- Тому самому, - загадочно ответил Даниэль и заторопился: - Идём, Кир, мне надо тебя покормить. - Он схватил юношу за руку и потащил к фургонам.

- Вы всем будете сообщать, что купили меня за пятьдесят монет? - сквозь зубы поинтересовался Кирик.

- Но не за две же, - фыркнул Даниэль. - Пятьдесят монет - цена хорошей лошади, и…

- Что?! Лошади?! - Кирик остановился и сунул руку в карман. - Пусть я умру, но подальше от вас!

- Да, ладно тебе, Кир. Что ж ты всё так болезненно воспринимаешь?! - воскликнул Даниэль и махнул рукой: - Смотри, Анна уже на стол накрывает. Идём скорее! Кушать хочется, сил нет! - Он приобнял юношу за плечи и зашагал к костру, возле которого собралась труппа Андрея.

В разгар ужина в сопровождении дворцовых слуг вернулся Андрей.

- Спектакль через два часа! - сообщил он, и актёры, забыв о еде, бросились к фургонам.

Весть о том, что труппа Андрея даёт представление мгновенно облетела площадь и вызвала бурный восторг среди комедиантов. Мало того, что главный конкурент выбыл из борьбы, им представилась возможность увидеть в роли победителя жаулетов легендарного Теодора Великолепного. Вокруг фургонов Андрея сгрудились добровольные помощники. Под руководством Ильи они выгрузили декорации и понесли их во дворец. Фелицата, Анна и другие актёры, занятые в спектакле, спешно приводили в порядок костюмы и настраивали скрипки, лютни и гитары.

Сотни любопытных глаз взирали на Даниэля, и Андрей поспешил увести его во дворец. Кирик тенью следовал за учителем. Он до дрожи боялся потеряться в толпе, а Даниэль в очередной раз забыл об ученике. Кирик протискивался сквозь кипящее людское море, удивляясь барону Калиссте, который открыл двери дворца для всякого сброда. Ему было странно видеть среди роскоши залов и галерей людей в простых, порой сильно поношенных одеждах. Можно было подумать, что в замке Калиссты хозяйничают мятежники, если бы не ликующие вопли актёров, прославляющих доброго барона-мецената.

Андрей привёл Даниэля в светлую овальную комнату, где перед большим серебряным зеркалом стояли коробочки с гримом и болванки с париками, чтобы актёр мог преобразиться хоть в принца, хоть в нищего. На низких столиках были расставлены вазы с фруктами и пирожными, кувшины с вином и водой. Даниэль взял из вазы большое золотистое яблоко и кинул его ученику.

- Не скучай! - весело сказал он и подошёл к зеркалу. Андрей вручил ему костюм, и Даниэль быстро переоделся в красно-сине-жёлтые одежды. Теперь он выглядел точь-в-точь, как на картине в галерее бернийского замка. Кирик невольно улыбнулся. "И зачем ему грим? Он же будет играть самого себя!" - дивился юноша, наблюдая, как Андрей ловко преображает лицо Даниэля. С каждым мазком князь утрачивал сходство с самим собой. В конце концов, он стал похож на напыщенного бернийского дворянина, которых Кирик в великом множестве лицезрел в Берне. В довершение Андрей водрузил на голову Даниэля чёрный парик с длинными завитыми локонами и широкополую трёхцветную шляпу с пучком чёрных перьев. Кирик с сочувствием смотрел на учителя: он бы никогда не согласился так изуродовать себя. Однако Даниэль чувствовал себя в крикливом попугайском наряде естественно и непринуждённо. Преображение свершилось: к столику, возле которого сидел Кирик, подошёл Теодор Великолепный - легенда комедиантов Тинуса. Он надменно посмотрел на ученика, и тот почувствовал себя слугой. Даниэль скривил губы и капризным, манерным голосом произнёс:

- Вина.

- Да, сударь. - Кирик вскочил, почтительно поклонился и, выронив яблоко, схватил кувшин. Он наполнил кубок вином, с поклоном протянул Даниэлю, и Андрей громко рассмеялся:

- Вот она сила искусства. Поздравляю, Дан, за три с половиной года твоё мастерство лишь возросло.

- Спасибо, - чуть качнул головой Даниэль и пригубил вино: - Неплохое. Хотя мне, бернийскому князю и победителю жаулетов, могли бы прислать получше. - Он вернул бокал Кирику и милостиво произнёс: - Можешь допить.

Андрей хохотал, а Кирик послушно пил вино: Даниэль походя вернул его в состояние бесправного мальчишки-слуги, купленного за пятьдесят золотых монет. Кирик поставил пустой кубок на стол и снова поклонился князю:

- Спасибо, господин.

Даниэль сорвал шляпу и нахлобучил её на голову юноше:

- Хватит кривляться. Я, и будучи князем, не любил лакейства, а теперь ты мой ученик и должен проявлять сдержанное почтение к гению своего учителя!

Кирик встрепенулся, сдёрнул шляпу, кинул её Даниэлю и поднял с пола яблоко. Развалившись на стуле, он вытер яблоко краем скатерти и с остервенением вгрызся в него.

- Лучше бы ты посмеялся, - досадливо произнёс Даниэль, надел шляпу и повернулся к Андрею: - Пойдём, посмотрим сцену.

- Иди один, мне тоже нужно загримироваться.

Кирик вскочил со стула и следом за Даниэлем скользнул в неприметную дверь в углу комнаты. Они прошли по узкому коридору, тускло освещённому огненными камнями, и оказались за кулисами. Кирик по обыкновению замер с открытым ртом: кругом возвышались деревянные щиты с подпорками, на полу стояли старые вёдра, валялись какие-то железяки, с потолка свисали верёвки. А среди всего этого бардака сновали слуги и актёры. И у всех был весьма деловой вид.

- Кирик… - простонал Даниэль. - Не спи!

- Ага, - мотнул головой юноша, сделал шаг и едва не столкнулся со слугой, который тащил ведро с песком.

- Смотри, куда прёшь! - рявкнул слуга и понёсся дальше.

Даниэль крепко взял Кирика за руку и потащил за собой, ворча:

- Ни на минуту нельзя оставить. Как маленький! Чуть зазеваешься, и ты уже во что-то влип!

- В этом мы похожи! - не остался в долгу Кирик.

- Это с какой же стати? - возмутился Даниэль, но ответа не получил: едва Кирик ступил на сцену, почти готовую для выступления, он вновь превратился в статую. - С этим надо что-то делать, - проворчал Даниэль, оглядел декорации и довольно крякнул: - Достойно. На фоне этих стен я буду отлично смотреться! - Он прищурил глаз и стал разглядывать Кирика, словно увидел его впервые. - Куда бы тебя пристроить…

- А? - Юноша оторвал взгляд от стен бернийского замка. - Я буду рядом с Вами.

- На сцене? - ехидно осведомился Даниэль. - Что-то я не помню статуй вокруг Берны. - Он хихикнул, довольный собственной шуткой, и втащил ученика за кулису. - Будешь стоять тут! И чтобы ни шагу в сторону! Усёк?

- Усёк, - покорно кивнул Кирик и прислонился спиной к стене. - А долго мне тут стоять?

- Сколько понадобиться! - твёрдо сказал Даниэль и куда-то убежал.

Слуги закончили установку декораций, опустили занавес и покинули сцену. Появились актёры. Тихо переговариваясь, они встали по обеим сторонам кулис. Кирик вжался в стену, стараясь стать маленьким и незаметным. Впрочем, актёрам было не до него. Пропели трубы, занавес взмыл к потолку, и спектакль начался. Кирик осторожно выглянул из-за кулисы и остолбенел: огромный зал был до отказа забит зрителями. В центральной ложе восседал барон Калисста, грузный седовласый мужчина в бело-золотом чепергайлском камзоле. Рядом с ним сидела немолодая темноволосая женщина в роскошном золотом наряде, две девушки в нежно-розовых шёлковых платьях и мальчик лет десяти в таком же, как у отца, бело-золотом камзоле. В соседних ложах, блестя украшениями и радуя глаз изысканностью нарядов, расположилась чепергайлская знать: никто из аристократов не упустил возможности посмотреть спектакль с участием Теодора Великолепного. Да и партер был забит до отказа. Здесь были не только актёры. Казалось, весь Чепергайл втиснулся в театральный зал барона Калиссты.

Кирик перевёл глаза на сцену. У стен Берны царила идиллия: король Аверий, королева Марьяна и принцесса Кармина, соответственно Андрей, Анна и Фелицата, пели о чудесной жизни в родном краю. Им вторили остальные актёры, изображавшие счастливых бернийских подданных. Кирик слукавил, сказав Андрею, что был в театре тысячу раз. На самом деле, его знакомство со сценой ограничивалось рыночными балаганами и дешёвыми ярмарочными представлениями, да и то, во время спектаклей он больше смотрел не на сцену, а на зрителей, выбирая очередную жертву. Он любил работать в толпе, увлечённой кривляньями комедиантов. А уж в настоящем театре Кирик не был никогда. Юноша, затаив дыхание, следил за чудесным действом и был горд тем, что он, единственный из зрителей, смотрит спектакль прямо со сцены.