— Знамо дело — из переделки, — вставилась Апанасиха. — На капитане нет живого места — штаны на заднице разодраны. Сдаётся мне: его туда ранили осколком от снаряда, а не шальной пулей "живодёры"! Или "скоты" рвали…
— Ещё скажи — напихали! — не удержалась Юлька от ехидного высказывания. — Или снарядом попали…
Посудачить им не улыбнулась удача, появилась старуха и стала говорить им, чего тем следует сделать и принести ей прямо в БМД.
— А извлечь его никак нельзя, мать? — поинтересовался Азаровский.
— Не навоевалси ешо? — озадачила его старуха.
— Давно, но…
— Успеешь, никуда енти уроды не собираются валить! Завалите — всех, али они нас…
— И всё-таки, мать, а… — не мог сидеть без дела майор.
Капитан в отличие от него сразу занялся делом, отправившись на склад продовольствия, в то время как Азаровский исключительно в арсенал, учитывая всё то, что осталось там.
— Товарищ майор… — увязался за ним Петро. — Ну, товарищ майор…
Продолжал конючить. Азаровский заранее знал, о чём собирался повести разговор паренёк.
Надоело ему с бабами сидеть в глуши, когда взрослые мужики занимаются настоящим делом.
— Ты видишь: нас бабка самих не отпускает, а за тебя мне вовсе оторвёт… и не голову, а то, что находится значительно ниже у нас с тобой обоих!
— А мы им капитана оставим? Думаю, он с радостью согласиться поменяться со мной местами…
— Ишь ты какой умный нашёлся!.. Ты, да я, да мы с тобой! Одно слово — герой! Насмотрелся я уже трупов, сынок! Твоего возраста примерно — чуть постарше! Когда вот так же на моих глазах гибли необстрелянные солдатики! Война — это не игрушки! Ошибка — смерть!
— Что за шум без драки? — отреагировал Москаленко на голоса, доносящиеся из арсенала, треская тушёнку прямо из банки, орудуя лихо ножом, не опасаясь порезаться.
— Да вот — набивается к нам третьим…
— А есть чё употребить?!
— В экипаж БМД… — чуть изменился голос у Азаровского, став жёстче.
— А справимся втроём-то?
— А мы возьмём и Юльку привлечём…
— Тогда уж заодно и Апанасиху… — положил на неё глаз капитан СБУ за неимением иной особы противоположного пола. Старуха ни в счёт — её он не брал в расчёт. — А Косяченко останется здесь при ней и сержанте за старшего…
Азаровский неожиданно призадумался.
— А и в самом деле…
Кто-то же должен прикрывать его, понимая: колонна уйдёт и ещё сегодня ночью. Грех не воспользоваться преимуществом. Во тьме они будут практически неуязвимы для противника.
— Но что скажет, старуха?
— А мы ей ничего не скажем, — заявил Москаленко, добив банку тушёнки. И тут же избавился, вытаскивая иную из кармана. — Главное жратвы побольше набрать…
— Не на пикник собираемся — воевать! Должен понимать… твою, капитан!
— А чё я сказал, чё сказал, майор!?
— Товарищ майор!
— Тю, тамбовский волк тоби товарыщ! Москаль мини не брат…
— Разрешите делом заняться, господа офицеры? — вмешался Петро.
— То добре, хлопче…
— Какое оружие брать, а боеприпасы — и сколько? — оживился паренёк, уставившись на майора.
— Гранат — все, какие есть, а и всё то, что стреляет и взрывается! Лишним ничего не будет!
— Серьёзно… — отметил Москаленко. — Тогда и я трохи еды прихвачу на нашу ораву…
Тарас уяснил: назад могут нескоро вернуться. Последний раз, когда они пытались остановить колонну бронетехники "гастарбайтеров" среди бела дня — это им дорого обошлось — большими потерями. А без них никуда — такова плата за победу. А её они так пока ни разу толком и не добыли. Но что-то будет на этот раз.
Старушка взглянула с упрёком на майора, когда он помог ей выбраться из БМД, а затем с Тарасом и Петром занесли сержанта в дом.
— Ты прости меня, мать… — склонил он повинно голову, опасаясь смотреть той прямо в глаза от стыда. — Но так надо! Я должен, а обязан, как военный человек! И потом офицер…
— Да чё мне тя прощать! Не святая и никогда ей не была! Бог простит, а всех защитников! На то его воля, и мне противиться не с руки! Пущай он вас оберегает и помогает…
— Ты отпускаешь нас, ба? Меня? — не поверила Юлька в то, что услышала.
Это было невероятно.
"Возвращайся поскорее, блудница… — мысленно произнесла про себя Ядвига, а ученица уловила её посыл. — Я буду скучать!"
— Ты это слышал, Петя?!
— Что?
— Она говорила мне?
— Разве? А мне показалась: молча взглянула…
— Вау… — округлились у Юльки глаза. — Да я теперь умею мысли читать! Супер! Класс…
— Блин, ты действительно ненормальная! И не припыленная, как думал раньше в отношении тебя, а пришибленная — на всю голову! Одно слово — стукнутая… снарядом в лобовик!
Подружка даже не обратила внимания на то, что он ей говорил сейчас, силилась ещё кое-что уловить от старухи. Какое там — она и дальше оставалось для неё загадочной. Главное заложила в девчонку веру в собственные силы. А то у Юльки до сих пор было больше дури, вот и выбивала её из неё. Да не всю и до конца.
Та даже во время пути по весям и сёлам ридной краины ничего не замечала, старуха так и стояла у неё перед глазами, нашёптывая про себя то, что услышала тогда при расставании с ней. Затеяла в будущем применить на практике свои познания, которые не сомневалась: уже получила от бабки.
— Да я их порву! Я им устрою катастрофу! Они у меня захлебнуться собственной кровью!..
— Э-э, тихо ты, — толкнул её в бок локтем Петро. — Ишь ты её! Искры прибереги для врага, а то неровен час, детонируешь сама! А нам это на…
Юлька и впрямь взорвалась, но по обыкновению тем, чем по жизни, наехав в свою очередь на друга. Всё какое-то развлечение иным представителям экипажа БМД. И находились внутри, а не снаружи. Да и потом рёв двигателя с грохотом гусениц всё одно разносится эхом по округе.
Что и говорить — милые бранятся, только тешатся, потешая других.
…Страсти по мере продвижения БМД к цели конечного пути улеглись. Трясло немилосердно, поэтому укачало всех за исключением майора. Ему не привыкать, он в своё время покатался на таких "консервных гробах" не один год и не по такому пеклу, а пустынной местности. Остановился. Карта, взятая им в планшете у Косяченко, не врала. Они на месте — том направлении, котором непременно двинут колонной суррогаты в обход подорванного моста подле АЭС. А тут деревянной конструкции переправа. Хошь пали, хошь взрывай, а хошь и вовсе разбирай. Не пропадать же добру из коего можно было отгрохать ни то что избу, а царские хоромы теремом.
Время в обрез, но и ломать — не строить. Азаровский наказал мужикам заняться диверсионной деятельностью, баб это также касалось. Они занялись выбором стрелковых позиций.
Опоры из брёвен не бетонные столбы, но всё же допускать просчёта не стали, перестраховываясь, лишний раз. Как говориться: кашу маслом не испортишь. Вот и в их случае при подрыве лучше с динамитом переборщить, чем не доложить. О чём и рапортовал, докладывая Петро.
— А почему не капитан? — обеспокоился майор. — Где этот жирдяй?
— В разведке… — выдал на-гора Петро.
— На другой стороне моста!?
— Так точно!
— Идиоты!..
Москаленко уединился, и сделал это с нескрываемым наслаждением, предавшись любимому занятию, набивая тело от пуза и до того самого места тушёнкой, пока она лезла в горло. Воткнул нож в жестяную банку, и… Она как-то странно загрохотала, точно была выполнена из тяжёлого металла.
Приближалась колонна бронетехники с суррогатами. До него только теперь это дошло, а ранее он не реагировал ни коим образом на посторонние шумы.
Прямо перед ним вынырнул танк. Он швырнул в него тем, что попалось под руку — и банку тушёнки, перепутав с гранатой. Сам себя отругал за то, что натворил, и злился не по поводу противника проскочившего мимо него на полном ходу, а из-за тушёнки. Пропал продукт ни за что, а и сам едва.
Азаровский в отличие от него не растерялся.
— К бою!
