В трескучей пропаганде СМИ совершенно тонут факты о том, что, выйдя из пломбированного вагона, Ленин распрощался и с немецким генштабом, организовавшим ему проезд из заграницы в Россию, и с Парвусом, снабдившим его деньгами. Что касается Сталина, то он вообще для партии больше- виков ни у кого денег не брал, добывал их сам своими "эксами". И самое главное, к организации ЧК никакого отношения не имел, к убийству царя Николая – тоже. После окончания Гражданской войны, когда навестил в Грузии религиозную мать и та спросила "Правда, что ты убил царя?" ответил: "Нет, мама, я в это время воевал".

... Во времена Гумилёва ещё царил произвол революционеров пришлых, приехавших из-за границы и пытавшихся навязать России интернационализм по Троцкому. С двухмиллионным холокостом донских казаков, с многотысячными расстрелами врангелевских офицеров, добровольно сложивших оружие в обмен на помилование.

Как ко всему этому мог относиться Гумилёв? Так, как это описано в "Заблудившемся трамвае", "Пьяном дервише" "Звёздном ужасе", в написанном за несколько лет до смерти стихотворении "Рабочий" – мужественно, стоически, с верой в Россию "Нового Иерусалима". Кто-то в такой вере может увидеть неоправданный романтизм, кто-то восхождение в иную светлую реальность, которая доступна самым главным мудрецам – детям, видящим в грозовом небе не горе, не ужас, но "просто золотые пальцы", которые "показывают, что случилось, что случается и что случится" ("Звёздный Ужас").

Как сказано выше, допрашивал Николая Степановича следователь Яков Агранов, подписывавший протоколы допросов фамилией Якобсон. Этот человек в отличие от Дантеса отлично понимал, "на что он руку поднимал", так же, как и Блюмкин, знал наизусть стихи Гумилёва, цитировал их во время допросов. Понимая патриотический настрой поэта, рисовал ему радужные картины будущей России, во имя которой действуют большевики, добиваясь покаяния и выдачи сообщников. В картины Гумилёв не поверил, друзей не сдал, говорил о себе сдержанно, но в то же время не хитрил, взглядов не скрывал, умер, как человек чести, оставив посмертные легенды...

Остановимся ещё на одной, малоизученной странице жизни Н.С. Гумилёва – его взаимоотношениях с Н.К. Рерихом, позднее продолженных довольно тесным сотрудничеством их сыновей Льва Николаевича и Юрия Николаевича. В 1912 году, будучи в Париже, Николай Гумилев писал об открывшейся тогда в Париже выставке картин Рериха: "На фоне северного закатного неба и чернеющих елей застыло сидят некрасивые коренастые люди в звериных шкурах; широкие носы, торчащие скулы – очевидно, финны, Белоглазая Чудь" (речь идёт о картине "Поморяне. Вечер"). На другом полотне ("Поморяне. Утро") – "тоже северный пейзаж, но уже восход солнца, и вместо финнов – славяне. Великая сказка истории, смена двух рас, рассказана Рерихом так же просто и задумчиво, как она совершилась давным-давно среди жалобно шелестящих болотных трав". Письма с выставки были опубликованы в журнале "Весы", редактируемом Брюсовым. И далее: "Не принимая современную Россию за нечто самоценное, законченное, он (Н.К. Рерих) обращается к тому времени, когда она ещё создавалась, ищет влияний скандинавских, византийских и индийских; но всех – преображённых в русской душе".

За этими вроде бы чисто эстетическими оценками кроются напряжённые поиски доисторических корней славянства предпринятые Гумилёвым. Кому, кроме специалистов, известно, что наряду со своими африканскими путешествиями поэт совершил экспедицию на русский Север в поисках легендарной Голубиной Книги, хранящей, согласно легенде, таинственные космические знания о прошлом и будущем Земли? Эту книгу, начертанную литерами праславянской азбуки на многометровой скальной поверхности, Поэт нашёл и пробовал расшифровать. Вот откуда его интерес к Н.К. Рериху.

Сохранились глухие намёки на возможные встречи двух художников – кисти и пера. А вот тесное сотрудничество сыновей обоих – Льва Гумилёва и Юрия Рериха документировано довольно обстоятельно. Опубликован в печати и выставлен в интернете большой очерк Л.Н. Гумилёва, посвящённый памяти Ю.Н. Рериха. Здесь уже без всяких намёков говорится о совпадении творческих интересов, а также духовных устремлений отцов и детей, об их преимущественной ориентации на Восток, на "Степь". Кстати, слово "ориентация" содержит безоговорочно "восточную" основу. Из этого очерка становит- ся более понятной созданная Львом Гумилевым теория пассионарных толчков, управляющих мировой историей. Откуда эти толчки, кто их посылает? Отец и сын Рерихи отвечали на вопрос недвусмысленно – Небесный Логос, имеющий на земле своё представительство, которое на Востоке называли – Сакральным Центром, Шамбалой, Твердыней Духа, Обителью Знания. И даже указали её географическое расположение – Гималаи и горы Алтая... Ту Шамбалу, союз с которой, по мысли Н.Рериха и Л.Гумилёва, – залог грядущего торжества и процветания России, а также всей планеты.

Но это уже тема отдельного и особого разговора. Скорее даже, не разговора. Болтовни о Высоком Понятии, с попыткой придать Ему привкус экзотики в наших и в мировых СМИ хватает. Очередь за делом, за искренней любовью к людям, к родине, к живому, а не мёртвому Христу, к какой бы партии, религии или национальности человек ни принадлежал. Иными словами, очередь за воспитанием в себе качеств, которыми в высшей степени владел Николай Степанович Гумилёв.

Из новых историй о Лунном Зайце

Иногда Лунный Заяц становился последней надеждой людей, ведь они даже не ждали от него снадобья бессмертия или долгой жизни, они просто верили в его существование, потому что без веры, без красивой мечты о будущем не было никакого смысла жить. Лунный Заяц от африканских племён до южноамериканских народов, от жителей тихоокеанских островов до отшельников из гор Тибета часто был последней надеждой и озарением души умирающего в муках и болезнях человека. Кто видел Зайца на Луне, тот мог уже умереть спокойно.

Лунный Заяц слышал много историй о себе, и правдивых и преувеличенных, он готов был претворять в жизнь все эти истории, но не хватило бы ни сил, ни времени. Кто же будет толочь столь необходимые для жизни снадобья?

От одного китайского студента Дяо Пэна Лунный Заяц услышал самую правдивую историю о лунных пирожках.

Давным-давно на Луне жили Нефритовый Заяц и Лунная Дева. Жили они в Лунном Дворце, и Заяц постоянно растирал в ступе целебные травы и коренья. Никто не знал, почему Заяц так много и усердно трудится, но работал он день и ночь. В то время как он занимался своим делом, Лунная Дева наряжалась, танцевала и вообще уделяла слишком много внимания своей внешности.

На Луне была одна приятная вещь, недоступная для обитателей земли – Лунные пирожки. Они имели свойство исцелять, потому что были сделаны из снадобий, приготовленных Нефритовым Зайцем. Любую болезнь можно было вылечить таким пирожком, поэтому многие люди молились Лунной Деве, чтобы она послала им хотя бы маленький кусочек. Однако Дева была очень тщеславна, и прислушивалась к просьбам только богатых и знатных, которые могли отблагодарить её красивыми и редкостными дарами. Бедняки не могли пожертвовать ей дорогих вещей, поэтому Лунная Дева не обращала внимания на их мольбы.