Они прекратили работу и принялись обсуждать деревенские сплетни, но тут во дворе раздался стук копыт.

– Барин с полей приехали! – мигом разнеслась весть по дому.

Молнией выскочил во двор конюх, схватив жеребца под уздцы. Барин спешился. Навстречу ему уже спешила Агафья с двумя ковшами. В одном была вода, и он с наслаждением умылся. Потом что-то вспомнил и крикнул ключницу:

– Пелагея!

Та мгновенно словно выросла из-под земли. Барин достал из кармана листок бумаги и передал ей.

– Сходишь к кузнецу, пусть по этому чертежу сделает умывальник. Надоело мне из ковшика.

Барин взял у Агафьи второй ковш, полный холодного, из погреба, кваса и с наслаждением осушил весь. Прошел на кухню и несколько минут наблюдал за деловитой суетой поварих. До полусмерти напугал их строгим замечанием, что срезают слишком толстую кожуру с картошки, после чего обратил внимание на все еще продолжающийся спор Евдокии с кухонным мужиком.

– Антипка! – грозно рявкнул барин, и тот испуганно подбежал. – Мне послышалось, что ты отказываешься топить баню?

– Нет, барин, истоплю, конечно. Это она, дура-девка, не понимает. Говорю, мол, и туда и сюда надобно успеть…

– Хватит! – остановил его Николай. – Еще раз такое услышу, сразу отправишься на поля работать. Ступай, топи!

Мужик рысью метнулся из кухни, а Евдокия торжествующе улыбнулась и отправилась к госпоже. Почти до полудня девушка дочитывала Мари "Фанни". Под конец книги у юной крестьянки начала уже кружиться голова.

– Ох, и блудница эта Фанни! – вздохнула Евдокия, закончив чтение. – Как же такую парень-то простил!

– Я ж тебе говорила: в жизни чего только не бывает! – засмеялась Мари. – А ты еще слишком молода. Спасибо, Дуня, ты очень хорошо читала. Теперь проводи меня к Натали, а сама отдохни немного. Я тебя позже позову.

– А я думала, вы еще спите, раз не захотели завтракать! – засмеялась хозяйка при виде кузины. – Наконец-то мы спокойно поболтаем. Николай Петрович снова на поля уехал, велел его к обеду не ждать.

– После такого ужина завтракать уже не хотелось, – улыбнулась Мари. – А ваша Дуня очень хорошо читает.

– Надо же! – удивилась Натали. – Понятия не имела, что она грамотна. Ладно, бог с ней, с этой крестьянкой. Расскажите лучше про ваше путешествие в Европу. Мы тоже скоро во Францию собираемся.

– О, Париж! – с восхищением произнесла Мари и принялась оживленно рассказывать.

Натали жадно слушала истории про Елисейские Поля, Лувр, Нотр дам де Пари, встречу с писателем Г*** и художником Д***.

– Он даже написал мой портрет! – с гордостью похвасталась Мари. – Будете у нас в Петербурге, увидите. И еще кое-что… Стиве я этого не показывала. Представляете, Д*** предложил мне позировать ему обнаженной!

– Какой нахал! – возмутилась Натали. – Ему что, не хватает этих продажных натурщиц!

– Значит, не хватает! – лукаво улыбнулась кузина. – Неужели вы думаете, что я отказалась позировать такой знаменитости? Это же такая честь! Д*** задумал изобразить меня в образе Данаи. Ох, как я старалась! Изгибалась по-всякому, глазки ему строила. Видели бы вы этого бедняжку, когда он меня писал! Просил и так, и этак повернуться. Семь потов с него сошло, весь раскраснелся. Я ведь не какая-то девка-простолюдинка! В общем, поиграла со знаменитым Д***! Знаете, как меня это завело! Я всегда прямо сатанею, когда на меня голую мужчина смотрит, пусть даже это Стива. Жаль, толку от него мало. Уже под шестьдесят моему старичку, и настоящим мужчиной он бывает только по большим праздникам. Приходится постоянно кого-то находить другого. Нет, нет, не останавливайте меня, Натали! А я умру, если не расскажу это кому-нибудь. Такое приключение! У меня их много там было, но это особенное. От Д*** я поехала к князю Р., там меня ждал Стива. После такого сеанса я готова была на него наброситься прямо при гостях. Но, сами понимаете, нельзя! Сказала Стиве, что голова болит, предложила вернуться в отель. Но он как только карты увидит, уже никуда его не увести. Спокойно говорит: "Поезжайте одна, душенька, отдохните. Глафира о вас позаботится. А я позже буду". А у Р. мне представили одну семейную пару. Кто они, я вам не назову – вы ж тоже в Париж собираетесь. Пусть будут Жан и Жанна. Приятные, симпатичные люди, типичные французы. Обоим лет по тридцать. Жанна сказала, что у нее есть отличное лекарство от головной боли, предложила поехать к ним. И я согласилась. Мне предложили там какого-то вина. Сразу голова закружилась, стало так легко. Блаженство неописуемое. И вот Жанна прошептала мне, что они с супругом очень любят, когда за ними подглядывают. Это их очень заводит. Но если я не хочу смотреть – ничего страшного. Ну что же вы подскочили, Натали! Сидите и слушайте дальше. Вы так мило краснеете! Что вы смущаетесь, это же жизнь. Разумеется, я не отказалась от такого зрелища. Прошла в спальню и встала за портьерой. Они сделали вид, что меня нет. Натали, это было что-то неописуемое! Такие страсти! Я и не представляла, что такое возможно. У меня сразу все между ног намокло. Господи, Натали, посмотрите на себя в зеркало. Можно подумать, у вас жар! В общем, я сама не поняла, когда вышла из-за портьеры, разделась догола и легла рядом с Жаном и Жанной. Они этого словно ждали. Все, все, Натали, до подробностей доходить не стану, раз это вас так смущает. Только скажу, что женщина ласкала меня языком. Ах, это было неописуемо! Мужчина при этом пристроился ко мне сзади… Вы понимаете?

– Мари, больше ни слова! – взмолилась Натали. – Извините, меня сейчас стошнит!

Лицо ее пылало. Она закрыла его руками и молчала несколько минут.

– Пойдемте лучше обедать, – тихо предложила она, придя в себя. – Мари, очень прошу: я честно выслушала эту мерзкую историю, и больше не хочу ни одной. Обещаете?

– Больше ни слова на эту тему! – торжественно заявила гостья.

В этот момент появилась Пелагея и сообщила, что стол накрыт. За обедом Мари непринужденно шутила. Хозяйка, довольная, что неприятная тема разговора исчерпана, сразу повеселела. Натали увлеченно рассказывала кузине, что муж собирается строить новый дом – из камня. В середине обеда подъехал и сам Николай. Поэтому за столом сидели долго – разговорам опять не было конца. Несколько раз хозяин и гостья обменивались быстрыми взглядами, словно изучая друг друга. Мари, к величайшему удивлению кузины, даже выпила пару стопок водки вместе с Николаем. В глазах гостьи сразу запрыгали шаловливые чертики.

После обеда она кликнул Евдокию, и обе отправились в боковую пристройку к дому. Там была оборудована баня.

– Ого! – удивилась Мари, зайдя в предбанник.

Здесь оказалось просторно и на редкость чисто и уютно. Матовое оконное стекло отлично пропускало свет и в то же время надежно защищало от нескромных взглядов с улицы. Приятно благоухали развешанные по углам свежие сосновые ветки. Евдокия закрыла дверь на крючок и помогла раздеться барыне. Быстро разоблачилась сама и провела госпожу в следующее отделение. Там стояли две бочки с холодной водой, которую Антип только недавно наносил из колодца, и чан с кипятком. Но женщины сразу отправились в парную. Здесь царил полумрак: свет проникал лишь через небольшое оконце под потолком. Евдокия умело, небольшими порциями подкидывала на раскаленные камни горячую воду, смешанную с квасом, и помещение наполнилось ароматным жгучим паром, вкусно пахнущим хлебом.

– Ой, хорошо-то как! – воскликнула Мари. – У нас в Петербурге совсем не то. А в Европе, представляешь, Дуня, совсем не моются! Знатные господа, а смердят, как простолюдины. Я долго не могла к этому привыкнуть.

– Ишь, ты, а еще заграница! – удивилась Евдокия. – Как их только не тошнит друг от дружки. Ложитесь на полок, барыня. Здесь у нас не Европы!

Она достала из кадушки два мокрых веника – березовый и дубовый – и принялась умело хлестать Мари. Время от времени останавливалась, чтобы поддать пару. Изнеженное белое тело госпожи быстро покраснело, но она стоически терпела. В конце концов Мари не выдержала и выскочила из парной. Евдокия быстро вышла следом и окатила барыню ушатом ледяной воды.