– Нет у нас времени. Поэтому готовьте коктейли из препаратов…

– Я против! – вскочил Череп. Наплевав на устав, он прервал командира. Чувствуя, что именно сейчас решается будущее, и едва справляясь с волной негодования, стал торопливо говорить, – Это будет ошибкой! Если мы сейчас посадим людей на иглу, то дальше больше. Мы подавим волю и получим идеальных исполнителей. Которые будут только тупо выполнять приказы. Без инициативы, без мозгов. Но самих людей уже потеряем! Они превратятся в расходный материал, и будут гибнуть, выполняя приказы! Это тупик! Батальон превратится в корпорацию но только еще более чудовищную!

Эмоциональная речь Черепа отражаясь от стен кабинета словно рикошетом тяжелых булыжников падала на сознание присутствующих тягостным грузом. Стыдливо отворачивая глаза, ни кто не смог выдержать взгляда лейтенанта. Только полковник выдержал пылающий взгляд разволновавшегося парня.

– Череп я каждый день несу груз ответственности за жизни восьми тысяч людей, – отвечая таким же взглядом наполненным сталью и горечью от ошибок, Удав говорил не естественно выдержанным тоном, – я за них отвечаю и мне приходится кого то посылать на смерть что бы остальные были живы. Они солдаты и прекрасно понимают что если мне придется пожертвовать тремя сотнями жизней ради Батальона, то я это сделаю.

– Это неправильно! Так не должно быть! Вы пытаетесь сохранить остальным жизнь для чего? Смогут они жить, зная что они живут за счет постоянных жертвоприношений. Я вообще не понимаю, тогда ради чего нужно существование Батальона?! Вначале вы говорили что хотите прекратить войну, а теперь мы становимся на путь который мне очень живописал Лью Ван! Мы переродимся в работорговцев. И виноваты в этом будем уже только мы, не корпорация не термиты, а МЫ – те кто первые сделают своих товарищей рабами!

Самообладание покинуло полковника и вскочив с кресла, Удав нависнув над столом вонзил взгляд в молодого лейтенанта, отвечая таким же распыленным взглядом:

– Да! И буду гореть в аду за этих трехсот парней, как и за всех остальных кто погибал, выполняя мои приказы! БУДУ! Но сейчас я не вижу другого выхода. Мне нужно остановить этих гребаных термитов, мне нужно удержать заставу от распрей! И я готов идти на любые жертвы лишь выполнить эти две задачи! А ты?! Ты знаешь другой путь?! За столь сжатые сроки, за ту короткую передышку миграции термитов, дать мне решение без жертв?! Ты можешь обещать, что бешеные не будут кидаться на людей как сорвавшиеся с цепи псы?! Можешь?!

Нервная дрожь буквально трясла все нутро Черепа, сжав столешницу до хруста в пальцах, обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. Удав задал вопрос, который читался во всех встречных взглядах. И ответ отражавшийся в глазах ему не нравился. Люди опасались как бы бешеные не стали вторым нашествием термитов.

Грязно выругавшись, Череп хлопнул по столешнице кулаком. Эмоции хлестали внутри через край, а в голове кружились тысячи мыслей и не одной дельной. Острая боль в руке, словно молния обожгла сознание, и охладила горячку разговора.

– Да, смогу… или сам пойду под первый шприц.

– Они сами виноваты!!! Зачем забрали все?! Я тоже хотел этих гребаных булочек, я за ними отстоял эту очередь, а они все забрали!

Ор Косяка отражался от стен и бил по ушам. Стоя посреди кубрика, с голым торсом еще не обсохшим после душа, стрелок раскраснелся, и казалось, едва не кипел от возмущения от неожиданно начавшегося разговора.

– О, да пожиратель выпечки. Это был сногсшибающий повод для мордобоя и булочной фаршировки, – со злым сарказмом проговорил Череп, – зачем ты вообще туда поперся, тебе нашей столовки не хватало?!

– А ну хватит, – пробасил Дыба промолчавший с самого начала разговора, начатого злющим командиром, едва влетевшим в кубрик, – от вашего ора я уже оглох на два уха.

– Да чего хватит, – резко вскочив на ноги, Череп сцепился взглядом с Косяком, – У нас теперь гимор размером в Фобос, а все из того что видите ли кому-то захотелось булочек.

– Не хрен было все забирать, – оправдывался Косяк.

– А ты разве не слышал что они ответили? Они на весь взвод брали, который трое суток не вылезал с брони и только вернулся с дозоров!

Разгоряченный Косяк, словно натолкнулся на стену, не находя что сказать, пробормотал:

– Чего они сразу не сказали?

– Они-то сказали, – обвинительно заключил Череп, нервно расхаживая по кубрику, – Все слышали, но только ты, оказывается, не услышал!

– А я то думаю чего народ так шарохается как от прокаженного, – пробасил Дыба, озадачено почесывая затылок, – а тут оказывается тушкан постарался.

– Не в одном нем проблема. Наши все отличились, в той или иной степени. Нас уже везде воспринимают как ходячие проблемы. Могу сказать даже больше, – свалившись на стул Череп обхватил руками голову, склонился над столом, -…нас уже боятся. И командование серьезно обеспокоено этими стычками. Уже всерьез рассматривается способ успокаивать психотропами.

– Какими тропами? – переспросил Косяк, пристроившись на кончике соседнего стула.

– Какими, какими… Такими, что ты станешь пай мальчиком-болванчиком и будешь делать все что тебе скажут…

– Да пошли все в жопу! – опять взъелся Косяк, – Вначале изуродовали, что даже с девчонками нормально не переспишь, а теперь вообще…

– Задолбал ты со своими бабами, – отмахнулся Дыба, всматриваясь в командира, тревожно спросил, – Череп все настолько серьезно?

– Серьезнее некуда. Если в кратчайшие сроки не получится обуздать наших, то пойдем все под шприц.

Повисшую мрачную паузу, нарушил не уверенный возглас Косяка:

– Эй, да они там со всем с ума по сходили?! Из-за какой-то драки всех на поводок сажать?

– Это ни какая-то драка, – устало объясняя прописные истины, Череп со вздохом продолжил, – Это первая ласточка. Вмешательство в работу мозга не прошло бесследно. Вы стали более нетерпимы к окружающим, а здесь еще и наслаивается другое искушение. Вот скажи-ка мне дружище… Ты раньше бы полез на трех пехотинцев, которые выше тебя почти в два раза и тяжелее на полцентнера каждый?

– Э…, – протянул Косяк прокручивая в голове ситуацию в прошедшем времени. Придя к очевидному, но не вероятному выводу, виновато потупился отрицательно маша головой, – Вряд ли. Раскатали бы в пыль.

– То-то же, а сейчас сам их раскидал как дрова. И скажи, что ты чувствовал, когда фаршировал их булками?

Растерянный Косяк, словно прислушивался к чему-то далекому, а как услышал, словно пораженный громом застыл с открытым, ртом. Покраснев, сгорбился, и тихо произнес:

– Меня распирало от кайфа. Что я такой крутой и сильный, а эти дылды посмели обидеть и теперь получают по заслугам.

– Вот это Косяк и пугает всех остальных. Сегодня булки, завтра что? Типа кто-то первый прошел, не то сказал, косо посмотрел? – Череп сокрушенно качал головой, – У вас слетают все тормоза, разрушаются основные моральные запреты, и чем дальше, тем будет хуже.

– Постой Череп, не нагнетай, – возразил Дыба, поставив рядом стул, подмял затрещавшую мебель под себя, – мы же сейчас занимаемся с китайцами. Они дают методу, которая позволяет быстро себя утихомиривать.

– Так проблема не в том, что бы быстро утихомириться, а в том, что бы у тебя не было желания все решать мордобоем. С точки зрения кто сильнее тот и прав.

– Ну так Дыба теперь всегда прав, а кто неправ – вытирает комбезом пыль зала.

– Потому что ведете себя как дети малые…, – пожал плечищами Дыба.

– Да конечно, – передразнил Косяк, с опаской посматривая на механика, – чуть что не так сделал так сразу в репу.

– Зато всем все понятно, – философски заметил Дыба, – и ни кому не приходит в голову отлынивать от учебы.

Посмотрев на перепалку друзей, Череп не весело усмехнулся. Получается что "бешенным" сейчас нужна именно такой вот цербер что бы держал всех в ежовых рукавицах пока не появится что-то другое, заменяющее трещавшую по швам систему ценностей и моральных устоев. И кроме второго предложения Лью Вана ничего не было. Тяжело вздохнув Череп рассказал об идее создания нового сообщества "измененных", со своей философией, своим укладом жизни, с чистыми целями и тяжелой ношей ответственности добровольно взваленной на свои плечи.