Сергей Бехтеев (1879–1954) Великопостное Господи Владыка живота моего!..
Ты нас учил любить врагов, Не мстить, не гнать за зло злодеев, Прощать корыстных должников И опасаться фарисеев. Ты завещал закон блюсти, Не забывать в скорбях о Боге И крест безропотно нести По дебрям жизненной дороги… Но Боже, Боже, как для нас Твои слова невыполнимы, Как каждый день и каждый час Мы духом злобы одержимы! И, прелесть мира возлюбя, Творя распутство до могилы, Как далеки мы от Тебя, Как близки к князю темной силы! Воскресенье Христос воскресе, сестры-братья. Прошла печаль и скорбь поста, Раскроем жаркие объятья, Сомкнем горячие уста!.. Сегодня праздник Воскресенья, Сегодня благовест гласит О дне великом всепрощенья, Забвенья горя и обид. Ликует лес, поля и долы, Весенней негою дыша, И слышит тайные глаголы Благоговейная душа. И эта радость Воскресенья Звучит и в рокоте ручья, И в каждом шорохе растенья, И в каждой трели соловья. У Креста Шумит народ, тупой и дикий, Бунтует чернь. Как в оны дни, Несутся яростные крики: «Распни Его, Пилат, распни! Распни за то, что он смиренный, За то, что кроток лик Его. За то, что в благости презренной Он не обидел никого. Взгляни – Ему ли править нами, Ему ли, жалкому, карать! Ему ли кроткими устами Своим рабам повелевать! Бессилен он пред общей ложью, Пред злобой, близкой нам всегда, И ни за что к Его подножью Мы не склонимся никогда!» И зло свершилось! Им в угоду Пилат оправдан и омыт, И на посмешище народу Царь оклеветан… и… убит! Нависла мгла. Клубятся тени. Молчат державные уста. Склонись, Россия, на колени К подножью Царского Креста! Александр Блок (1880–1921) Вербная суббота Вечерние люди уходят в дома. Над городом синяя ночь зажжена. Боярышни тихо идут в терема. По улице веет, гуляет весна. На улице праздник, на улице свет, И свечки, и вербы встречают зарю. Дремотная сонь, неуловленный бред — Заморские гости приснились царю… Приснились боярам… – «Проснитесь, мы тут…» Боярышня сонно склонилась во мгле… Там тени идут и виденья плывут… Что было на небе – теперь на земле… Весеннее утро. Задумчивый сон. Влюбленные гости заморских племен И, может быть, поздних, веселых времен. Прозрачная тучка. Жемчужный узор. Там было свиданье. Там был разговор… И к утру лишь бледной рукой отперлась, И розовой зорькой душа занялась. 1 сентября 1903. С.-Петербург *** И Дух и Невеста говорят: прииди. Апокалипсис Верю в Солнце Завета, Вижу зори вдали. Жду вселенского света От весенней земли. Все дышавшее ложь – Отшатнулось, дрожа Предо мной – к бездорожью Золотая межа. Заповеданных лилий Прохожу я леса. Полны ангельских крылий Надо мной небеса. Непостижного света Задрожали струи. Верю в Солнце Завета, Вижу очи Твои. Александр Боровиковский (1844–1905) *** Мы были там. Его распяли, А мы стояли в стороне И осторожно все молчали, Свои великие печали Храня в душе своей – на дне. Его враги у нас спросили: «И в вас, должно быть, тот же дух?! Ведь вы его друзьями были!» Мы отреклись… Нас отпустили… А вдалеке пропел петух… Нам было слышно: умирая, Он все простил своим врагам; Он умер, их благословляя, Открыв убийце двери рая… Но… он простил ли и друзьям?! Валерий Брюсов (1873–1924) Крестная смерть Настала ночь. Мы ждали чуда. Чернел пред нами черный крест. Каменьев сумрачная груда Блистала под мерцаньем звезд. Печальных женщин воздыханья, Мужчин угрюмые слова, — Нарушить не могли молчанье, Стихали, прозвучав едва. И вдруг он вздрогнул. Мы метнулись, И показалось нам на миг, Что глуби неба распахнулись, Что сонм архангелов возник. Распятый в небо взгляд направил И, словно вдруг лишенный сил, «Отец! почто Меня оставил!» Ужасным гласом возопил. И римский воин уксус жгучий На губке протянул шестом. Отведав, взор он кинул с кручи, «Свершилось!» – произнес потом. Все было тихо. Небо черно. В молчаньи холм. В молчаньи дол. Он голову склонил покорно, Поник челом и отошел. |
