Ингоульвюр. Матросы недовольны, жалуются, что их слишком долго носит по волнам.

Хьёрлейвюр (смеется). Лучше уж иметь рабов. Те, по крайней мере, не ропщут.

Ингоульвюр. Остерегайся, брат! Холодное молчание таит ненависть и жажду мести.

Хьёрлейвюр (смеется еще громче и размахивает мечом). Пока у меня в руках этот чудесный меч, я не боюсь ни жалких рабов, ни других недругов.

Ингоульвюр. Оставим этот разговор, брат.

Хьёрлейвюр (убирая меч в ножны). Если говорить правду, нудная жизнь на борту этой посудины и мне не по душе. Надоела пресная еда и питье, которое приходится разводить водой. Так и тянет на почетное место за столом, который ломился бы от яств, у теплого, уютного очага.

Ингоульвюр. А я в последние дни больше думал о богах, чем о светских радостях. Сам О́дин[6] явился мне во сне и велел бросить в море столбики, как только покажутся берега Исландии в океане, и причалить в том месте, где их прибьет к берегу волной.

Хьёрлейвюр (громко хохочет). А если их вынесет в открытое море?

Ингоульвюр (насупив брови, серьезно). Попридержи-ка язык, брат. Не будут боги простирать длань защиты над тем, кто смеется над их мудростью и не желает приносить жертвы.

Хьёрлейвюр. По мне, лучше самому выбрать себе место для жилья на новом месте.

Ингоульвюр (пристально вглядывается в горизонт, будто ищет звезду, по которой определяет курс). Странно, что белое облако к северу на горизонте совсем не двигается.

Хьёрлейвюр (прикладывая ладонь к глазам). Да, какая необыкновенная синевато-белая туча, прямо как замерзшая вода или…

Ингоульвюр (подается вперед и кричит). Земля, земля! Это самый высокий ледник в Исландии!

С кораблей доносятся радостные возгласы: «Земля! Берег Исландии!»

Хьёрлейвюр (улыбается и размахивает мечом). Тогда назовем этот ледник Ва́тнаёкутль, что значит Водяной.

Ингоульвюр (быстро спускается вниз, но вскоре появляется со столбиками в руках. Вид у него торжественный. Он бросает столбики за борт, и они, описав в воздухе дугу, с плеском падают в воду и устремляются за судном. Смотрит на них и тихо говорит). Один всемогущий! Направь их туда, где мне предназначено жить». Это все, что я успел написать. — Ингоульвюр закрыл тетрадь.

— Здорово! — восторженно воскликнул Лейвюр.

— Надеюсь, учителю это покажется сносным, — скромно ответил Ингоульвюр.

Лейвюр наклонился над листом с наброском занавеса.

— Теперь и я начинаю кое-что понимать. Мы обязательно сделаем занавес, надо только раздобыть материал.

— Если человек твердо что-то решил, он всегда сумеет выполнить задуманное, — сказал Ингоульвюр. — Знаешь что, я так устал сидеть за столом, что не прочь покататься на коньках и размяться.

— Вот и отлично! — воскликнул Лейвюр. — Я как раз захватил с собой коньки.

— Потом будет еще лучше работаться, — добавил Ингоульвюр, словно желая оправдаться за то, что отрывается от работы.

Вскоре друзья были уже на пруду. Там собралось много народу: и молодежь и люди постарше. Звенел под коньками лед, и в вечерней тишине разносился веселый смех.

Мальчики присели на берегу, надели коньки и, сделав замысловатый пируэт, вылетели на лед. Они почувствовали, как кровь быстрее побежала по жилам, прохладный ветерок ласкал разгоряченные щеки.

Оба приятеля хорошо бегали на коньках, но Лейвюр был все же более ловким. Он не только делал круги и повороты, но умел также высоко подпрыгивать и лихо приземляться.

Время летело незаметно. Вечер был на редкость хорош: на небосводе мерцали звезды, плясали лучи северного сияния. Наконец Ингоульвюр опомнился. Пора возвращаться домой.

— Ты не жалеешь, что мы сюда пришли? — задиристо спросил Лейвюр.

— Что ты, мы так хорошо размялись! — ответил Ингоульвюр. Его обычно бледное лицо разрумянилось, глаза блестели.

— Признаться, я боялся, что ты запрешься у себя в комнате с этой пьесой и носа на улицу не высунешь, — засмеялся Лейвюр.

— Ты ведь знаешь пословицу: «Лиха беда начало», — ответил Ингоульвюр. — Теперь, когда дело пошло, мне уже не надо опасаться, что не удастся закончить пьесу.

— А как ты думаешь ее назвать?

— Я еще точно не знаю. Возможно, «Открытие Исландии». Если она вообще будет как-нибудь называться.

— Неплохое название, — заметил Лейвюр.

Связав оба ботинка ремнем, он перебросил их через плечо.

В отличном расположении духа друзья направились домой. Покрытая инеем трава на берегу пруда похрустывала под ногами, а над ними раскинулся огромный звездный небосвод.

14 ноября 1963 года. Занимается новый день. Обычный зимний день, ничем не отличающийся от вчерашнего или позавчерашнего. Серый рассвет, леденящий морозный ветер.

Люди спешат на работу. Тем, кто едет на машине, холод не страшен. Школьники, схватив ранцы, выскакивают на улицу. Ветер ударяет в лицо, и они, низко пригнувшись, петляют между домами. Но вот и школа. Дети спешат укрыться от ветра под защитой школьного здания, прижимаются к стенам. Едва раздается звонок, как они с радостью устремляются внутрь, в тепло классных комнат.

Входит учитель, здоровается и усаживается на свое место. Он внимательно смотрит на учеников. По выражению его лица они догадываются, что им предстоит услышать что-то не совсем обычное.

«Должно быть, собирается спросить, начали ли мы готовиться к рождественскому вечеру», — думает Ингоульвюр.

— Я хочу рассказать вам невероятную историю, — говорит учитель и вновь окидывает взором класс.

Дети сидят тихо-тихо, на их лицах написано выжидание.

— Утром мне рассказали об одном рождении, в которое я отказывался верить, пока сам только что не услышал последние известия по радио.

— Рождение? — удивленно переспросили ребята.

— Вот именно, — ответил учитель, — но рождение необычное. Вы ведь знаете, что ягнята, телята, жеребята и другие животные родятся обычно весной.

— Значит, это чей-то маленький братик или сестричка, — подает голос какая-то девочка.

В классе раздается смех.

— Нет, это не ребенок. Вряд ли вы сможете верно угадать, кто же родился.

— Может, какое-нибудь древнее чудовище, которое пролежало тысячи лет в земле, а теперь внезапно ожило и пробило поверхность земли? — говорит один из мальчиков.

— Нет, это не животное, — с улыбкой отвечает учитель. — Но ты прав, оно действительно пробило поверхность земли, к тому же на дне моря.

— Как! Через все море?

По классу прокатывается удивленный ропот.

— Да, прорвалось сквозь толщу океана, — говорит учитель и для пущей важности кивает головой.

Ученики не сводят с учителя глаз. Разгадать загадку они не в состоянии.

— Не стану вас долго мучить, — продолжает учитель. — Сегодня рано утром к юго-западу от островов Вестманнаэйяр рыбаки заметили над морем клубы дыма. Из глубины вырывалось пламя, вода бурлила и кипела вокруг. Вверх вознесся столб пепла и шлака. Рыбаки догадались, что под водой началось извержение вулкана.

Ребята сидят тихо, пытаясь осмыслить услышанное. Некоторые испуганно переглядываются.

— А это не опасно для судов? — дрожащим голосом спрашивает светловолосый мальчик. Его отец, матрос на рыбацкой шхуне, плавал где-то южнее Исландии.

— Вряд ли, если только корабли не подойдут слишком близко к месту извержения.

— А при извержении вулкана землетрясение тоже бывает? — спрашивает Лейвюр.

— Да, Лейвюр. Извержения вулканов нередко сопровождаются землетрясениями. Но они не настолько сильны, чтобы причинить ущерб, — разъясняет учитель.

Он говорит спокойно, стараясь внушить детям, что ничего страшного не произошло и бояться нечего.

— Из моря появился остров? — вполголоса произносит Ингоульвюр. Кажется, будто он разговаривает сам с собой, а не задает вопрос учителю.