— Лови каждое его слово! Ты, наверно, не в курсе, но этот человек уже помог стольким людям, сколько ты и вообразить себе не можешь. Я уже не один десяток лет слежу, как он приводит их сюда. По одному. Он ведь пообещал тебе, что сегодня твоя жизнь изменится навсегда? Скоро тебе представится возможность убедиться в этом самому.

Охранник снова повернулся к старику.

— Желаю удачи. Наставьте его на правильный путь.

Старик простился с охранником и вернулся к прерванному занятию.

— Ну, что скажешь, дружище, а?

— Я не очень понял. Простите. Должно быть, я что-то упустил. В чем же дело?

— Никто не обещал, что будет легко, Томас. Вот скажи мне, насколько реалистичной кажется тебе эта фигура?

— Очень реалистичной. Он как живой. В этом дело?

— Не только. Есть много скульптур, которые на расстоянии выглядят как живые. Но если подойти ближе, видишь, что это лишь каменные истуканы. Теперь приглядись, пристально-пристально. Посмотри, насколько точно отражены особенности человеческой фигуры. Иди, — он жестом пригласил Тома продолжить обход.

На очередном круге старик спросил:

— Что скажешь, Томас?

— Он очень реален.

— Да? И в чем же? Расскажи мне, что ты увидел.

— Пальцы. Мышцы. Связки. Вены. Живот, грудная клетка. Плечи, руки — все выглядит как настоящее. Рот, глаза, лоб. Волосы.

— Да-да. Именно это отличает Микеланджело от всех прочих. Именно детали.

— Суть урока — в деталях?

— Не совсем. Суть урока в том, что красота в деталях. Люди выполняют разнообразную работу. Большинство делают ее средне. Некоторые — лучше среднего. Настоящие мастера, те, кто поднялся до истинных высот и подает пример другим, — это те, кто достиг совершенства в деталях. Выразительность — вот что делает статую достоянием человечества. Красота II Gigante — в тщательной проработке деталей.

— А какое это имеет отношение ко мне?

— Томас, это ко всем имеет отношение. Неважно, какую работу ты делаешь, ты должен приниматься за нее, стремясь к совершенству, а совершенство происходит от обостренного, я бы даже сказал, болезненного внимания к деталям. В те давние времена художники ходили в покойницкие, так тогда назывались морги, и расчленяли трупы, чтобы лучше узнать анатомию. Многие шутили: мол, судя по гениальности произведений, Микеланджело наверняка распял кого-то, чтобы точно узнать, как выглядел Христос на кресте. Это, конечно, шутка, но в ней есть доля правды. Скульптор самым подробнейшим образом изучил анатомию человеческого тела, работая с трупами. Он не жалел времени, чтобы понять, как устроен организм человека, как все в нем связано и переплетено. И когда он приступал с резцом к мраморной глыбе, ему лишь оставалось отсечь от нее лишнее.

— Гм-м-м. Ну ладно, и все же что это значит для меня?

— Урок, Томас, состоит в том, что, когда мы трудимся над тем, к чему не чувствуем истинного влечения, когда не испытываем от труда удовольствия, мы выполняем лишь необходимый минимум, получая в лучшем случае посредственный результат. Породить истинную страсть и вдохновение может лишь то, что мы любим, то, что несет нам радость. Увлекаясь, мы не замечаем, как движется время. Такая работа, работа со страстью— это та, к которой тебе не терпится приступить, как только ты открываешь утром глаза. Уходя с головой в детали, мы забываем обо всем. Микеланджело снедала именно такая страсть, и именно из-за нее он был столь скрупулезен в мелочах. Он хотел, чтобы каждая его картина или статуя выглядела так, как будто она вот-вот заговорит, впрочем, и тут есть свои нюансы, но о них ты узнаешь в свое время. А ты? Ты ведь не обращаешь внимания на мелочи в своей работе потому, что в тебе нет страсти к тому, чем ты занимаешься?

— Как вам сказать... Я работаю с цифрами и с финансами, поэтому до определенной степени я вынужден быть точным, но я и впрямь не столь усерден, как должно. Я и на работу-то еле заставляю себя каждый день ходить, а уж делать что-то сверх того, что входит в мои непосредственные обязанности... Вы правы, моя работа лишена той ювелирности, о которой вы говорите.

— Понимаешь теперь, что все взаимосвязано? Понимаешь, что, если заниматься тем, что по-на-стоящему увлекает и что хорошо удается, ты можешь создать свой собственный шедевр — жизнь, полную силы и красоты? Когда ты вернешься домой и начнешь заниматься тем, к чему у тебя лежит душа, ты не только сможешь достичь совершенства в деталях, но и впервые в жизни поймешь, что действительно способен на это. И это откроет перед тобой новые миры. Те, о которых ты раньше и не подозревал.

Не сводя глаз со статуи, Том машинально начал перечислять:

— В каждом из нас живет ангел. Слушайся своего сердца. Поверь в себя. И наконец, красота — в деталях.

— Браво! Ты один из моих лучших подопечных. Один из лучших.

Томас вспомнил слова охранника. Сюда уже многие приходили до него. Кто же такой этот старик, зачем бродит по городу, разыскивая заблудшие души и выводя их к свету?

— Ты готов к следующему уроку, Томас? — Вопрос старика вернул молодого человека к реальности.

— Да, конечно. Я готов. — Том сделал шаг в сторону выхода.

Мы создаем свой мир, добиваясь гармонии между созидательной силой разума и отточенным мастерством рук.

Но старик задержал его.

— Не торопись. У нас остался здесь последний урок, а уж потом мы двинемся дальше. Помнишь, я пообещал, что кое-что ты еще узнаешь в свое время?

— А, да, вы говорили, что обычно Микеланджело стремился добиться в своих скульптурах предельной реалистичности, но упомянули о нюансах. Так?

— Совершенно верно. Теперь посмотри на II Gigante еще раз, повнимательнее. В его фигуре есть две непропорциональные части. Видишь их?

— Одна — точно голова.

— Да. А другая?

Том окинул статую взглядом сверху вниз. И увидел.

— Руки! Голова и руки. — Испытывая радостное возбуждение от своих открытий, Том повторил еще раз: — Голова и руки.

— Именно, Томас. А теперь очень важный вопрос: почему?

— Понятия не имею.

— Во-первых, есть одна практическая причина для того, чтобы сделать голову такой большой. Микеланджело понимал, что голова колосса окажется где-то в двадцати футах над землей. Естественно, что чем дальше находится объект, тем меньше он кажется. Ваятель сделал голову столь крупной, чтобы добиться зрительного соответствия, чтобы она казалась пропорциональной человеку, глядящему на статую от ее подножия. В этом — тоже свой урок, но не самый главный. Он состоит в том, что порой определенным аспектам жизни нужно уделять больше внимания, чем другим, чтобы достичь истинного равновесия. Считается, что человек должен быть развит всесторонне, но это не совсем так, если ты стремишься достичь совершенства. Если ты хочешь стать большим писателем, ты должен уделять письму и чтению больше времени, чем, скажем, просмотру сериалов. Многие мечтают прославиться, но мало кто понимает, каких жертв это требует. Сделав голову и руки своей статуи непропорционально большими, Микеланджело преподал нам и другой, даже более важный урок.

— Какой же?

— Известно ли тебе, что, помимо прочего, Микеланджело был еще и писателем?

— Нет, но меня это не слишком удивляет.

— Да, он и в этом достиг успеха. В одном из трудов он знакомит нас со своей философией и объясняет, почему руки и голова II Gigante оказались больше, чем должны были быть. Вот что он пишет в одном из своих сонетов:

И высочайший гений не прибавит Единой мысли к тем, что мрамор сам Таит в избытке, — и лишь это нам Рука, послушная рассудку, явит [Перевод А. Эфроса.].

Ты понял, о чем здесь говорится?

— Я понял, что голова и руки имеют одинаково важное значение. И между ними должно быть согласие.