Главный ход был отрезан!

— Быстрей сюда, — шепнул я Максу и показал рукой налево.

Мы бросились бежать по темному коридору, стараясь не создавать лишнего шума. До черного хода оставалось немного, когда парадные двери выбили, судя по шуму. Времени почти не оставалось. Мы открыли двери и побежали по мокрому снегу. С боку послышался реп снега. Человек посветил на нас фонарем. В следующий миг мелькнула вспышка, и прозвучало два отчетливых выстрела. Похоже, они окружили нас с обеих сторон. В темноте я догадался, что они еще и между собой перестреливаются. Очевидно, не разобрались где кто.

Мы, нырнув в кусты, осторожно проползли немного по снегу лишь, оказавшись на безопасном расстоянии, поднялись на ноги, побежали к своим автомобилям.

После ночного приключения, ложась спать, я глянул на часы: пол пятого утра. Да, удалась ночка славная. Улыбнувшись самому себе, я быстро уснул, подавленный усталостью.

Утром, когда я еще спал, позвонили в двери. Я проснулся, чувствуя себя подавленным, я решил не открывать, но позвонили опять. И поскольку мне сон все равно уже испортили, я пошел открывать дверь. Лучше бы я этого не делал, но я не мог бы знать, что меня будет ожидать. А в таком состоянии — я плохо соображал.

Открыв двери, я увидел на улице милиционеров. Сон как рукой сняло, и я поежился от холода.

— Доброе утро, уголовный розыск, подполковник Сверлов, — представился он. — У меня есть ордер на обыск вашего дома. Вот, пожалуйста, — он протянул мне лист, подписанный окружным прокурором.

Мне стало совсем не хорошо. Я понял, что мне придеться впустить их в дом. Не исключено, что меня они могут забрать с собой на допрос. Я попытался овладеть собой.

— Проходите, — сказал я.

— Приступайте к делу, — сказал подполковник своим ребятам, — переверните весь дом вверх дном, но найдите улики, которые на него указывают.

Я стоял рядом и чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке произнес:

— Таковых вы не найдете.

— Нет, я уверен, что найдем.

— Ваше право так считать, но скоро время покажет.

К этому времени я взял себя в руки и держался довольно-таки уверенно. Что они найдут? Мою "берету". Ну это им ничего не даст. Подброшенный мне ствол, я выбросил, и вряд ли его найдут в скором времени, если вообще найдут.

— Ну, Козаков, пока мои люди обыскивают ваш дом, мы здесь можем спокойно побеседовать. Поправка — это не беседа, а допрос третьей степени.

Его шутка оставляла желать лучшего и я не был от нее в восторге.

— Какое дело вы сейчас расследуете? — начал он допрос.

— Это конфиденциальная информация, — невозмутимо заявил я.

— При необходимости я могу потребовать у вас всю информацию изложить.

— Разумеется, если этого потребует закон.

— Вы знали Степана?

— Какого еще Степана? Их сотни в городе.

— Омельченка Степана.

В данном случае мне не было смысла лгать и я ответил, что знаю.

— По какому поводу?

— Это касается того дела, что я веду.

— Послушайте, вы упорно продолжаете гнуть свою линию. Будьте добры ответить на поставленный вопрос.

— Давайте разберемся вот в чем. Это — официальный допрос?

— Безусловно, разговор записывается на пленку. А затем ваши показания будут внесены в протокол.

— Я знаю, можете дальше не говорить. За дачу ложных показаний меня могут притянуть к уголовной ответственности. Я выступаю как свидетель или как подозреваемый?

— Как подозреваемый.

Я заставил Сверлова открыть его же собственные карты.

— Поскольку я выступаю как подозреваемый, то по закону могу не отвечать на ваши вопросы. Либо же делать это в присутствии адвоката.

— Не хотите, не отвечайте, — вздохнул подполковник, — но на суде вам придется отвечать на все вопросы прокурора четко и ясно.

— У вас не достаточно улик, чтобы мне предъявлять обвинения.

— Вы так уверенны? Отпечатки пальцев, визитная карточка вашего агентства и свидетель, который видел, как вы выходили из дома Омельченка в день убийства.

— Свидетель? Какой свидетель? — спросил я.

— В зале суда увидите.

— Как я могу быть уверен, что его показания достоверны?

— Не волнуйтесь — мы проверяем показания свидетеля. А пока вам не нужно знать кто он. Когда вам предъявят официальное обвинение, вы можете поинтересоваться личностью свидетеля. Вашему адвокату будет предоставлена необходимая информация. Итак, я установил, что вы знаете Степана и были у него в доме в день убийства.

— Минуточку, а показания одного свидетеля не достаточно. По закону — нужно хотя бы два свидетеля.

— Тем не менее я спрашиваю вас: вы были у Омельченка дома в день убийства?

— Простите, но это может рассматриваться уже как клевета, — я не собирался так легко сдаваться и использовал все возможные средства, в рамках закона.

— Вот тут вы ошибаетесь. Это мое предположение, что вы там были, и что бы развеять сомнения я вам задал вопрос. Учтите, что если вы обманите меня, то вам будет плохо. Не спасет даже адвокат.

Я понял, чтобы выкрутиться из этого положения, мне придется в большинстве случаев говорить правду.

— Да, я был у него дома в день убийства.

— В котором часу?

— Я уже не помню.

— Что вы у него делали?

— Хотел с ним поговорить.

— И почему не получилось?

— Потому что в живых его уже не было.

— Хорошо, вы видели что-нибудь необычное в доме?

— Конечно, в библиотеке я нашел труп.

— Как вы очутились в библиотеке?

— Входная дверь была открыта, а на первом этаже я заметил свет в комнате. Зашел в дом и открыл двери, из-за которой, выбивался луч света. Это оказалась библиотека. Там я и увидел труп Омельченка.

— Вы что-нибудь трогали на месте убийства?

Этот вопрос мне нравился меньше всего. Я везде успел наследить и не знаю, какие результаты экспертизы на руках у Сверлова.

— Да, огляделся по сторонам в поиски чего-то необычного, но такое мне на глаза не попалось.

— Вы ничего с собой не забирали с места преступления?

— Нет, — я держался уверенно, хотя сердце казалось выскочит из груди.

— А почему вы не сообщили об этом милиции?

— Потому что сам едва с ней не столкнулся. Когда я уносил оттуда ноги, опергруппа прибыла на место происшествия. А потом не звонил, так как не было уже смысла.

— Мне тогда тем более не понятно, почему вы сбежали с места преступления, когда приехали оперативники, если вы знали, что вам нечего бояться. Ведь по вашим словам вы не убивали Степана.

— Я опасался, что мне не поверят и поэтому улизнул от них.

— Это не убедительный аргумент.

— Меня бы все равно повязали на месте преступления, и тогда у меня не было бы никаких шансов найти убийцу.

— Ха! — усмехнулся Сверлов. — Вы очень интересный человек. Вы же знаете, что это абсурд. Зачем вам искать убийцу?

— Как зачем? Чтобы с меня сняли все подозрения.

— А я подозреваю, что вы что-то недоговариваете. Вы наверняка замешаны в этом деле, даже если прямого отношения не имеете.

"Наверное, — эта часть беседы не записывается на диктофон или он потом сотрет эту часть, иначе он себя выставляет в невыгодном свете. Например, его могут обвинить за клевету".

— Вы знаете, что я вам скажу, товарищ подполковник. Вы глубоко заблуждаетесь в своих доводах. Как ни жаль, но вы заслеплены желанием посадить меня за решетку и кроме этого ничего не желаете знать. А ведь настоящий убийца преспокойно отдыхает и смеется с вас. Подумайте, может в вашем отделе кто-то из ребят замешан в убийстве. Никогда об этом не думали?

Сверлов моментально напрягся и нахмурился. На его лице было написано изумление. Такого удара от меня он никак не ожидал.

— О чем вы говорите? — спросил он.

— О том, что двое ребят с убойного отдела, который вы возглавляете, являются продажными. Они работают на того, кто убил Омельченка и хотел подставить меня.