На самом деле я писал: «Все эти разговоры о Тихоокеанском сообществе возникли в ответ на потребность транснациональных компаний США, Японии, Австралии и Канады обосновать идею «свободной торговли» и «либерализацию» торгового режима в отношении развивающихся стран, главным образом в районе Восточной Азии. Конечно, подогревали подобные теории и военно-стратегические соображения, о которых речь ниже, но экономическая сторона была более «питательной» и в прямом и переносном смысле».

Разве из таких рассуждений вытекает, что я игнорировал «экономическую политику США»? Наоборот, экономические интересы всегда были доминирующими в политике любой страны. Другое дело, какими средствами они обеспечивались. Как раз в 80-е годы военно-политическая ситуация в Восточной Азии была весьма неблагоприятна для США, почему они и уделяли именно в те годы повышенное внимание проблемам безопасности. Загорский же перебрасывает время в 90-е годы (а я писал о 80-х), когда, дескать, окончилась холодная война и противостояние между США и Россией сошло на нет. Но Загорский не только демократ, обидевшейся за США, он еще и японовед, причем не простой, а радеющий об интересах Японии. Он даже умудряется поставить под сомнение, что Япония является региональной военной державой. Говорит, что на этот вопрос «однозначного ответа нет». В отношении Китая есть однозначный ответ, а в отношении Японии — нет. То что военный бюджет Японии превосходит официальный бюджет КНР раза в три, для нашего самурая не в счет. И то, что военный потенциал Японии многократно превосходит военный потенциал России на Дальнем Востоке, а по общему военному бюджету они как минимум равны, это тоже для него ничего не значит. Как человек антироссийской ориентации он вообще больше верит миролюбивой политике США, совершенно игнорируя сумму в 450 млрд долл. в год на «оборону», которые Вашингтон, видимо, использует «во имя мира во всем мире».

Загорский — типичный образчик идеологической зашоренности, что препятствует ему стать подлинным ученым. Достаточно чуть задеть «столп демократии» (США), как они тут же срываются с цепи, облаивая всех не согласных с «миролюбивой» политикой США.

К науке все это не имеет никакого отношения. Свидетельством служит не только заидеологизированность критики демократа Загорского, но и то, что он «не заметил» глав о Японии, КНР, США, России на Дальнем Востоке, не «заметил» теоретические части в последних главах монографии. Впрочем, ему это и не надо. Он и так все знает. не читая, или читает, не вникая.

Совершенно иной тип рецензии на эту книгу был написан профессором А.Г. Яковлевым, ученым марксистского направления, который достаточно подробно разобрал и оценил все главы монографии. И хотя не со всеми критическими замечаниями я могу согласиться, но не могу их оспорить, потому что у него нет возможности мне ответить. Он, к сожалению, скончался.

Кто-то может спросить: а зачем надо определять «АТР»? Затем, дорогой читатель, что нельзя проводить политику «АТР» в несуществующем регионе, как это делает Россия. Именно поэтому столь ничтожны результаты этой политики, за исключением одного направления — китайского (плюс «оружейного»). Но оно не имеет никакого отношения к политике в «АТР».

Теперь о рецензиях на другую книгу — «Двадцать первый век: мир без России». Эта книга дважды в разных издательствах публиковалась в России (М.: А.Г.Яковлев. «Проблемы Дальнего Востока», 1998, № 3, с. 141–144. Альянс, 2001; М.: ЭКСМО Алгоритм, 2002). Была она опубликована и в США, а также в Китае, в Шанхае, на китайском языке. В газетной рецензии в КНР (автор и переводчик книги — проф. Чжан Цзяньжун) было пересказано содержание работы с упором на законы и закономерности во внешней политике государств и в области международных отношений. В США же и в Англии, несмотря на предварительные обещания, рецензии писать отказались, т. к. содержание «не вдохновило». Не вдохновила эта монография и экспертов по России на Западе, причем из-за одной главы — «Место России с начала 20 века до начала 21 века», из которой следует, что капиталистическая система в России разрушает эту страну, а социалистическая — укрепляет. Этот вывод противоречит представлениям демократов о вечных и универсальных ценностях, т. е. демократии и рыночной экономики. Почему в России эти ценности не срабатывают, не понятно, но против цифр возражать трудно, поэтому лучше эту книгу проигнорировать. Что и было сделано в соответствии с принципами западной демократии. Прямой цензуры нет, но и книги нет.

В России появилось несколько рецензий, среди которых на законы обратили внимание П. Сергеев и А. Фурсов. «Сбалансированную» рецензию дал Б. Соколов (точнее, две рецензии), который в «критической части» возразил против цифр по советскому периоду из уже упомянутой главы. Я к нему еще вернусь.

Сейчас же перейду к неожиданной рецензии в Израиле, опубликованной в русскоязычной газете «Вести» (причем в двух номерах от 18 марта и 1 апреля 2004 г.). Написал ее доселе неизвестный мне писатель, историк и журналист — Михаил Рувимович Хейфец, покинувший Советский Союз в 80-м году.

Вообще-то с писателями/поэтами, как и с женщинами, я обычно не спорю, поскольку организация их мозга не предполагает научные дискуссии. Что касается женщин, то этот «сомнительный» тезис я доказал в книге «О любви, семье и государстве» (М.: КомКнига, 2006). Что же касается писателей, то эта «инвектива» доказана мной на примере Л. Толстого, точнее, второй части эпилога «Войны и мир», в которой великий писатель пытался философствовать.[14] Естественно, кроме банальностей у него ничего не вышло. В мировой истории вообще крайне редко можно обнаружить писателей с научным мышлением. В России к таким можно, пожалуй, отнести Г. Чернышевского и А. Герцена. Но проблема в том, что в России именно писатели, а не ученые оказывают влияние на развитие общества. И это тоже объяснимо. Поскольку сам тип русского мышления в силу множества факторов иррациональный, типично женский, он лучше воспринимает столь же иррациональные объяснения «жизни» писателями. Это ни хорошо, ни плохо. Это просто факт бытия российского народа. Конечно же, по своей социальной направленности писатели писателям рознь. Одни писатели готовили Россию к революциям, в частности к социалистической революции, другие выступали против социализма. В послевоенные годы возникла группа диссиденствующих писателей, среди них отъявленные антисоветчики во главе с одним из главных идеологических разрушителей СССР (а заодно, к его же удивлению, и России) А. Солженицыным. Причем, пишут и выступают они против социализма совершенно искренне, они не копаются в научной истине, они несут «правду». Таких «правдистов» на Западе власть обычно не трогает, поскольку влияние их на общество минимальное. В России же их влияние огромно. Поэтому и в царские, и в советские времена власть постоянно держала писателей под каблуком, а некоторых прижимала вплоть до отправки в ссылку и сажания в «кутузку». Однако при Горбачеве, затеявшего гласность без границ, писатели и журналисты получили неслыханную возможность для пропаганды антикоммунизма, т. е. антигосударственной идеологии на то время, в результате чего они умудрились развалить советскую империю, за что им демократическое спасибо от всего Запада. Но я отвлекся.

Возвращаюсь к рецензии писателя Хейфеца. Его рецензия написана как бы в размышлительном ключе: за что-то хвалит, но больше ругает за мою наивность и глупость опять же в связи с оценками советского периода. Я бы не стал отвечать на все это, но проблема в том, что его аргументация и фактура представляют собой арсенал всех антисоветчиков и ненавистников социализма. У Хейфеца, правда, для этого есть основания. Он все-таки шесть лет просидел в тюрьме при советской власти. Даже с этой точки зрения ему трудно быть объективным. Я сам себе часто задавал вопрос: а если бы я оказался где-нибудь на нарах в Магадане, смог бы быть объективным в отношении советской власти или нет? Долго не мог ответить на этот вопрос. В конце концов ответил: если бы стал писателем, то точно нет, но если претендую (всего лишь претендую) на звание ученого, то просто обязан быть объективным. Иначе, надо менять профессию. И в то же время я прекрасно осознаю, что в обществоведческих науках невозможно быть беспристрастным. Эти науки идеологичны по своей природе. Как же сохранить объективность при анализе обществ либо тех или иных общественных деятелей? Для этого существует много способов и средств, а самое главное — метод диалектического историзма или, если угодно, исторической диалектики. Что это значит? Это означает сравнительный анализ во времени и пространстве. Например, анализируя какое-то общественное явление в той или иной стране, необходимо проанализировать аналогичное явление в той же стране по вертикали времени, а также в других сопоставимых странах того же времени (по шкале пространства). К примеру, в принципе нельзя сравнивать одни и те же явления, происходившие в России и, скажем, в Швейцарии, как это делает журналист А. Минкин из «Московского комсомольца». Если уж вы пишите о «промахе» Сталина в связи с началом войны, сравните аналогичный «промах» Рузвельта (Пирл-Харбор), и промахи всех руководителей стран Западной Европы (горизонталь). Если вы пишите о голоде Поволжья при большевиках, то сравните голод в том же Поволжье при царе-горохе (вертикаль). Когда кто-то пишет о «незначительном» развитии СССР за годы советской власти, то надо сравнить темпы этого развития с другими похожими по масштабам странами, с чего советская Россия начинала и чего достигла. Наконец, при этом постоянно надо учитывать конкретные исторические и природно-климатические условия. Одно дело — развитие страны при среднегодовой температуре в — 5, 5 С (Россия), другое — при + 15–2 °C (Франция, Англия). Именно такой путь анализа может избавить исследователя от субъективизма. Мне, например, в силу множества причин не нравится капитализм в принципе как система. Но я вынужден признать, во-первых, его положительную историческую роль и объективную необходимость, во-вторых, его еще сохраняющуюся потенцию, в частности в США.