— Финиш… — выдал в сердцах майор, выложив начальнику всё как было от и до, разложив по полочкам. Просто включил запись с диктофона "опроса".

— Поросята! — выдал поначалу старик. И не сдержался. — Сукины дети! Паразиты…

Майор не перебивал, выслушивая ругань старика. И дождался.

— Искать Егора! Без новостей про него даже не появляйся у меня в кабинете! А лучше звони — и прямо мне сюда!

— Так точно, — поспешил майор удалиться.

Капитан задержал его в приёмной.

— Чё, старик?

Майор изобразил вилы, приставив два оттопыренных пальца к горлу.

— Хреново…сть…

На том и расстались. Майор занялся поисками пропажи.

— Ну, Фомин! Одно слово — Фома! Погоди, сопляк! Доберусь я до тебя, сорняка!..

— Егор… — вскочил Павел, очнувшись от воздействия введённого ему майором сильнодействующего препарата.

Хотелось пить при этом невыносимо. Он припал к крану, уподобившись верблюду. Не сразу заметил, что за ним следят.

— Шеф… — опомнился Усольцев.

— Без паники, Паша, — уведомил старик. — Ты мне лучше вот что скажи…

— Всё что угодно, шеф…

— Не перебивай! И не имей такой привычки. Ты не мог проспать в машине налёт на вас с Егором. Проснулся бы! Ведь так — не спал?

— Честное слово, шеф: не помню — хоть убейте!

— А это мысль, — неожиданно перекосилась физиономия у начальника. Он проявил сноровку несвойственную для его возраста, завалив на пол новобранца. Тот ощутил прикосновения дула к виску, и даже услышал, как старик взвёл пистолет в боевое положение, изготовившись к стрельбе. — Я убью тебя, а затем вложу оружие в руку! Понял, к чему клоню, а речь веду? Если уяснил — отвечай коротко по существу! Ну…

— Угу-у-у… — загудел Усольцев.

Грянул выстрел. Павел оглох на одно ухо. Пуля разминулась с его головой, шмякнувшись в бетонный пол, и ушла рикошетом в сторону стены.

— Вспоминай! — на раз прочистил ему мозги старик.

Провала, как и не бывало.

— Вспомнил! — возопил Усольцев. — Я вспомнил!..

— Молодец, сынок! Говори, — поспешно отнял от него пистолет Фетисов — от греха подальше, а то руки чесались, да и тряслись, если не сказать больше. — Что было с вами потом, как ты очнулся ото сна?

— Нас с Егором связали и пытали…

— Кто?

— Какая-то баба в обличие фантастической амазонки?

— Чё — голая? Кутить подались в бордель, писюки?

— Хм, если бы, а то грозила нам оружием, произведя ядерный взрыв в миниатюре!

— Дальше что?

— Дальше — больше! Егор стремился вступить с ней в контакт…

— А ты?

— А чё я — и ни при делах! Это он затеял охоту на неё, а попались мы оба!

— И…

— Всё…

— Как — всё?

— Я отрубился…

— А Егор?

— …Вперёд него.

— Чёрт! Проклятье! Как так? Почему она вырубила тебя вперёд него?

— Видимо опасалась чего-то — наверное, меня?

— Тебя — не смеши! Неужели Егор договорился…

— Похоже на то…

— …с ней, а не до того, чего подумал! Не дай Бог конечно!

Павел замолчал. Старик больше не стал его пытать.

— Отдыхай — на сегодня ты свободен — считай: отработал! Иди…

Едва тот покинул его, старик связался с капитаном, наказав следить за Усольцевым неотступно день и ночь.

— Пока не найдётся Фомин!..

Эшелон продолжало трясти на железнодорожном полотне. Эшелонированный состав двигался неспешно. Машинисты понимали: не дрова везут, а очень и очень опасный груз, сбрасывали скорость на опасных участках пути, где порой приходилось резко поворачивать едва ли не под прямым углом. Да и военные у бронетехники и не всегда в закрытом контейнере больше подобном на оборудованные доты изнутри, а чаще на открытой платформе, держались при хождении за натянутые канаты и тросы. Чуть сильнее тряхни, и какими профессионалами не были военные люди из охраны при ядерном оружии — жди беды.

Об этом мало кто задумывался из состава офицеров, а бойцы при них попроще и вовсе казалось, бездельничали, неся вахту попеременно, частенько сменяя друг друга, иначе недолго сойти с ума от однообразной тряски и стука колёс по шпалам, что продолжали гудеть и греметь в такт монотонному лязгу со скрежетом.

Даже опытные бойцы Азаровского начинали скрипеть зубами, точно их как шелудивок одолевали глисты.

Укачивало нещадно. Перегон по железнодорожному пути был хуже, чем поездка колонной на броне.

— Скоро уже будем на родине, — отреагировал майор на своих подопечных, сверяясь по навигатору с проложенным маршрутом, и любое отклонение фиксировалось тут же. В такие моменты он становился сам не свой. Но обходилось. Неточности с погрешностями для вбитой информации в электронную карту обычное дело — головотяпство военных топографов, а возможно, что, скорее всего, исключать не стоит и гражданских лиц привлечённых с данной целью. Либо просто данные устарели, не поспевая за ходом времени и изменениями. Менялись железнодорожные пути, а соответственно и ветки.

Напряжение росло. Приходилось постоянно связываться со штабным вагоном посредством радиосвязи для прояснения ситуации. Одна ложная тревога следовала за иной. И в какой-то момент убаюкала внимание охраны.

Железо порой не выдерживало, а люди и подавно не металл, хотя многие закалены и прошли школу выживания, но мирная жизнь порой играла злую шутку и расхолаживала. Всё-таки не в зоне боевых действий, и риск минимален. Ни один кретин не станет пытаться ограбить военный эшелон посреди ночи да ещё на ходу.

Конечно, бывали случаи воровства, но чаще на станциях, где всё было повязано. Одно слово — криминал. Без него в нашей повседневной жизни никуда. Но здесь не просто бойцы — элита российских войск, да и из Беларуси аналогичное подразделение, пусть и малочисленно и скорее приданное для галочки, но всё же не стоило сбрасывать Азаровского с его людьми со счёта.

Всех интересовало, что конкретно они переправляют, какой именно вид ядерных боеголовок и к чему — тактическо-баллистическим ракетам или для снарядов к САУ. Ответ наверняка знал один-единственный человек, а точнее два. Первый — полковник Российской Армии, с коим успел познакомиться Азаровский, а второй — в месте конечного пути следования эшелона в Беларусь. Даже тёзка по званию и командир Азаровского был не в курсе толком про секретный груз. Вся информация, которая была доступна ему и его бойцам — лишь в каких именно контейнерах находятся деактивированные ядерные боеголовки.

И то хлеб, пусть и без масла.

…Азаровский проголодался, ему о том подсказал заурчавший желудок. Из съестных припасов была тушёнка и буханки белого кирпичного хлеба, как в былые "совковые" времена. Правда, ещё красное мясо — килька в томате. Хотя и не страдал ностальгией, как и к данному блюду.

Последовало резкое движение рукой при открытии банки тушёнки. В жесть воткнулся клинок с воронёным лезвием, и в следующее мгновение он принялся чавкать с нескрываемым наслаждением, откусывая от хлебного кирпича приличного размера куски.

Аппетит у Азаровского был подстать его жилистой фигуре. Не амбал и не культурист-бодибилдер, но что-то среднее меж ними. Да и ростом не обижен — чуть за 185 сантиметров. А уж в плечах и подавно не обделён. Природа хорошо одарила его, поколдовав над генами. И это притом при всём, что родители не являлись акселератами. Мать чуть выше 160 см, а отец и вовсе дрыщ несусветный и того ниже, так ещё и весу три пуда, если нажрётся — и не еды.

Прикончив банку тушёнку и кирпич белого хлеба, Азаровский запил это дело холодным кофеем из фляжки.

Бойцы последовали его примеру, но не все и сразу, а в порядке живой очереди — на всякий случай парочка из них всегда была начеку и при оружии. Это он привил им сразу, поскольку не у всех имелся опыт горячих точек. Многие после вступили в отряд, набранный им уже в независимой стране от былой Империи Советов. Где все советовали, а никто ничего не делал.