Таким же удачным осмыслением, которым русский язык обязан кухаркам, является противень – название общеизвестного кухонного приспособления, а именно железного листа, который вставляется в духовку и служит для выпекания на нем пирогов. В действительности это название представляет немецкое слово братпфанне (Bratpfanne), что значит буквально сковорода для жаренья – от глагола braten (жарить).

Столярам и плотникам мы обязаны созданием слов рубанок – как будто от рубить, струбцинка – под влиянием раструб, напильник – потому что этот инструмент служит и для точки пил. Все это – немецкие слова, заимствованные от немецких ремесленников: шраубцвинге означает винтовой зажим, надфиль – тонкая пила, буквально – игла-пила.

Матросы создали свое знаменитое есть, которым до сих пор во флоте отвечают на распоряжение начальника. В армии отвечают в этом случае слушаю, означающее здесь, конечно, слушаюсь, принимаю к исполнению. Морское словечко звучит энергичнее и короче; это большое преимущество в военном деле, где ясность и краткость необходимы. Есть как будто означает готово, сделано, а отсюда усвоено, принято к сведению. Но на самом деле есть – вовсе не форма глагола быть и вообще не русское слово, а английское Yes, sir, означающее Да, сударь: такой ответ дается в Англии начальнику, хозяину, учителю.

Мы употребляем теперь слово дымка в смысле легкий туман, неясность, при которой очертания скрываются, сливаются. Так, говорится в утренней дымке, горизонт был окутан дымкой, в переносном смысле какой-либо человек может представлять все вокруг в розовой дымке. Мы невольно включаем в это слово представление о легком дыме, дымке. Но это – только случайное сходство двух совершенно различных слов, поддержанное осмыслением, от которого трудно отказаться даже, когда знаешь, что это так. Теперешний смысл дымки – уже переносный, и этому сильно способствовало осмысление под влиянием русского дым. Первоначальное же значение этого слова у нас и в польском, из которого оно вошло в русский язык, было – легкая полупрозрачная шелковая материя. Может быть, потому так крепко связалось это слово с глаголом окутывать, покрывать. Сквозь тонкую материю все предметы представляются неясно, как в тумане.

Подобный же перенос значения произошел и с французским словом флер (fleur), означавшим первоначально темную полупрозрачную материю, которой окутывали предметы в комнате, где стоял гроб с покойником, а также и катафалк, а затем, в переносном смысле, который пережил основной, как и в слове дымка, – темный, траурный цвет, окрашивающий мысли и восприятия в минуты гнева и уныния.

Название же материи дымки восходит к турецкому дыма или дими, означавшему бумажную материю, род тюля, а дими, в свою очередь, происходило от греческого димитос, что значит буквально двухнитный: так называли материю, сотканную в две нити, то есть довольно тонкую и легкую.

Таким образом смысл этого слова, действительно, окутался «дымкой», из-за которой стало трудно его различить. Осмысление дымом, дымком так убедительно, кажется настолько естественным и подходящим, что никто не усомнился бы в происхождении дымки от дыма, если бы не наличие турецкого слова, восходящего к греческому.

В наши дни очень распространено выражение примазаться в смысле втереться (в партию, в организацию, в предприятие). Уже давно это слово означало присоседиться, приобщиться, пристроиться. Связь этого выражения с глаголом мазать очевидна. Человек как бы подлипает к выгодному делу, вклеивается в круг нужных ему людей и притом исподволь, осторожно, стараясь не обратить на себя внимания, как будто подмазывая свое внедрение, чтобы не вызвать «трений». Влияние этих представлений на развитие смысла примазаться несомненно. И тем не менее это слово не имеет ничего общего с мазать и мазь.

Это выражение возникло в обиходе карточной азартной игры и первоначально означало присоединиться (к ставке другого игрока), поставить (дополнительную ставку на карту, выбранную другим), делать надбавку (к уже заявленной ставке). В свою очередь, это выражение образовалось от карточного термина маз, что означало прибавка к ставке другого. Этот прием имел большое применение в игре, потому что позволял делать ставку вне своей очереди. Нередко случалось, что человек проигрывал свою ставку в последней сдаче, так что терял уже всякую возможность отыграться в этот круг. Между тем именно в этом последнем круге сумма банка является наиболее крупной благодаря накопившимся за все предыдущие сдачи проигранным ставкам. А новый круг начнет уже новую игру, опять с небольшой основной суммы, заложенной банкометом. Вот тут-то и можно было воспользоваться случаем и примазаться к ставке следующего игрока, к которому переходит очередь, если, конечно, этот игрок не делает сам ставки на всю сумму банка, не играет, как говорят, no-банку, или ва-банк.

С другой стороны игроки, как известно, очень суеверны, и часто случается, что они готовы поставить на карту другого, которому в эту игру везет или которого они вообще считают почему-нибудь счастливым в игре: например, человека, играющего в первый раз в жизни. И они ставят такую сумму, которую не решились бы поставить на свою собственную карту.

Держу столько-то мазу, объявлял в этих случаях игрок. Отсюда примазаться в смысле присоединиться к ставке другого, присоседиться, пристроиться, втереться. Самый же термин маз представляет не что иное, как французское масс (masse), что значит первоначально куча. Это же masse вошло в русский язык как масса.

Иногда осмысление обусловлено исключительно внешним, звуковым сходством. Примером подобного случая может служить шумовка – особая ложка, снабженная дырочками для снимания пены, накипи с варенья или супа. Никакого шума снятие пены не производит, так что здесь имело влияние только желание сделать непонятное иностранное слово во что бы то ни стало «русским», понятным. На самом деле шумовка представляет немецкое слово шаумлёффель, что значит буквально пенная ложка – от Schaum (пена, накипь) и Loffel (ложка). В данном случае осмысление с помощью русского шум сделано неудачно.

Полуосмыслениями являются также такие образования, как гувернянька вместо гувернантка, буреметр вместо барометр, мелкоскоп вместо микроскоп.

Известно, что учителями нашими в области финансов были татары.

Деньги – татарское слово, как и чекан, и появились у нас только со времен так называемого татарского ига. До того торговля происходила обменом товаров на товары и по расценкам, установившимся длительной практикой. За быка давали столько-то овец, или столько-то куньих шкур, или чугунный котел такого-то веса, или столько-то фунтов медной монеты: монета была только иностранная – византийская или персидская. Понятно, что и названия отдельных видов монеты могли быть не русскими. И действительно, рубль, копейка, полушка оказываются не русскими словами, хотя нетрудно их объяснить и по-русски. Рубль производили от глагола рубить, объясняя это тем, что монету рубили из серебряных брусьев. Но рубли никогда таким образом не выделывались, а изготовлялись путем отливки. Между тем имеется арабское слово руб, означающее четверть – первоначально меру веса, около 30 фунтов, и так как татары заимствовали свою денежную систему, как и самое слово деньги, из Персии, принадлежавшей к составу арабской империи, и так как, с другой стороны, русский рубль первоначально составлял действительно четверть более крупной денежной единицы – гривны, то предположение, что рубль является словом, заимствованным через татарское посредство, представляется очень вероятным. Впрочем, возможно, что татарское слово, заимствованное нами в форме рубль, само восходит к индийскому рупия, означающему до сих пор крупнейшую серебряную монету Индии, буквально чеканенное серебро – то есть серебро, снабженное изображением или печатью. В таком случае мы имели бы пожалуй двойное заимствование этого слова: сначала в значении четверть, поскольку рубль составлял четвертую часть более крупной денежной единицы, а затем в смысле крупная серебряная монета.