Альтшуллер бывал часто не только в доме генерал–губернатора, но и в его служебном кабинете, куда имел доступ на правах друга, и адъютанты генерал–губернатора уже не раз ловили его за руку в те моменты, когда он начинал рыться в секретных бумагах. В это время радио еще только входило в быт нашей армии, оно было новинкой и называлось «беспроволочным телеграфом». На первых киевских опытах армейского радирования присутствовал и Альтшуллер, внимательно приглядываясь. Офицеры киевских штабов иногда звонили на дом главнокомандующему военным округом Сухомлинову и… вешали трубку:
— Опять к телефону подошел консул Альтшуллер, а назвался такими словами: «Генерал–губернатор у аппарата». Но его выдает акцент, каким Сухомлинов, слава богу, пока еще не владеет!
В декабре 1908 г. Сухомлинов был вызван в столицу и назначен начальником Генштаба, приняв дела от генерала Ф. Ф. Палицына, который сдал Сухомлинову несколько шкафов военных планов на будущее. Тут была разработка операций на все случаи жизни — будь то перестрелка на Кушке или натиск германских полчищ на Вильно. С какой–то непонятной подлостью Сухомлинов стал вырывать из досье листы и схемы, нарочно перепутывал страницы, кромсал планы ножницами, обливал таблицы чернилами. Испортив все, что только можно, Сухомлинов потом сам же жаловался генералу А. А. Поливанову, бывшему помощником Редигера:
— Алексей Андреевич, не пойму, за что так ценили Федю Палицына? Ведь он мне такой компот оставил, что я, человек опытный, и то не мог разобраться.
Этому–то человеку и вверил царь Военное ведомство весной 1909 г., отправив Редигера в отставку, именно под его руководством русские армии вступили в Первую мировую войну. Безусловно, он был абсолютно вреден на занимаемом посту, но зато приятен во всех отношениях и удобен императору. Его доклады царю не имели ничего общего с докладами Редигера. Рассказав царю свежий анекдот, Сухомлинов выгружал на стол эскиз юбилейного значка, куски цветного сукна для пошива военных мундиров. Император отодвигал в сторону модели остроконечных пуль, оставшиеся от Редигера, с удовольствием прикладывал к своему мундиру новую тряпочку…
Когда в начале августа 1914 г. вместе со спешно эвакуированным из Берлина русским посольством в Петербург вернулся военный атташе полковник Базаров, он с изумлением обнаружил, что все его доклады, посылавшиеся в Петербург министру Сухомлинову в период 1911—1914 гг. и содержавшие важнейшие разведывательные данные о военном потенциале немцев, военным министром вообще не читались.
Министром иностранных дел в довоенный период и период войны являлся Сергей Дмитриевич Сазонов, который получил портфель министра иностранных дел в кабинете Столыпина. Сазонов был его родственником и ставленником, выходцем из культурной семьи москвичей–славянофилов. Лицеист по образованию, он был полиглот и музыкант, знаток истории и политики.
В Министерстве иностранных дел России, как и прежде, в период войны организацией всей шифровальной службы ведал цифирный комитет. В 1915 г. в него входили: А. Нератов, В. Арцимович, Н. Базили, К. Таубе, Э. Феттерлейн, Ю. Колемин, М. Чекмарев, Н. Шиллинг, И. фон дер Флит. Все это были весьма просвещенные люди, опытные специалисты–криптографы. Они ведали всеми вопросами криптографии. Так, барон Константин Фердинандович Таубе пришел на службу в МИД в 1877 г. после окончания Императорского Александровского лицея, из которого был выпущен с чином 9–го класса. Начав работу с должности чиновника «при канцелярии», пройдя все ступени иерархической лестницы, он оказался на ее верху: в 1913 г. был произведен в тайные советники. За криптографическую деятельность награжден российскими и иностранными орденами: Святого Владимира 3–й и 4–й степени, Станислава 1–й степени, прусским Короны 3–й степени, аннамским Дракона, бельгийским Леопольда, черногорским Князя Даниила трех степеней, испанским Изабеллы Католической, французским Почетного Легиона, персидскими Льва 1–й степени и Солнца 2–й степени, греческим Спасителя, датским Данеброга, папским Пия, бухарским Золотой Звезды 1–й степени, итальянским Короны. Был также награжден медалями, почетными знаками, деньгами. Большими заслугами в криптографической деятельности обладали все члены цифирного комитета, которые располагали сведениями о всех использующихся на линиях связи шифрах, о действовавших системах ключей, времени и способах изготовления шифрдокументов, о местах использования тех или иных шифров, количестве изготовленных экземпляров шифров, времени их использования, причинах изъятия и т.п. Такие сведения сводились в регулярные отчеты, и, таким образом, имелась на каждый период времени достаточно полная картина состояния шифровального дела в системе МИД.
Война показала, что Россия не смогла предвидеть опасность затяжки со своевременным вводом новых специальных шифров и кодов на военный период по линии МИД. Уже к концу 1914 г. стало ясно, что действующие коды не обеспечивают в достаточной мере тайну шифрованной корреспонденции и вместе с тем не позволяют ускорить самый процесс шифрования. Министерством было предложено срочно изготовить для снабжения своих учреждений: 1) особые словари в 10 тысяч знаков, наборные и разборные: дипломатический русский, дипломатический французский, два восточных и консульский; 2) словарные наборные и разборные таблицы с особыми вертикальными шифрами; 3) особые ключи для перешифрования. Однако через два года, осенью 1917–го, в докладе, представленном руководством шифровального отдела Временному правительству, констатировалось, что выполнение этой намеченной в начале 1915 г. программы провалилось и что пришлось в качестве временных мер вводить более слабые шифры — «трехзначные словари».
Как известно, по планам русского командования, спасая положение французов на Марне, две русские армии, а именно — 1–я армия под командованием П. К. Рененкампфа и 2–я армия под командованием А. В. Самсонова, должны были спешно, раньше сроков завершения мобилизации, войти в Восточную Пруссию, обходя Мазурские болота с севера и юга, и оттянуть на себя жар битвы.
Армии оказались разделенными непроходимыми Мазурскими озерами, поэтому связь между ними осуществлялась в основном по радио.
Военное ведомство имело специальные шифры для военного времени. Задолго до войны, еще при Редигере, был создан специальный шифр для войсковых соединений. Это был довольно сложный лозунговый шифр двойной вертикальной перестановки по двум номерным рядам–распределителям, с частой сменой ключей. К сожалению, этот шифр после объявления войны не был сразу разослан армейским шифровальщикам, как это предусматривалось ранее. Эта ошибка, сделанная сознательно или бессознательно, сыграла определенную роль в поражении армии Самсонова на Мазурских островах у Танненберга. При взаимодействии 1–й и 2–й армий оказалось, что в армии Раненкампфа новый шифр уже получен, а старый уничтожен, в армии же Самсонова еще действовал старый шифр. Чтобы иметь связь, пришлось переговариваться по радио в открытую, чем не могло не воспользоваться немецкое военное командование.
К этому надо добавить, что разведка и связь в армиях были поставлены из рук вон плохо. При наступлении забывали о своих тылах. Обозы погибали в хвосте армии Самсонова, не успевая подтягиваться за нею, а связи между частями практически не было. Армия не имела запасов телеграфной проволоки, командование и разведка вынуждены были вести переговоры по телефонам из квартир местных жителей, что, конечно, не оставалось тайной для немцев. Пруссия же уже в то время была опутана телефонными проводами. С любой захудалой фермы немцы могли докладывать прямо в штабы Кенигсберга о продвижении русской армии. Русская военная разведка обнаруживала потаенные телефонные аппараты в погребах с картошкой и даже в пчелиных ульях. В то же время в критические моменты приказы командующего Северо–Западным фронтом генерала Жилинского о своевременном отходе армий к определенным рубежам, передаваемые по телеграфу, просто не доходили до Самсонова.
Среди причин, повлекших за собой гибель героически сражавшейся армии А. В. Самсонова, историки указывают и на тот бесспорный факт, что 1–я армия Раненкампфа, просто не пошла на соединение со 2–й армией, и эту «непостижимую неподвижность» 1–й армии сразу же отметили командовавшие немецкими войсками Людендорф и Гинденбург. Раненкампф второй раз фактически предал Самсонова, оставив его армию без поддержки. Как известно, в первый раз он это сделал во время русско–японской войны в боях под Мукденом. Позже, в Мукдене, Самсонов пришел к отходу поезда, когда Раненкампф садился в вагон, и при всех публично исхлестал его нагайкой. Что же было причиной предательского бездействия Раненкампфа в Мазурских болотах в августе 1914 г.: и на этот раз охватившая его трусость или затаенное чувство мести Самсонову?
