— Не притворяйся, Вуди. Я сказал: «Так я и сказал», ты поправил: «Как я и сказал». Как я и сказал, Вуди, я не дурак. И спасибо за намек.

— У меня этого и в мыслях не было. А теперь, кто на кого сердится?

Желтовато-карие глаза Бернса глядели невозмутимо, почти равнодушно. Потом в них появилась усмешка.

— Прости, старик, — сказал он, — Когда я буду знать тебя лучше, я объясню, что происходит со мной от подобных вещей, — он постучал себя в грудь. — Внутри.

Палмер разгладил галстук вдоль пуговиц рубашки и, придерживая его рукой, приколол изнутри булавкой с белым шариком на конце. Неожиданно ему пришло в голову: что, если бы не Вирджиния, а Бернс нашел булавку, которую он уронил тогда в его квартире? Он тряхнул головой, как бы переводя свои мысли на главный путь.

— Тем не менее у меня есть кое-какие сведения для тебя, — сказал он.

Выражение полного безразличия снова появилось на лице Бернса.

— Да? — Слово прозвучало плоско, без малейшей окраски.

— Биржевые сведения. Хочешь?

Бернс усмехнулся:

— В любое время, лапочка.

— Они, наверно, покажутся тебе забавными, — начал Палмер. — Может быть, «забавными» не то слово. Банальными. Я говорю об акциях ЮБТК.

Бернс рассмеялся:

— Вот это новость. Они поднимаются уже в течение месяцев.

— Но медленно.

— Ты предсказываешь большой скачок?

— Когда он начнется, акции ЮБТК за два дня поднимутся на 10 пунктов.

Брови Бернса медленно сдвинулись:

— Почему?

— Никаких комментариев. Просто сведения.

— Хорошо. Когда?

— Это — единственное, чего я не могу сказать определенно.

— Забавно, что ты не знаешь.

— Если бы я сам каким-то образом готовил этот скачок, — объяснил Палмер, — тогда я мог бы сообщить тебе «когда». Но от меня это не зависит. И ни от кого в ЮБТК.

Бернс подался в кресле вперед.

— Тогда от кого же?

Палмер пожал плечами. Он взял свой стакан, сел в кресло, через кровать от Бернса.

— За неизвестного благодетеля. Бернс автоматически поднял свой стакан, но выпить забыл. — Вуди, деточка, не разыгрывай меня. Откуда ты взял все это?

Палмер медленно выпил и, открыв чемодан, вытащил оттуда несколько папок.

— Списки сделок, — сказал он. — Начиная с 30 октября. Кто продавал. Кто покупал. Все здесь.

Бернс встал и медленно, широко обошел кровать. Палмер следил за ним. Бернс избрал самый длинный путь, видимо, стараясь не выдать своего неожиданного интереса к спискам. — Что же там такое? — спросил он.

— Кто продавал, кто покупал.

— Ну-ну. Но что это тебе говорит?

— Ничего.

— Совсем?

— Абсолютно ничего.

Бернс склонил голову набок.

— Ты разыгрываешь меня, Вуди?

— Он вернулся к своему креслу и опустился в него. Палмер заметил, что списки перестали его интересовать.

— У нас есть время для разговора? — спросил Палмер.

— Пять-десять минут.

— Ты помнишь большую битву, когда Роберт Р. Янг захватил контроль над «Нью-Йорк сентрал?»

— Конечно. Кто не помнит?

— Мой отец был довольно-таки крупным акционером, частным, а не как представитель банка. Будучи преданным администрации Уайта, он был абсолютно уверен, что Янг не сможет забрать у них «Сентрал». Когда началась большая открытая баталия, он следил за каждым ударом, и, даже когда она закончилась победой Янга, мой отец все еще не мог этому поверить.

— Но это было, в самом деле, удивительно.

— Несмотря на весь свой опыт, отец не имел представления, как в наши дни достигается победа в битве на высшем уровне, за руководство. Он думал, что шум и драка свидетельствовали лишь о крупной заявке Янга на покупку акций.

— А разве было не так? — спросил Бернс.

Палмер улыбнулся, потягивая напиток.

— Мы никогда не узнаем наверняка. Видишь ли, в наши дни к тому времени, когда начинается открытая битва, остается только шум — все остальное уже позади. До того как битва становится гласной, она ведется в глубине, во тьме и в тайне. Те, кому принадлежит власть в компании, спокойно занимаются своим делом, совершенно не замечая назревающей битвы. Время от времени до них доносится какой-то шум. Это, конечно, инакомыслящие держатели акций. Вечно они шумят. Но руководство не замечает действительного положения вещей. Очень осторожно, небольшими порциями акции скупаются везде, где только возможно. Сто здесь, пятьсот там. Тысячу — сегодня и тысячу — завтра. Все это представляется нормальной активностью. То есть выглядит так, как задумано.

Бернс покачал головой:

— При таком темпе у кого-то вся жизнь уйдет на захват контроля.

— Иногда скрытые маневры длятся годами. Их нельзя ускорять. Слишком большая активность вызвала бы подозрения.

— Ясно. — Бернс взглянул на часы.

— Если мы должны бежать, — сказал Палмер, — я могу закончить свой рассказ когда-нибудь в другое время.

— Нет, нет. Продолжай.

— Я тебе не надоедаю?

— Я постигаю высший класс интриганства, Вуди.

— Могу держать пари, что постигаешь. — Палмер отпил немного виски. — Ну, ладно. Терпеливую скупку акций нельзя ускорять и по другой причине: это может вызвать резкий скачок цен на бирже. Он нежелателен. Приведет к тому, что вся операция станет слишком дорогой раньше срока. Залог успеха в том, чтобы цена держалась более или менее на своем обычном уровне, опускаясь или поднимаясь лишь на несколько пунктов. Тогда, откинув забрало, вы предлагаете десять пунктов премии любому, кто продаст вам крупный пакет акций. Вы уже скупили все, что смогли, по рыночной цене. Теперь подготовительный период окончен, и вы начинаете скупать по 5000 акций. Насколько я помню, такая техника уже срабатывала несколько раз. Но бывало, она и проваливалась, если кто-нибудь проявлял неосторожность. Или если цена поднималась слишком быстро. Или администрация банка догадывалась о том, что происходит. Или у стремящейся к власти группы иссякали деньги.

Бернс, на его узком лице полное безразличие, смотрел куда-то в пространство. Палмер молчал уже почти целую минуту, когда Бернс неожиданно сообразил, что рассказ окончен. Он быстро поднял глаза, взял свой стакан и сосредоточенно и деловито начал пить виски маленькими глотками. Потом встал и подошел к зеркалу шкафа. Постоял там, разглядывая себя, и потрогал один из темных мешков под глазами. Хмурясь, он взглянул на свои светлые волосы и пригладил их ладонью. Секунду спустя пошел в ванную комнату. Палмер услышал шум струи, льющейся из крана. Потом все стихло. Бернс вернулся с полным стаканом воды. Остановился и стал неторопливо пить. Его желтые глаза медленно двигались вдоль ряда гравюр на стене. Он вздохнул.