— Елена Георгиевна, я прошу простить моего коллегу, не знаю, какая муха его укусила, а мы с вами продолжим, но уже официально, — с этими словами следователь достал из портфеля бланк допроса и начал не торопясь его заполнять.

— Вы еще пожалеете о том, что здесь произошло. У меня очень влиятельные покровители, вы не знаете, с кем связались! — Елена пришла в себя и говорила зловещим полушепотом. — Я тебе ни слова не скажу, мент поганый, ни слова, слышишь!? Я требую адвоката!

— Требовать, девочка, будешь в другом месте, — Соколов был на удивление спокоен. — Если не станешь говорить, то отправишься в СИЗО. Я, конечно, не стану проделывать таких паскудных штук со спецкамерой, но уверяю тебя, что и самая обычная «хата» человек на двадцать произведет на молодую, красивую и богатую женщину, самое неизгладимое впечатление. Итак, я даю вам 2 минуты. Решайте. Или будем говорить, а там как выйдет, или прямо сейчас отправляетесь в камеру, — Соколов не спеша налил себе кофе из уцелевшего кофейника и медленно, глядя в глаза Силиной, отхлебнул.

— Хорошо, я буду говорить, — злобно прошипела Елена, — спрашивайте побыстрее и убирайтесь, у меня много дел.

— Не хотелось вас огорчать, Елена Георгиевна, но у меня очень сильное подозрение, что текущие дела вам придется надолго отложить. Впрочем, посмотрим. Итак, мы остановились на вопросе о том, был ли Колобов вашим любовником.

— Моя личная жизнь вас не касается!

— Позвольте мне решать, что касается следствия, а что нет. Итак, я настаиваю на своем вопросе.

— Да, мы спали вместе иногда, — фыркнула Силина брезгливо.

— Это вы звонили Колобову в клуб в ту роковую ночь?

— Нет! Я уже сказала вам, что не звонила ему!

— Хорошо. В котором часу вы уехали из Националя?

— Около 1.30.

— И сразу поехали домой?

— Да сразу. Я доехала до Газетного переулка меньше, чем за 5 минут. Меня об этом уже спрашивали и даже допрашивали консьержку, подтвердившую мои показания. К чему эти вопросы?

— К тому, что вы врете. И заставили врать консьержку, которая уже во всем созналась. Да, да! Не сверлите меня взглядом и не сомневайтесь. Ее не просто было расколоть, но свое дело сделали камеры видеонаблюдения, установленные в вашей квартире.

— Не бери на понт, начальник! — Елена состроила презрительную физиономию. — Никаких камер в нашей квартире не было и нет.

— Вам, Силина, очень не идет этот жаргон. Кроме того, право пользоваться им еще надо заслужить. Но, думаю, такую возможность я вам предоставлю, — терпение Соколова подходило к концу. — Ваш покойный муж владел маленькой однокомнатной квартиркой этажом выше. Она была оформлена на подставное лицо. Из этой квартирки потайная дверь вела в соседнюю квартиру, относящуюся к другому подъезду, выход из которого располагался с другой стороны дома. Это очень предусмотрительно, учитывая род занятий Федота. Да, так вот, в этой маленькой квартирке и было установлено видеооборудование, связанное с камерами в вашем основном жилище и работавшее круглосуточно. К сожалению, Силин был полностью в курсе всех ваших похождений в семейном гнездышке, — Соколов криво усмехнулся. Силина же ни капли не смутилась:

— Фетишист поганый, небось смотрел кассетки и онанировал! Ублюдок!

— Однако… Образ убитой горем вдовы вам удается слишком хорошо, — сарказму следователя не было предела. — Но мы отвлеклись. Камеры, установленные в вашей квартире, зафиксировали время, когда вы явились домой — 2.30. Это время подтвердила консьержка. Так где же мы катались столько времени?

— А с каких пор у нас запрещено ездить ночью по городу на автомобиле? — с вызовом ответила Силина.

— Это не запрещено, но вы лгали в ходе предыдущего допроса, угрозами заставили лгать другого человека. Кроме того, у вас напрочь исчезает алиби, и остается вопрос — где вы провели этот час.

— У меня колесо спустило, я долго стояла на дороге, потом остановился какой-то мужик, который помог мне поставить запаску.

— Номер машины, на которой подъехал мужчина запомнили?

— Это был прохожий.

— Колесо проколотое уже починили?

— Да.

— Не подскажете в каком шиномонтаже.

— Не помню!

— Ах, какая забывчивость! Хорошо, я так и запишу. А теперь распишитесь здесь.

Силина, с опаской глядя на следователя, подписала свои показания.

— Мы что, уже закончили? — удивленно спросила она.

— Да что вы, милочка, мы только начали! Сейчас будет самое интересное, — жестом фокусника Соколов вытащил документ из папки: — Вот такая бумажка вам знакома? — Силина побледнела, но все же не сдавалась:

— Что это?

— Это протокол об административном правонарушении. Гаишник попался принципиальный, да? Вы же, как сами заявили, прилично выпили и за руль сели, да… Примечательно, что поймали вас при выезде с арбатских переулков, и время интересное — 2.00 ночи.

— И что? — глаза Силиной смотрели с вызовом. — Я каталась по городу после того, как колесо проколола, нельзя что ли?

— Угу, только катались вы как раз недалеко от тела убитого мужа, вот в чем закавыка. А вы из машины не выходили?

— Нет, не выходила!

— О’кей! Расписываемся снова, — Соколов радостно потирал руки, а Елена в растерянности долго не могла подписать показания, но все же решилась.

— Идем дальше! — На столе появилась новая бумага. — Это показания жильца дома в одном арбатском переулке, которому не спалось, вот он и смотрел в окно. После 1.30 ночи он увидел, как совсем недалеко от окна его квартиры, расположенной на первом этаже, остановилась машина, откуда вышла красивая молодая дама. Дедушка у нас ветеран НКВД, так что он сразу записал номер авто, поскольку поведение девушки показалось ему подозрительным. Девушка вернулась бегом минут через 5, она была очень взволнована, села в машину и уехала. Лицо незнакомки дедушка разглядел очень хорошо, благодаря ярко горящему во дворе фонарю. Он профессионально составил словесный портрет, который полностью вам подходит, а номер машины, как сами понимаете, соответствует вашему автомобилю. Примечательно то, что тело вашего супруга нашли буквально метрах в двадцати от того места, где вы парковали машину и именно в том направлении, куда вы изволили прогуливаться. Комментарии будут? — повисла напряженная пауза, было слышно тиканье настенных кварцевых часов. Наконец Силина очнулась:

— Я просто гуляла, ничего не видела, никого не убивала, все! — она плотно сжала губы и опустила голову вниз.

— Гражданка Силина, это самая что ни на есть страусиная политика. Так вы себе не поможете. Вы же взрослый человек и должны понимать, что надо или вообще ничего не говорить, или говорить складно. А вы врете так, что все шито белыми нитками. Вы только представьте себе, какое впечатление на судью произведут вот эти ваши показания! Я очень не завидую вашему адвокату, очень!

В этот момент к Соколову подошел Клюев, до сих пор руководивший обыском в доме Силиной, и, ехидно глядя на Елену, что-то прошептал на ухо следователю. Александр Иванович удивленно вскинул брови:

— Вот это да! Ну подожди пока. Оформляй, я тебя потом позову, — а сам продолжил, обращаясь к подследственной: — Что же, гражданка Силина, мне у вас осталось выяснить последний запутанный эпизод этого дела. Вам известен человек по имени Евгений Смирнов?

— Это тот наркоман, который работает у моего мужа? — она осеклась: — В смысле, бывшего мужа.

— Да, тот самый. Какие у вас с ним отношения?

— Да какие у меня могут быть отношения с этим доходягой? Он был довольно успешным замом Федора, но потом подсел на героин. Он еще имел наглость открыто обвинять в этом моего мужа! Якобы Силин сам предложил ему попробовать «дурь», которую они вместе перепродавали. Когда с ним стало совсем плохо, Федор перевел его в тот самый клуб, как говорится, старшим помощником младшего дворника. Вот и все.

— А зачем вы ему звонили несколько раз в ту роковую ночь?

— Я уже вам говорила неоднократно, — почти закричала Елена, — что никому и никуда в ту ночь не звонила, у меня дел было по горло! Так что допрашивайте наших милых одногруппников лучше!