«…33 — 35 лет, 188 сантиметров, не менее 100 — 110 килограммов. Лицо обрюзгшее, утолщенное книзу… — Ему снова показалось, что он где-то видел его раньше. — Рыхлый, нездоровый цвет кожи. Широкий таз, сильные, накачанные ноги, — как выразилась горничная Дома творчества. В последнем он едва не убедился на себе. — Очки в металлической оправе. Куртка из плащевой ткани…»

— Работаю в районном совете добровольного спортивного общества «Наука»…

Он успел прийти в себя, держался с дежурным мягко, хотя и чуть снисходительно.

— Может, вы меня все-таки отпустите, дежурный? Утром я приду.

— Позже решим. С какой целью вы приехали в Планер-ское? Давно?

— Несколько дней назад. Я в отпуске. Это ведь не возбраняется, правда?

— Откуда идете?

— Гулял! Товарищ ваш… — Он, не глядя, показал на Денисова. — Подошел… Вокруг ночь! Я принял его за другого. Вы извините… — Он развернулся к Денисову, снова, не глядя на него, пожал плечами. — Здесь простое недоразумение…

— Не могу я вас отпустить, — продолжал нервничать дежурный. — Местность паспортизована… Вы без документов…

— В Донецке у вас есть телефон? — спросил Денисов. -Можно было бы позвонить домой…

Рогов сделал вид, что раздумывает.

— Да нет! Не хотелось бы их тревожить…

— До утра придется побыть у нас. — Дежурный развел руками.

Рогов сказал мягко:

— Что ж! Недолго осталось! И все-таки это безобразие, я считаю. А вам не кажется? Что у вас против меня?

«Безусловно, нам приходилось разговаривать. Но где? Неужели на вокзале?» — снова подумал Денисов.

Он подошел к телефону, попробовал заказать Донецк.

— Кто будет говорить? — спросила телефонистка.

— Денисов.

Услышав фамилию, Рогов бросил быстрый взгляд в его сторону.

«Конечно же! Он знает мою фамилию…»

— Связь через час, — предупредила телефонистка. — Техническое окно на линии…

— А как Москву?

— Я же сказала: «техническое окно»!…

Денисов перешел в кабинет начальника милиции. Набрал номер. Лымарь поднял трубку быстро — привык к ночным звонкам.

— …Трудно что-нибудь доказать… — Лымарь внимательно выслушал. — Если бы какой-нибудь вещдок… Как бы не пришлось извиняться да отписываться!

Денисов пропустил реплику.

— Я думаю, он и в этот раз, как и в мае, приехал в Планерское на машине. Ключи, видно, успел выбросить…

— Если б найти машину!

— С этим просто. Она рядом с автокемпингом, у дороги. «Жигуль» 18-17. Надо быстро проверить.

— Я сам займусь.

— Сейчас главное — уцепиться! Машина вся грязная. Где-то под Мелитополем был ливень. Не следил ли он за покупателем, когда тот вез деньги вдове?

Перед Домом творчества было по-ночному пустынно.

Грузовая, подрагивая бортами, прошла в сторону Судака, в кузове были люди — светлячки сигарет вспыхнули и тут же погасли. Навстречу с горы прошелестел ночной велосипедист.

У почты, на повороте, Денисов остановился.

Когда, топча клумбы, он выбежал из ворот Дома творчества к почте, встреча с Роговым произошла именно здесь. И, следовательно, ключи от машины Рогов мог выбросить тоже здесь.

Денисов рассчитывал потратить на поиски несколько минут, может, до получаса, но ему повезло сразу — недалеко от дерева, рядом со скамейкой, он увидел брелок: миниатюрный череп — с ключами.

«Они…» — Денисов положил ключи в карман. Понятых не было, составлять протокол было не с кем.

Здесь же, рядом со скамейкой, валялся бесформенный чугунный отливок — достаточно тяжелый, непонятного назначения. Принадлежал ли он Рогову? Денисов на всякий случай прихватил и его, завернул в платок; под деревьями осталась еще брючная пуговица — он предпочел ее не заметить.

«Вооружен и очень опасен…» — Думая о Рогове, Денисов использовал название известного фильма. Недаром все эти дни он проходил мимо киноафиш.

В кустах у Дома творчества свистели цикады. Денисов снова подошел к почте. Из глубины поселка доносились негромкие звуки: скрипнула калитка, в цементированный желоб на ближайшей водоразборной колонке ударила звонкая струя.

— Не помешал?

Денисов оглянулся. У междугородных автоматов стоял Мацей — в шортах, в сорочке, в шапочке. Похоже, все лето он не знал другой одежды.

— А может, вы предпочитаете гулять в одиночку?

— Да нет.

— Пожалуйста, скажите. Не стесняйтесь.

«Неужели не догадывается, что я не тот, за кого себя выдаю? — Денисов смерил его взглядом. — И даже не делаю из этого особой тайны!»

— Я думал, вы работаете за столом… — Он перевел разговор.

— Когда что-нибудь большое. — Мацей достал трубку. -Например, поэма.

— А стихотворение?

— Обычно приносишь готовое. С улицы, с пляжа. За столом только шлифуешь…

Мацей был одним из тех, кто разговаривал с художницей примерно за два часа до случившегося, поэтому Денисов спросил:

— Как прошел вечер? Были на набережной? Мне показалось, море не очень спокойно!

— Штормит! И сильно… Мы сидели у знакомой. Сусанна Роша, художница. Может, слышали?

— Я читал о ней в районной газете: интересный человек…

— Удивительный! Особенно когда общаешься вот так… -Мацей отмерил чубуком расстояние, как на ринге в ближнем бою. — Когда перед тобой раскрывается человек большой души, необыкновенной судьбы… — Он раскурил трубку. Сладковатый запах смешался с запахом кипарисов.

Денисов воспользовался паузой.

— Мне сказали, что она продает дачу… Наверное, это огромные деньги! Кто же в состоянии купить? Разве какой-нибудь фарцовщик…

— Уже купили, мой друг. — Денисову показалось, что поэт чуточку играет, но, может, это объяснялось простой манерностью. — Точнее, купили еще в мае, только широко не объявляли. Но для своих это был секрет Полишинеля — все обо всем знали.

— Кто же покупатель?

— По-моему, он делец. Фамилия вам ничего не скажет. Купил со всей обстановкой, с мебелью…

Денисов слушал внимательно.

— …Кажется, даже с гобеленами, картинами. С коллекцией якорей, всего, что собрано на берегу. Там даже часть шлюпки с разбитого судна…

Поэт сообщил еще:

— Поселку будет грустно без нее. Да и литераторам! В поселке о ней все трогательно заботились…

Он ни в чем не заподозрил Денисова.

Оперуполномоченный позволил себе быть менее осторожным:

— Дача понравилась мне. Я видел ее с киловой горы. На одном из окон решетка. Художница, должно быть, хранит там картины…

— Решетка на окне? — Мацей удивился. — Впервые слышу.

— А на дверях новый звонок… Странно, что, собираясь уезжать, хозяева заменяют звонок!

— Я и не заметил, что он другой. Зато заметил, что, когда Сусанна читала волошинское «…судьбой и ветрами изваян профиль мой…», голос ее задрожал. Она едва не заплакала.

Оперуполномоченный понял:

«Бесполезно расспрашивать поэта о миллионах вдовы…»

Он вспомнил Брэдбери — землянин и марсианин встретились на ночной пустынной дороге. «Куда вы едете?» — спросил землянин. «На праздник. Там, у канала. Прошлую ночь я провел там». — Марсианин показал рукой, землянин взглянул и увидел руины: «Но город мертв много тысяч лет!» -«Мертв? Я ночевал там вчера…» — Смотрите, колонны разбиты…» — «Разбиты? Я их отлично вижу в свете луны. Прямые, стройные…»

Так было и с нами.

— Начальник еще не звонил, — объявил дежурный, когда Денисов вернулся. — Междугородная тоже молчит.

После составления протокола Рогова поместили в кабинет участкового, под охрану. Задержанный спал, привалясь спиной к стене.

Молоденький сержант, знакомец Денисова, сидевший напротив, шепнул:

— В поселке ни разу его не видел!

Денисов оставил их вдвоем, вернулся к дежурному.

Объявилась междугородная:

— Москву заказывали? Даю… — Москву дали раньше Донецка.

— Переключите на начальника! На кабинет Лымаря! -Там, за двумя дверьми, Денисов мог говорить без помех.

— Слушаю… — Денисов узнал голос помощника дежурного, Сабодаша за пультом в Москве не было.