Было еще большое количество евангелий, от которых, в основном, дошли только названия. Судя по той полемике, которая содержится в произведениях церковных писателей, эти евангелия представляли собой не жизнеописание Иисуса, а собрание его поучений, которые он говорит своим ученикам, являясь им после смерти. Последняя деталь характерна для гностиков: Иисус-человек их не интересовал. Именно после смерти, воскресший и преображенный, логос рассказывает своим почитателям тайны потустороннего мира.

Некоторые отрывки из гностических евангелий приводятся в сочинениях церковников. Вот, например, отрывок из Евангелия Евы (у гностиков было и такое!): «Я услышал голос как бы громовой и приблизился, чтобы его послушать, и он заговорил со мною и сказал: я — ты и ты — я и где ты будешь, там буду я, ибо повсюду рассеян»[55]. Здесь, конечно, ничто не напоминает слов «сына человеческого» (как часто называют его канонические евангелия) Иисуса: бог всюду, и внутри человека тоже, — нужно только духовно воссоединиться с ним.

Подобные отрывки, по существу, дают очень мало представления о гностическом христианстве, о трактовке образа Иисуса, его учении и о расхождениях с каноном. И только сравнительно недавние археологические открытия дали в руки ученых подлинные цельные сочинения некоторых гностических групп Египта, сочинения, которые христианская церковь преследовала и считала апокрифами.

В 1946 г. в Верхнем (Южном) Египте, к северу от Луксора, на восточном берегу Нила, на месте древнего поселения Хенобоскион, была обнаружена целая библиотека, принадлежавшая группе египетских гностиков. Между серединой III и серединой IV в. гностики, жившие в Верхнем Египте, собрали наиболее значительные произведения, отражавшие основные положения их учения. Это собрание было оформлено приблизительно в то же время, к которому относится канонический список Ветхого завета и Нового завета на греческом языке, составленный в Нижнем (Северном) Египте. Вероятно, египетские гностики решили в противовес этому собранию оформить свой канон (Ветхого завета они совсем не признавали), и они собрали самые важные, с их точки зрения, сочинения. Всего найдено сорок четыре произведения различного жанра: рассуждения о происхождении мира, догматические трактаты, диалоги, апокалипсисы и, наконец, евангелия. Ряд гностических произведений, которые упомянуты у церковных писателей, были обнаружены в Хенобоскионе. Так, одно из евангелий действительно называется Евангелием Истины, как об этом писал Ириней. Цитаты из произведения, которое эти писатели называли Евангелием египтян, оказались составной частью гностического сочинения под характерным названием «Книга великого невидимого духа».

Гностическая литература из Хенобоскиона написана на коптском языке — языке местного населения Египта. Но в основном это переводы с более ранних греческих оригиналов.

Еще не все хенобоскионские находки опубликованы и достаточно изучены. Наибольший интерес и полемику вызвали три евангелия — Евангелие Истины, Евангелие Филиппа и Евангелие Фомы (Филипп и Фома, по христианской легенде, были учениками Иисуса).

Существование библиотеки христианских гностиков в Египте не случайно: в этой римской провинции начиная со второй половины II в. было довольно много замкнутых христианских общин, живших преимущественно в Верхнем Египте — в районе Ахмима, Асьюта, Хенобоскиона.

Хенобоскион — убежище египетских гностиков.

Первоначально христианская религия распространялась среди еврейского населения Александрии— крупнейшего торгового города Египта. Иудеи Александрии в какой-то мере пользовались привилегиями по сравнению с иудеями из других районов империи. Император Клавдий даже запретил переселяться туда иудеям из Сирии и остальных областей Египта. Но благополучие александрийских иудеев, висело на волоске. Между ними и греческим населением города происходили постоянные стычки. Императоры, напутанные многочисленными выступлениями как в Палестине, так и вне ее, настороженно относились к иудеям вообще. В письме императора Клавдия (41 г. н. э.) александрийцам, написанном после очередного столкновения между греками и иудеями, содержатся угрозы в адрес иудеев, как «возбуждающих некую общую болезнь всего мира».

В зажиточных, образованных кругах александрийских иудеев и было создано учение Филона о посреднике— логосе. Страдая от произвола императора, боясь выступлений народа, эти люди ждали спасения только от этого мистического спасителя, который откроет избранникам божественное знание. Именно такого посредника и увидели некоторые александрийские иудеи в Иисусе. Выступления палестинских иудео-христиан против богатства были им с самого начала чужды.

Со II в. к христианству стали примыкать и жители сельских местностей. В Египте это произошло раньше, чем в других провинциях, где основная масса последователей новой веры вербовалась из городской бедноты и рабов, не связанных с традиционными местными культами[56].

Египетские крестьяне в первые века нашей эры находились в тяжелом положении. Рим присоединил Египет в 30 г. до н. э. В наследство римлянам от последних египетских царей, неспособных вести сколько-нибудь самостоятельную политику, досталось расстроенное хозяйство. Оросительная система, без которой невозможно земледелие в сухом и жарком климате Египта, была запущена. Жестокий налоговый гнет римлян приводил к разорению крестьянства. Египет был одним из главных поставщиков хлеба в города Римской империи, и сборщики налогов прибегали к самым изощренным средствам, чтобы выколотить из крестьян подати. Вот как списывает Филон Александрийский в одном из своих сочинений действия такого сборщика налогов (он назывался эклогистом): «Недавно некий эклогист, назначенный к нам, когда некоторые недоимщики вследствие бедности своей бежали из страха жестоких наказаний, насильно привел их жен, детей, родителей и прочую родню, стал их бить, поносить и всячески мучить, чтобы они либо указали местонахождение беглеца, либо уплатили за него. Но они не могли выполнить ни того, ни другого, так как не знали, где находится бежавший, и были не менее нищи, чем он. Тогда он (эклогисгг. — И. С.), предварительно подвергнув мучениям и пыткам, предал их изощренной казни. Привязав веревки к корзинам, наполненным песком, он вешал им на шею эту неимоверную тяжесть, чтобы они сами изнемогали от жестокой муки, от непогоды и солнца, от стыда перед прохожими, от привешенной тяжести…».

Ответом на репрессии было массовое бегство крестьян из своих деревень. В одном из папирусов II в.н. э. сообщается, что в селе «люди большей частью исчезли, ибо раньше в селе было людей 85, теперь же (число их) уменьшилось до 10, а из них 8 человек ушло»[57]. Куда было деваться потерявшим землю людям? Они становились нищими бродягами, шли в батраки, превращались в кабальных рабов. Многие из них, отчаявшиеся, усталые, потерявшие дом, вступали в тайные общины христианских гностиков самых различных толков. Они часто селились в уединенных местах, преимущественно в Верхнем Египте: там с конца II в. появляются монашеские секты. Конечно, сложные рассуждения гностиков были непонятны крестьянам, но магические обряды, заимствованные из местных языческих верований, были привычны для них. Никаких надежд на массовое спасение у них не было, даже путем второго пришествия.

Деклассированные, одинокие, они мечтали только об индивидуальном спасении в потустороннем мире.