Так слушай же. В Далекарлийских
Горах мы рудники имели; там
Я сына родила. В то время молоко
Пропало у меня: что ж? рудокопов жены
Взялися моего ребенка грудью
Своей по жеребью кормить; и был здоров
Густав мой, и с тех пор в горах Густава
Все жители дитёй СВОИМ зовут.
Там рос он лет до десяти; любили
Его, как сына милого Далекарлийцы
И гордо на руках своих носили;
И он к ним так привык, что лиц их черных,
Объятий их запачканных не бегал;
И часто пропадал по целым дням
Он в рудниках. Раз, как теперь я вижу:
Толпа — что говорю, толпа? — народ
Из гор спустился на долину нашу
И, будто море, затопил ее —
Все рудокопы, жены их и дети —
И впереди у старца на руках
Мое дитя: ему лет восемь было:
Мое дитя в серебряном венце.
На этот дар сложились рудокопы
И лепту равную все принесли.
Как был хорош в венце мой сын, мой Ваза!
Как радостно ручонками он бил
И ласково и гордо на народ
Смотрел! И воздух наполнялся кликом:
«Да здравствует король, Густав наш, Ваза!»
С тех пор меня все эти клики будят,
Во сне и наяву Густава вижу
В венце.
