– Лохматый сверни левее, – предупредил Череп, вслушиваясь в выкрики эфира. – ты на нас идешь.

– Чего вы сидите!? – раскаленным от ярости голосом, взревел Лохматый.

– Уйди с линии огня, я тебя зацеплю!

– Плевать, Бычок ели ползет. А только обозначу разворот, с меня фаршированную курицу сделают!

Не дожидаясь дублирования команды Косяк потянулся руками к контурам машин погони. Следом за его касаниями, в танки противника ударили столбы зеленого света. Перекрывая сухой треск очередей, нарастающим ревом Милашка затряслась серией зеленых сгустков.

– Мать моя женщина, – потрясенно протянул Лохматый. Остановив машину, наблюдал за писком температурных датчиков, фиксировавших резкое повышение температуры внешней брони, -… только по точнее, только поточнее…

Частое взывание боковых башен, переросло в мощный рев. Спекая одну машину, до расплавленной лужи металла, Косяк не мог переметнуться на другие цели.

– Лохматый, сейчас пять секунд окно, – торопливо выкрикнул Череп, выслушав длинную тираду из ругани Косяка, добавил, – на счет три, и рывок влево!

– Понял, понял, – прошептал Лохматый, – как там Бычок? А то я как на солнце. Ослеп и оглох.

– Нормально, – заметив позади коптящую "Рысь", ответил Череп, обратив внимание на сплавленный гриб антенны, -…у него связь сдохла.

Давая краткий миг отдыха перегревшимся орудиям, Косяк напряженно вглядывался в поле брани.

Широкая полоса простора, разделявшая редкие посадки каменных клыков и кочующими барханами, украсилась танцем теней, пляшущие от лавового озера, в котором плавно оседал раскаленный остов танка. Освещая черные пятна спекшегося песка, остов светился жаром остывающего металла. Растеряно закружившие вокруг озера разведчики, забыв о добыче, устремились под укрытие скал.

– Ну кто не спрятался я не виноват, – криво усмехнулся Косяк. Взмахнув руками как великий пианист, устремился руками к скалам.

– Косяк сильно не напрягайся, – промолвил первые слова с начала битвы Дыба. Сонно протягивая слова, продолжил -… такими темпами сожжешь, все вставки. А нам еще… возвращаться.

Вняв словам водителя, Косяк грохнул главным калибром. Слегка качнувший корпус, выровнялся гулом гидравлики. Дав ожившей системе амортизации настроиться под раскачивания корпуса, огласил пустыню целой серией выстрелов.

Сметая скалы вместе у упрятавшимися за ними машинами, главный калибр словно садовник, увлеченно выкорчевывал сорняки в виде каменных клыков. Разбивая в крошку, или проделывал брешь в скалах, в которую, тут же влетал добавочный снаряд.

Поздно понявший о ветхости укрытия противник, лишился еще одной машины, разлетевшейся осколками прямого попадания. Спешно отступая, пехота побросала бесполезные комплексы, вылезая из щелей словно муравьи, спешила убраться с мистического поля, в котором снаряды вылетали из неоткуда, а оживший мрак, огненными стрелами сжег дотла бронированную машину.

– Все Череп, хватит, – скомандовал Лохматый, – теперь уложи весь боекомплект на завод.

– А персонал? – вспоминая кровавые картины, уже не так терзавшие воображение, Череп все-таки передернулся. Представляя во что превратятся люди, при бомбардировке главным калибром.

– Мы что и их?

– Какой персонал?! – не понимающим голосом, полного боевого азарта переспросил Лохматый.

– Какой, какой?! Рисованный, – раздражаясь бросил Череп. Набравшись смелости, уперся, – Я не мясник.

– Череп. Так ты у нас чистоплюй? Может ты еще и…как его там… пацифист?! – ощерился Лохматый, мигом наполнив голос злым презрением. Выплюнув последнее слово как, отборное оскорбление, ожидающе умолк.

– Не вижу в этом слове ничего плохого, – пытался объяснить свою точку зрения Череп, – мы же солдаты воюем против солдат, а не против…

– Умолкни…, – сдерживая порыв наорать, сказал Лохматый, -… у нас тут война. Если замешкаешься то тебя в миг поджарят даже не спрашивая мнения! Есть задачи по диверсиям, которая сейчас лишит противника средств, которые… Я тебя уверяю! Пойдут на новые танки, на новые орудия, и на всякую хрень, которая снесет тебе мозги даже не спросив с оружием ты или без. Стреляй я сказал!

Набычившись Череп вслушивался в слова Лохматого, сквозь которую прорывался грохот канонады. Не имевшая звуковой изоляции, подобно Милашке, "Рысь" пропускала грохот орудия, придавая словам Лохматого весомые аргументы. Мотнув головой, молодой сержант упрямо проговорил:

– На заставе продолжим, – сразу же переключаясь на внутренний селектор, четко сказал: – Косяк, одиночный по заводу, но так что бы их хорошо тряхнуло. А через три минуты ложи все в яблочко.

– Чего молчишь? – спросил Лохматый.

– Даю предупредительный, потом выполняю твой приказ, – найдя компромисс, улыбнулся Череп -…Кстати пока мы будем утюжить завод, ты бы глянул что с Бычком.

Смачно помянув всех пацифистов, и где он их всех видал, Лохматый отключился. Его разведчик, остановился возле Бычка. Выбравшаяся фигурка, застучала по броне покореженной машины условленным сигналом. Завидев открывшийся люк, фигурка неуклюже взбираясь по раздолбанному трапу, нырнула в черный проем.

Косяк четко следовал инструкции. Выпустив предупредительный наблюдал, как засуетились вокруг завода человеческие фигурки. Добавив разрешения, рассматривал эвакуацию.

– Эй Череп, а это дело у них поставлено. Глянь-ка, – улыбаясь забавной торопливости, охватившей освященный впадину, проговорил Косяк, -…как тараканы со всех щелей.

– Тебе бы начали сваливать на голову сто килограммовые болванки, начиненные взрывчаткой, посмотрел как бы ты суетился, – не весело усмехнулся Дыба, не разделяя веселости друга, хмуро смотрел за картинкой, – Череп, ты кстати прав. Я тоже не разделяю идеи воевать с работягами… тоже самое что бить лежачего.

– Не, ну вы как дети малые, – проворчал Косяк, -…и на елку взлезть, и задницу не порвать. Если ты знаешь что здесь стреляют, то что тут делаешь? А они пошли. И мне до ствола, там он или уже смылся. Если он на заводе, то почему я за него должен думать как уцелеть? Пусть сам думает, как уберечь свою задницу.

– Ну, ну, – неопределенно хмыкнул Дыба.

Отстреляв весь запас главного калибра, Косяк попытался рассмотреть деяние своих рук. Весь котлован, скрылся за разбухающим облаком песка. Сквозь песчаный занавес прорывались одинокие лучи уцелевших прожекторов, белесыми пятнами выхватывая черную копоть стального панциря. Коптя черными шлейфами пробоин, завод оседал набок. То и дело покрывался всполохами и пронзительным скрежетом сминаемых матч и всполохами обрываемых кабелей. А за заводом барханы украшались конусами маршевых прожекторов, мчащихся прочь траулеров и перегруженных грузовых платформ, словно гроздями виноградов увешанная фигурками людей старающихся подальше оказаться от ночного ада, за краткие минуты превратившего махину завода в чадящее решето.

– Готово! Командир можем рвать когти.

Вернувшийся Лохматый, запыхавшись бросил в эфир:

– Череп у нас проблема, – отдышавшись, пояснил, – Бычок загнал генераторы. У вас захваты выдержат Бычка?

– Думаю выдержим. Капсулу тащили не сильно устав. Думаю и разведчик вытащим, – ответил Череп, – Мы уже закончили, так что пусть цепляют тросы.

Догоняя друзей, Косяк затормозил подошвами. Скользя по техническому бетону пола зашлифованного под черный мрамор, озвучил коридор скрежетом.

– Косяк уймись, – поморщился Дыба.

– Ого, Дыба да у тебя с нервишками не лады, – схватив пациента за пульс, судорожно дергался повисая на руке, – Дыба сердце вот, вот взорвется! И глаза краснеющие. И бледный ты какой. Нет, нет и не проси! Искусственное дыхание делать не буду…

Заливаясь смехом над своей шуткой, засверкал подошвами до ближайшего поворота. Выглянув из-за угла, удивился отсутствию грохота погони.

– Дыба, чего ты киснешь? Я уже думаю куда промотать премиальные, а вы тут…своими постными рожами все мои планы хороните.