный и несчастный, и, очевидно, мертвый, на полу у ног наставника.

— Черт, — сказал Девон, мальчик, который привязал веревку к стулу. — Да вы его прикончили.

— Чепуха, — сказал Мастер Теобальд, хотя его голос слегка дрогнул. Он опустил ивовую розгу. — Он просто… эээ, просто без сознания. И все. В обмороке. Да. Гордо, — он кашлянул, почувствовав необходимость прочистить горло, — Гордо, принеси–ка воды.

Мальчик побежал за водой. Его топот отдавался в ушах Рейстлина; он мог слышать, как тот ищет ведерко с водой. Рейстлин продолжал лежать там, где упал, с закрытыми глазами, не шевелясь и не издавая ни звука. Он с удивлением понял, что наслаждался этим, наслаждался вниманием, страхом других, их волнением.

Гордо вернулся с ковшом воды, проливая большую ее часть на пол и на одеяние учителя.

— Неуклюжий дурак! Дай его мне! — Мастер Теобальд отвесил Гордо затрещину и вырвал ковшик у него из рук. Мастер склонился над Рейстлином и очень осторожно смочил губы ребенка водой.

— Рейстлин, — сказал он шепотом, мягко и почти жалобно. — Рейстлин, ты меня слышишь?

Смех заклокотал внутри Рейстлина. Ему пришлось приложить неимоверные усилия и призвать всю свою силу воли, чтобы подавить его. Он лежал неподвижно еще минуту. Затем, когда он почувствовал, что рука учителя начинает дрожать от нетерпения, Рейстлин медленно повернул голову и издал тихий стон.

— Хорошо! — сказал Мастер Теобальд, вздыхая с облегчением. — Он приходит в себя. Ребята, отойдите–ка, дайте ему дышать. Я отнесу его в свои покои.

Пухлые руки учителя подняли Рейстлина, который не забыл откинуть голову и дать ногам свободно повиснуть. Он продолжал держать глаза закрытыми, время от времени издавая стоны, пока его несли в покои наставника. Все мальчики бежали рядом, хотя Теобальд сердито приказал им оставаться в классе несколько раз.

Учитель уложил Рейстлина на кушетку. Он загнал остальных детей назад в класс, но с помощью угроз и проклятий, а не ивового прута, как заметил Рейстлин, украдкой глядя из–под ресниц. Теобальд громко заорал, призывая одну из служанок.

Рейстлин решил, что самое время открыть глаза. Он предусмотрительно позволил взору поблуждать некоторое время, затем остановил его на Мастере Теобальде.

— Что… что случилось? — слабо спросил Рейстлин. Он бессмысленно оглянулся и попытался привстать. — Где я?

Это оказалось непосильным ему. Он упал на кушетку, задыхаясь.

Мастер Теобальд наклонился к нему:

— Ты… э… неудачно упал, — сказал он, избегая смотреть прямо на Рейстлина, но бросая на него нервные взгляды краем глаза. — Упал с табурета.

Рейстлин взглянул на свою руку, где на бледной коже горел уродливый красный след от удара. Он снова посмотрел на Мастера Теобальда.

— Моя рука болит, — тихо сказал он.

Мастер опустил глаза и изучал пол, пока не появилась служанка, женщина средних лет, которая готовила, убиралась и присматривала за мальчиками. Она была необыкновенно уродлива, ее лицо было покрыто шрамами, а на половине головы не росли волосы. Они сгорели, когда в нее, по слухам, ударила молния. Это, скорее всего, объясняло и то, что она была умственно неполноценной.

Марм, как ее звали, держала школу в чистоте и пока еще никого не отравила своей стряпней. Больше о ней ничего не знали. Ученики перешептывались между собой, что она была результатом одного из магических экспериментов Мастера Теобальда, и что он держал ее при себе из чувства вины.

— Этот мальчик неудачно упал, Марм, — сказал Мастер Теобальд. — Пригляди за ним, хорошо? Мне нужно продолжать урок.

Он бросил последний беспокойный взгляд на Рейстлина и вышел из комнаты, постепенно принимая свой обычный гордый, самодовольный вид.

Марм принесла холодную, мокрую тряпку, которую шлепнула Рейстлину на лоб, и печенье. Тряпка была слишком мокрой, и грязная вода стекала в глаза Рейстлина, а печенье оказалось горелым и по вкусу похожим на уголь. Ворча, Марм оставила Рейстлина оправляться самостоятельно, и вернулась к своему прерванному занятию, что бы это ни было. Судя по грязной воде, она мыла посуду.

Когда она ушла, Рейстлин сорвал тряпку и с отвращением отбросил ее подальше. Печенье он кинул в камин. Затем он уютно устроился на кушетке, закутавшись в мягкие покрывала, и прислушался к голосу учителя, доносящемуся из–за стены.

— Буква у произносится как «ух». Повторите за мной.

— «Ух», — повторил Рейстлин про себя. Он посмотрел на языки пламени, пляшущие в камине, и улыбнулся.

Мастер Теобальд больше никогда не ударит его.