Воля народа? прервалъ его императоръ съ гнѣвомъ. Что такое воля народа? Неужели люди, окружающіе мой престолъ, за одно съ французской революціей?

Государь, отвѣтилъ Сухозанетъ, тихимъ но твердымъ голосомъ, вы знаете мои чувства, вы знаете, что я сочту за счастье ту минуту, когда мнѣ будетъ дана возможность пожертвовать жизнью за ваше величество, но позвольте мнѣ, какъ вѣрному слугѣ сказать вамъ правду. Не хватаетъ человѣка, который однимъ своимъ именемъ воодушевилъ бы войска. Подобно тому, какъ сорокъ лѣтъ тому назадъ, Московское дворянство и купечество единогласно выбрали начальникомъ ополченія Кутузова; Ермоловъ…

Опять это ненавистное имя? И ты, Сухозанетъ, его произнесъ? Развѣ я не сдѣлалъ строгаго замѣчанія Московскому дворянству и купечеству за выборъ Ермолова начальникомъ ополченія? Развѣ я не ясно сказалъ, что пока я живъ, Ермоловъ не получитъ никакого назначенія?

Тоже самое говорилъ и покойный братъ вашего величества, когда передъ нимъ снова произнесли имя Кутузова. Воля народа…

Неповиновеніе! гордо прервалъ его государь. Ты говоришь объ имяни? Съ котораго времени имя Николая утратило свою грозу? Съ какихъ поръ народъ, какъ ты выражаешься, осмѣливается требовать другое? Пока я живъ, я буду водить русскія войска къ побѣдамъ. Довольно словъ И такъ мы пошлемъ въ Крымъ Остенъ-Сакена на мѣсто Даненберга.

Военный министръ молча поклонился.

Что подѣлываетъ мой егерскій полкъ?

Государь, министръ удѣловъ графъ Перовскій…

Генералъ-адъютантъ графъ Перовскій, прервалъ его государь.

Сухозанетъ посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ.

Насколько мнѣ извѣстно, графъ Левъ Перовскій никогда не былъ военнымъ.

Вотъ его назначеніе, генералъ-адъюутантомъ, которое ты ему тотчасъ же передашь, сухо возразилъ ему государь.

Сухозанетъ снова молча поклонился. Министры, при Николаѣ не были его совѣтниками, они были только слѣпыми орудіями его капризовъ и его непреклонной воли. Военный министръ, бывшій не въ одномъ сраженіи, дравшійся и подъ Бородиномъ и подъ Феръ-Шампенгазомъ, глубоко ненавидѣлъ бюрократовъ, заслужившихъ густые эполеты и генералъ-адъютантскія вензеля, сидя въ канцеляріи съ перомъ въ рукѣ.

Гдѣ Денъ? спросилъ государь.

Генералъ-адъютантъ Денъ, ваше величество, осматриваетъ укрѣпленія при Балтійскомъ морѣ

Какіе полки будутъ проходить черезъ Петербургъ сегодня и завтра?

Сегодня никакой полкъ проходить не будетъ, а завтра пройдетъ третій Астраханскій казачій и пятый Башкирскихъ ополченцевъ.

Они куда идутъ?

Казаки въ Нарву, а Башкирцы въ Або.

Хорошо! Я завтра поѣду въ Петербургъ, чтобы встрѣтить моихъ храбрыхъ солдатъ. Можешь удалиться.

Военный министръ наклонился и направился къ двери.

Государь его вернулъ.

Я назначилъ Преображенскаго полковника Арбузова командиромъ стрѣлковъ императорской фамиліи. Завтра назначеніе должно быть въ приказѣ.

Сухозанетъ опять откланялся, но государь его остановилъ:

До моего слуха дошло, что въ перевязочныхъ пунктахъ и гошпиталяхъ, равно какъ и въ интенданствѣ продѣлываются всемозможныя мошенничества. Въ Ригѣ мертвые значились въ спискѣ живыхъ, а въ Севастополѣ войска оставались два дня безъ говядины. Произвести строжайшее слѣдствіе, за которое ты отвѣчаешь!

Пусть Рязанское, Тамбовское и Курское ополченіе двинется къ театру войны.

У Николая была страсть вмѣшиваться въ мельчайшія подробности управленія и военныхъ дѣйствій. Онъ хотѣлъ всѣмъ лично управлять, по этому и произошло столько ошибокъ. Ни одинъ батальонъ не передвигался безъ его вѣдома; ни одна казенная постройка не возводилась безъ того, чтобы планъ не былъ предварительно ему представленъ. Наконецъ Сухозанетъ удалился и его мѣсто занялъ старый канцлеръ, графъ Нессельроде, управлявшій въ теченіи пятидесяти лѣтъ внѣшней политикой Россіи.

Онъ былъ высокаго роста, худощавый, весьма похожій по внѣшности на князя Меттерниха. Черты его лица были тонки и правильны. Рѣдкіе бѣлые какъ лунь волосы, рельефно выдавали его высокій лобъ. Сѣро-зеленые глаза обладали той же проницательностью. Въ своихъ манерахъ и даже въ одеждѣ онъ старался подражать знаменитому министру, гордясь тѣмъ, что былъ его ученикомъ. Своимъ огромнымъ состояніемъ, онъ былъ обязанъ карьерѣ, подобно какъ и Меттернихъ, которымъ пользовался, какъ истый сибаритъ. Онъ вошелъ легкой поступью, который позавидовалъ бы любой танцоръ.

Ну что? спросилъ его государь.

Князь Горчаковъ извѣщаетъ, что на послѣдней конференціи, бывшей по случаю болѣзни въ домѣ графа Вестморлэнда…

Вестморлэндъ боленъ? Вздоръ! онъ хотѣлъ устроить собраніе у себя — вотъ и все! Онъ хотѣлъ, чтобы другіе пріѣхали къ нему, вмѣсто того, чтобы самому съѣздить къ нимъ. И они были настолько глупы…

Государь, прервалъ его дипломатъ, Магометъ отличившійся всегда осторожностью, и тотъ сказалъ: „если гора не хочетъ придти ко мнѣ, я самъ къ ней пойду“. Вотъ почему члены конференціи отправились къ Вестморлэнду.

Позоръ на позорѣ! вздохнулъ государь, и прибавилъ громко: какъ же стоятъ дѣла?

Дѣла, ваше величество, идутъ превосходно, сказалъ дипломатъ, потирая руки.

Превосходно? переспросилъ государь съ удивленіемъ.

Разумѣется, ваше величество, члены конференціи, а въ особенности Австрія, твердо держатся четырехъ пунктовъ охранительной конвенціи.

И ты находишь, что дѣла идутъ превосходно? Да вѣдь такимъ образомъ миръ никогда не состоится!

Разумѣется! А развѣ ваше величество желаетъ мира? Спросилъ Нессельроде, наивно принявъ удивленный видъ.

Государь пристально на него посмотрѣлъ.

Пока Севастополь находится въ осадѣ?

Государь молчалъ.

Пока Севастополь еще держится?

Въ такомъ случаѣ я позволю себѣ предложить вашему величеству, дать мнѣ уполномочіе на принятіе четырехъ пунктовъ конвенціи.

Пока я живъ, никогда!

Пока не послѣдуетъ какой нибудь блистательной побѣды, которая дастъ намъ перевѣсъ, нечего и думать, чтобы союзныя державы отказались отъ этихъ четырехъ пунктовъ, въ особенности Австрія…

Неблагодарная Австрія, вѣдь я жь ее спасъ въ 1849 году оть гибели! Къ чему же теперь конференціи?

Я ужь позволилъ себѣ замѣтить, вашему величеству, что ни одна изъ воюющихъ державъ не желаетъ мира, а Австрія тѣмъ болѣе, хотя она еще не принимаетъ участія въ. военныхъ дѣйствіяхъ. Вашему величеству хорошо извѣстенъ девизъ моего друга Меттерниха, выжидать и ловить рыбу въ мутной водѣ. Въ глазахъ же народа, надо дѣлать видъ, что употребили всѣ способы, но…

Но?

Но что всѣ они рухнули передъ непреклонной волей вашего величества.

Что-жь теперь дѣлать?

Государь, я осмѣлюсь предложить вашему величеству въ свою очередь обратиться къ народу чтобы…

Опять это ненавистное слово!

Что дѣлать? замѣтилъ дипломатъ, пожимая плечами, надо послѣдовать примѣру сосѣдей… Союзники обращаются къ народу черезъ газеты…

И мнѣ такъ поступать?! Мнѣ брать примѣръ съ нихъ!

Нѣтъ, ваше величество, народъ черезчуръ мало читаетъ газеты, по своей неграмотности, но манифестъ, прочитанный во всѣхъ церквахъ съ амвона, доказывающій невозможность заключить мира, снова возбудилъ бы патріотизмъ…

Мысль хороша. Надо издать манифестъ, положимъ въ день новаго года…

Государь, это срокъ черезчуръ длинный, мало ли какія событія могутъ стать на перекоръ нашимъ планамъ! Мы и теперь имѣемъ отличный случай — четырнадцатое декабря, день восшествія…

День, когда я побѣдилъ картечью возставшихъ противъ меня, къ сожалѣнію это были мои собственные солдаты (послѣднія слова онъ произнесъ грустно и почти шепотомъ). Да, день хорошо избранъ. И такъ составь манифестъ, въ которомъ вырази что…

Четыре пункта конвенціи не совмѣстны съ честью Россіи.

Что…

Принять эти пункты было бы позоромъ для Россіи, которую союзники хотятъ унизить…

Да, прервалъ государь дипломата, ты понялъ, что я хочу сказать, значитъ манифестъ появится 14 декабря.

Дипломатъ низко поклонился, его обыкновенной хитростью было подсказывать государю свои собственныя мысли. Николай хваталъ ихъ на лету и присвоивалъ себѣ.