Хорошая штука — мгновенное перемещение в пространстве! Правда, меня чуть не вырвало по выходу в конечной точке — слишком необычным и сильным оказалось впечатление от перехода: будто тебя сначала разобрали по винтику, а потом вновь собрали за какие-то секунды.

Я стоял перед калиткой у дома Сынару и не знал, как буду ей говорить о смерти отца.

— Он поступил так, как посчитал нужным. — Женщина отвернулась от окна, куда смотрела все время, пока я рассказывал, сбиваясь и повторяясь, о событиях прошедших суток. Глаза Сынару, когда она посмотрела на меня, были сухими и блестящими. — Ты все сделал правильно, Дамир. А самое главное, ты жив и значит отец ушел не напрасно.

— Но он не успел мне ничего объяснить ни про Тояну, ни про Икэбитле. Что мне с этим Двуликим, всю жизнь теперь воевать?

— С демоном Ночи ты один все равно не справишься, — покачала головой Сынару. — Нужно искать союзников. А что касается Тояны… — Женщина вздохнула. — Она моя дочь, Дамир!

Я едва не упал со стула. Вот это сюрприз! Стоило отмахать полторы тысячи верст за подобным признанием.

— Значит, это я тебя ви… — начал было я и осекся, осененный догадкой: получалось, что либо Сынару, либо ее неизвестный приятель как раз и заглянули в Колодец Тьмы, возможно даже и не подозревая об этом!

— Мне было тогда всего семнадцать, — продолжала Сынару, не заметив моей оговорки. — Весной к нам в Бийтын приехала новая экспедиция геологов. Они приезжали и раньше. Наши горы очень древние и хранят множество тайн и загадок. Но белым людям хочется знать все и сразу, и они не желают слушать добрые советы карт-башлы[31]. В той экспедиции был высокий и сильный егет[32]. Я звала его Акир. Веселый, ласковый, внимательный… Я полюбила его всем сердцем. Мы часто уходили в горы вдвоем. Я показывала ему мои самые любимые места. Он просил показывать еще и еще… Но отец узнал наконец о наших отношениях и запретил мне встречаться с Акиром. А я уже не могла жить без него. Я нарушила запрет отца и отвела любимого к капищу Икэбитле. Я подарила Акиру древнюю тайну, а он подарил мне дочь…

Сынару замолчала, глядя куда-то мимо меня расширенными глазами, словно вновь увидела ту ночь, грозу, каменный алтарь у подножия черной стелы и лицо. Только вот чье? Неужели именно она заглянула в Колодец? Дочь Белого шамана? Ведь почти наверняка она должна была знать, что этого делать нельзя. А заниматься любовью на алтаре демона Ночи можно?.. Очень похоже на оскорбление. Я бы не стерпел. Видимо, Икэбитле был того же мнения и… И что? Мог ли демон, будучи заточенным в Колодце, каким-либо образом заставить посмотреть на него? Если — да, то кого? Вряд ли дочь Белого шамана. Все-таки она паранорм, и наверняка отец с детства готовил ее ко всякого рода неожиданностям, тем более поведав ей историю Двуликого. Остается молодой озабоченный парень — самоуверенный атеист, желавший в тот момент только одного: экзотического секса, чтоб было потом чем похвастать перед дружками. Ну, не верю я в чистую и светлую любовь геолога к аборигенке! Сказки это для слезливых домохозяек! В жизни все гораздо проще, грубее и циничней. И вот этот-то охотник за приключениями скорее всего и нашел их на свою задницу. Фому неверящего на самом деле обмануть гораздо проще и легче, нежели человека убежденного и знающего. Кто же ты такой, Акир? Где тебя искать?..

— А как его фамилия, Сынару?

— Не помню. Он был из Барнаула, из университета. С собой звал, с учебой помочь обещал…

— Ну да, узнаю доброго белого человека!.. Скажи, а тогда, на капище, ничего странного или… страшного не произошло?

Она быстро глянула на меня, отвернулась и глухо произнесла:

— Нет, ничего особенного.

— А все же, — продолжал настаивать я. — Ведь была гроза…

Блин, проболтался все-таки!

— Откуда ты знаешь?! — Сынару с ужасом уставилась на меня.

— Так была или нет? — Я впился взглядом в ее расширившиеся зрачки — терять теперь мне было уже нечего, — и послал волевой импульс: «Говори правду!». Женщина вздрогнула, дернулась всем телом, побледнела и попыталась отвернуть голову, но ей это не удалось. Ее воля явно оказалась слабее моей новой, усиленной матрицей Белого шамана.

— Ты стал очень сильным, сугышчи, — прошептала Сынару, плечи ее опустились, она больше не сопротивлялась. — Да, гроза была жуткой, и молния ударила в Колодец. Очень странная молния. Она ударила как раз в тот миг, когда Акир… когда мы с ним…

— Я понял, продолжай!

— И в ее свете мне почудилось, что со мной не Акир! У него было такое лицо… Молния исказила его черты так, будто это был не человек, а… чудовище! — Сынару помолчала, потом вздохнула и сказала: — Это видение преследовало меня и после рождения дочери. Наконец отцу надоело смотреть на мои мучения и он решил отвезти ребенка в Ойрот-туру. А со мной провел обряд саф-якты[33].

Я ослабил давление на ее волю и задумался. Выходила нестыковка: Алыкчак сообщил мне, что нашел девочку на капище, Сынару утверждала, что отец отвез дочь в город. А если шаман сначала пошел с ребенком к капищу и только потом отправился в Горно-Алтайск, тогда возникает резонный вопрос, с какой целью он совершил этот крюк? Может быть, провел там еще один обряд? Какой?..

— Яхшы, хатын-кыз, мин кит-эрге![34] — Я поднялся и пошел к двери.

— Ызыргымэ ул, сугышчи! — прозвучало мне в спину. — Зинэар…[35]

— Постараюсь, — не оборачиваясь, сказал я и вышел.

Мой верный «Мэверик» так же стоял, уткнувшись в ограду, как я его оставил сутки назад. Никто не покусился на его свободу и неприкосновенность. Я завел двигатель и достал из бардачка заветный фрикер. Батарея сохранила еще добрую половину заряда, но указатель уровня сигнала связи по-прежнему показывал «0». До контрольного срока, мною же установленного, оставалось около четырех часов, а сие означало, что я катастрофически опаздываю. Через каких-то двести с небольшим минут очень ответственный лейтенант Кыдыев посмотрит на часы и доложит начальству, что капитан Кротов не вышел на связь, а следовательно нужно немедленно высылать поисковую группу. Бросить, что ли, машину и рвануть в столицу на своих двоих — легкоступом, как говорили наши славные предки? А как я объясню свое появление без средств передвижения? Автостопом, что ли? Слабенькая версия, если учесть плотность автомобильного грузопотока в означенном районе республики. Вот если бы придумать способ связаться, сообщить о себе!..

И тут я понял, что знаю такой способ. Теперь знаю. Благодаря Белому шаману. От него я получил «в наследство» несколько новых сиддх, в том числе способность к дальнослышанию. В принципе, теперь мне было достаточно четко и ясно представить себе образ того, с кем хочу поговорить или что-либо сообщить, и тут же возникало ощущение незримой нити-проводка, соединяющего мое сознание с сознанием желаемого собеседника. По этой-то ниточке я мог переправить ему любой информационный пакет, как в образах, так и в абстрактных понятиях. Респондент же — обычный человек — воспринимал такой пакет как некое озарение, знание, всплывшее вдруг откуда-то из глубин его собственной памяти. В подобном случае связь, к сожалению, оставалась односторонней. Но мне большего было и не надо. Окрыленный, я уселся поудобнее в кресле водителя, уже привычно и быстро вызвал состояние випашьяны и определил местонахождение Акая Кыдыева. Лейтенант дисциплинированно сидел перед пультом спецсвязи в ожидании моего звонка и пил айран. Я увидел парня настолько четко, что на мгновение подумал, смогу ли до него дотронуться? Но экспериментировать не стал, а вместо этого тихо окликнул его: «Акай!». Лейтенант перестал пить айран, прислушался, потом оглядел пульт связи и снова поднес к губам стакан. тогда я, не мудрствуя лукаво, проговорил, быстро и без запинки: «Со мной все в порядке. Я уже на обратном пути. Мой телефон сломан, поэтому я не вышел на связь. Жди!»