Миновав цепь прибрежных скал, о которые с шумом разбивались волны прибоя, Ингрид и Хёгвальд увидели под собой травянистую равнину, с трёх сторон окружённую лесом. Посреди неё пылал гигантский костёр. Вокруг него маячили тени с горящими факелами в руках. Казалось, равнина объята пожаром.

Едва новоприбывшие спустились на землю, как к ним со всех сторон бросились существа, будто сошедшие с картин Иеронима Босха. Уродливые полузвериные лица, голые косматые тела, перепончатые крылья закружились вокруг Хёгвальда в дрожащем свете пламени. Конечно, он не предполагал встретить здесь пастушек с ангельскими чертами и нежных пастушков, играющих им на свирелях, но вид этого сборища превзошёл все его ожидания. Обычное хладнокровие едва не изменило Хёгвальду. У него не было с собой никакого оружия, впрочем, оно вряд ли помогло бы ему, если бы твари проявили враждебность. Но они явно обрадовались появлению новичка. Сверкающие глаза внимательно рассматривали его, когтистые руки тянулись к нему со всех сторон. Каждому хотелось дотронуться до его одежды, дружески похлопать по плечу.

— Какой красавчик! — неслось отовсюду. — Кто это, Ингрид?

— Мой друг, — сухо ответила ведьма. — Отойдите! Я представлю его Господину.

Крепко стиснув руку Хёгвальда, она потащила его сквозь расступающуюся перед ними толпу.

Громадный, в три человеческих роста костёр распространял волны приятного тепла, освещая почти всю равнину. Неподалёку от него стоял деревянный помост, на котором восседал грузный мужчина лет сорока, облачённый в чёрную мантию с капюшоном. Рядом примостились два хорошеньких мальчика-близнеца. Их лица и длинные золотистые волосы излучали ровный фосфорический свет, контрастирующий с глухой чернотой их одежд.

— Это Эсберн Фридаль, великий маг, посланец тьмы, — шепнула Ингрид Хёгвальду. — Мальчики — его ученики. Если хочешь вернуться домой живым, ты должен поклониться Фридалю как наместнику ада и признать над собой вечную власть Сатаны. Подожди меня здесь!

Оставив Хёгвальда, Ингрид приблизилась к помосту, опустилась на колени и коснулась губами края мантии Фридаля. Между ведьмой и хозяином праздника завязался долгий разговор. Хёгвальд понимал, что речь идёт о нём, так как мальчики с интересом поглядывали в его сторону. Наконец Фридаль властно отстранил Ингрид и жестом приказал ему подойти.

Взгляд чёрного мага излучал мощную энергию. Хёгвальд с трудом выдержал его, но не отвёл глаза.

— Ты желаешь стать одним из нас? — снисходительно усмехнулся Фридаль. — Но зачем дьяволу неудачливый пират?

— Буду откровенен, сударь, — спокойно ответил Хёгвальд. — Я не стал бы беспокоить дьявола и его служителей, если бы Бог не отвернулся от меня за мои грехи. Я отрекусь от святого причастия, если вы спасёте моего приёмного сына.

Несколько мгновений Фридаль изучал Хёгвальда пристальным взглядом, затем обратился к одному из мальчиков:

— Конрад, принеси Напиток Жизни.

Юный ученик мага проворно соскочил с помоста и будто растворился в воздухе. Миг спустя он появился перед Хёгвальдом и подал ему круглый бокал дымчатого стекла, наполненный ароматной серебристо-розовой жидкостью. На вкус она была приторно-сладкой. Осушив бокал, Хёгвальд почувствовал прилив сил. Тепло разошлось по его телу.

— Ты готов отречься от Бога, чтобы спасти любимое существо, — снова заговорил Фридаль, — но дьяволу не нужна такая жертва. На рассвете тебя и твоего сына подберёт шведское судно: пьяный шкипер отклонился от курса. Пока же ты наш гость. Отдыхай, грейся у костра, пируй с моими подданными, но с первыми петухами ты покинешь Сандфлес и больше никогда сюда не вернёшься.

Поблагодарив гостеприимного хозяина, Хёгвальд уже собирался уйти с нетерпеливо ожидавшей его поодаль Ингрид, как вдруг нежные детские пальцы коснулись его руки, на которой прежде было кольцо.

— Если ты не вернёшь себе то, что она взяла, — тихо произнёс Конрад, — она не отпустит тебя. Ты станешь её рабом и каждый год будешь прилетать с ней на Сандфлес.

Хёгвальд сидел на траве, устало прикрыв глаза. С ним происходило что-то странное, непонятное. Он ощущал себя своим среди чудовищ преисподней. Ингрид овладела его разумом и чувствами, заставила желать того, чего желала она, и близость с ней доставляла ему наслаждение. Оргия, в которой он участвовал, не казалась ему омерзительной, хотя на этом празднике не действовали никакие ограничения, всё было дозволено, кроме одного — вредить друг другу.

Только что закончились ритуальные танцы, и гости Фридаля весело набросились на яства и напитки, расставленные прямо на земле. Пировали, сидя вокруг костра. Хёгвальд не рискнул отведать угощение, предполагая, что аппетитно пахнущие блюда могут быть приготовлены из слишком экзотических для его простого вкуса продуктов вроде мяса змей, жаб или некрещеных младенцев. Ингрид спустилась к морю гадать по лунной дорожке, оставив своего спутника одного среди гостей. Он выбрал место подальше от костра, где трепещущий свет огня мерк, уступая сиянию луны.

Пиршество было в разгаре. Никто не замечал тихо сидящего поодаль Хёгвальда. Но его уединение было недолгим. Он почувствовал чьё-то пристальное внимание и лёгкое движение возле себя в темноте. Беспокойства он не ощутил — лишь ленивую досаду на то, что его потревожили без причины. Это были воспитанники Фридаля. Конрад подошёл и сел рядом. Его брат-близнец остановился поодаль, молча разглядывая гостя.

Хёгвальд заметил, что сходство между мальчиками не так велико, как показалось ему вначале. Во всяком случае, он вполне мог отличить одного от другого. Несмотря на благодарность к своим спасителям он предпочёл бы поменьше привлекать их внимание, но Конраду явно хотелось поговорить. Хёгвальд не нуждался в его советах и сделал попытку пресечь бессмысленный разговор вопросом, неприятным для мальчика:

— Как такие юные очутились на колдовском празднике? Неужели дьявол заключает договоры с детьми?

Конрад дружелюбно улыбнулся, нисколько не обиженный резковатым тоном гостя.

— Я ни о чём не договаривался с дьяволом. Это дело моей новой матери. — Он неопределённо махнул в сторону группы призраков, медленно кружащихся поодаль в лунном свете. — Я жду своего рождения. Она уже знает, что я её будущий сын, именно такой, какого она хочет иметь. Но ей не сказали, что я заберу её жизнь…

— Разве это можно знать заранее?

— Разумеется. Как и многое другое, например то, что ваша жизнь будет долгой, если только вы не оставите своё кольцо Ингрид. Она думает, что камень, вставленный в него, открывает миры, но она ошибается. То кольцо на руке дьявола, и он не отдаст его никому.

Хёгвальд не понял слов мальчика о его новом рождении и будущей матери, которой предстояло умереть при родах. Он решил, что речь идёт о каком-то сатанинском ритуале. Куда больше интересовала его судьба кольца, подаренного им ведьме, разумеется, не от чистого сердца. Конрад был прав: с амулетами не следует расставаться так легкомысленно, но вернуть кольцо не представлялось возможным.