Видимо, он уже понял, что убежать не получится и замер на месте, выставив острый конец раковины вверх и разметав все десять щупалец по песку. В некоторых из них он держал полутораметровые клинки. Долорки со всех сторон одновременно кинулись на него. Он сжался и, выпустив вниз мощную струю воды, устремился вверх. Поднятые этой струёй частицы песка и ила мешали эхолокаторам долорок видеть его. Быть может, он и прорвался бы вверх, но бомбы «Хеджехока» сделали своё дело, и он уже не мог развить максимальной скорости. Тем более вверху его ждали другие долорки, с разбега вкалывающие в его мягкое тело легко обламывающие наконечники с небольшим зарядом взрывчатки. Запас воздуха не позволял им долго находиться на такой глубине и, сделав свое дело, они устремлялись вверх, за новыми копьями и свежим воздухом, освобождая место следующим. Но не всем удалось это сделать — Марусито почувствовал, как берианитус поймал одну долорку своими ловкими щупальцами и клинком, зажатым в другом, разрезал мягкое белое брюхо, несколько озверевших долорок, бросив клинки, рвали мягкое тело моллюска на части. Через три минуты от него осталось лишь двенадцатиметровая раковина. Марусито отдал приказ долоркам собрать клинки и колья и вернуться к кораблям. После этого он посмотрел на песочные часы, стоящие рядом. Прошло всего около сорока минут с момента обнаружения берианитусов. Его вахта закончилась полчаса назад, но пока он не завершил атаку, его сменщик терпеливо стоял рядом, не вмешиваясь в управление эскадрой. Сейчас он был готов заменить Жарусито. Можно было идти отдыхать, но Марусито, разбежавшись по палубе, спрыгнул за корму. В метре от воды он расправил шестиметровые крылья и стал подниматься вверх. Поднявшись на триста метров, он бросил взгляд вниз. Вся эскадра была как на ладони. А вверху сияли огромные северные звезды, благославляя поход. До Аркасса осталось каких-то сорок километров…

День начался для Юко Кузьмина и Ивана Драйшайтана с разряда конденсатора и колокола громкого боя. Через три минуты фонарь их палубного поисковика, все еще принимавшего рабочее вещество, захлопнулся, и так как команды на взлет не поступило, началось самое тяжелое на войне — ожидание. Пилоты равнодушно выслушивали сообщение о начале войны между Роханской империей и Земным Содружеством. Лично для них ничего не менялось, разве, что количество нервотрепки с бумагами обещало с началом войны сократиться. Экипаж ударного крейсера «Тикондерога», находившегося в центре боевых порядков 4 противопризрачной эскадры Хельсокого флота, мог чувствовать себя в относительной безопасности. Но всё же напряжение чувствовалось и здесь. Медленно вращались локаторы, тихонько пел свою вечную песню насос охлаждения главного реактора; навстречу подозрительному метеору разворачивалась кормовая башня универсального орудия и артиллерийский комплекс левого борта. Пусковые установки ракетных комплексов неспешно разворачивались за какой-то невидимой целью, по полётной палубе бегали роботы-техники, под боевыми машинами суетились манипуляторы, меняя вооружение. На палубе стояли все четыре поисковика крейсера. Экипаж первой пары только собирался покинуть кабину, когда крейсер дал ход. При перегрузке чуть больше единицы ходить по палубе даже в магнитных подошвах крайне сложно, и экипаж первой пары, вспоминая Бога, начальство и какую-то мать, вернулись в кабину.

«В конце концов спать можно и в кресле», — здраво рассудил командир звена и с улыбкой повернул голову в сторону третьей машины. Так и есть, его заместитель, командир второй пары Юко Кузьмин снова спал во время боевого дежурства. В своё время его именно за это и списали с истребителей. Но поисковик — это не истребитель, и хотя перегрузки во время разгона, когда им управляет компьютер крейсера, довольно велики, но все-таки это не восемь или одиннадцать «ж» истребителя, при которых не успевший занять правильную позу рискует сломать шею. «Так что пусть спит, это никому не мешает», — подумал командир.

Крейсер медленно, но целеустремленно разгонялся. Вот он уже вышел из боевого порядка эскадры, и тут заговорил артиллерийский комплекс правого борта — на грани видимости его лазерные импульсы превратили в красочный фейерверк пару имперских палубных штурмовиков. Командир звена повернул голову направо. Предчувствие его не обмануло — несмотря на сотрясение палубы при стрельбе, Юко продолжил спать, а его правак Ив явно собирался последовать его примеру. В наушниках звякнул колокол, и почти трёхкратная перегрузка вдавила экипажи первой пары в кресла. Снова заговорили орудия, помогая только что взлетевшим поисковикам расправиться с ударными ракетами, выпущенными только что сбитыми штурмовиками, крейсер выпустил несколько ложных целей и сменил курс. Но Юко и Ив мужественно видели один и тот же сон (в армии, как известно, всё единообразно). К несчастью, всему хорошему в этой жизни когда-то приходит конец. Лёгкий удар конденсатора, разбудивший пилотов, толчок манипулятора, сменившего вооружение на наружных узлах подвески, вой турбины, выходящий на максимальные обороты — всё слилось в один звук в один порыв. А компьютер уже начинает нашёптывать полусонным пилотам боевую задачу. Внезапно в динамиках раздается треск разрываемого пространства, и прямо по курсу ширится темнота. Все корабли разбегаются от этого сначала быстро, а затем всё медленнее и медленнее расширяющегося провала. Но не всем удаётся это одолеть. Юко видит, как четвёртый поисковик их крейсера нагоняет стена мрака, и он навечно скрывается за ней. Шар черноты все расширяется, но Юко спокоен, поисковик успел сделать разворот и сейчас все быстрее и быстрее уходит от смерти.

Вот только рабочего вещества почти не осталось после такого манёвра, да и батарея основного источника энергии — лабитного конденсатора — практически пуста. Благо, крейсер почти рядом, гостеприимно мигает посадочными огнями, а силовое поле слегка искривляет отражающее пространство, направляя поисковик в нужное место полётной палубы. Юко и Ив наблюдают за эффектом Кизи — изображение палубы дрожит и искривляется. А пылинки, светящиеся отражённым светом посадочных огней позволяют убедиться, что свет в искривлённом пространстве распространяется совсем не по прямым линиям. Сорокатонная махина зависает над палубой, и в этот момент турбина, исчерпав последний мегаватт-час энергии, глохнет. Но это не имеет никакого значения: кран-штанга уже прочно сидит в своём гнезде за фонарем и по ней бежит в баки рабочее вещество. На заправку, зарядку и смену вооружения уходит меньше пяти минут, и вот уже снова перегрузка вдавливает тела пилотов в кресла…

Перед решающим сражением не грех было бы и выспаться, но Эйгру никак не мог заставить себя это сделать — на него нашло вдохновение. Нет, он не придумал новый тактический прием, сейчас он занимался гораздо более важным делом. Он придумывал новые способы вязания на спицах. Приспособленность мозга эйлеров к полету давало и побочный эффект — всё их мышление было пространственным, трёхмерным. И Эйгру ничего не стоило связать бабочку или цветок так, чтобы они казались живыми. И даже если цвет нитей был далек от естественного, всё равно цветок хотелось потрогать рукой. И казалось, что стоит сделать одно неосторожное движение, как бабочка улетит…. И только одно мешало Эйгру до конца отдаваться любимому делу. Политика Дарийской империи на протяжении последних восьмидесяти лет не устраивала слепого строителя маяка. И он решил, что необходимо вмешаться.

Юко и Ив слушают боевую задачу. Всё просто и понятно — свободная охота в заданном секторе, а также раннее обнаружение и уничтожение всех объектов, летящих в сторону их родного крейсера. Поисковик уже набрал скорость, и сейчас тела пилотов отдыхают в невесомости. По воздуху кабины плывёт карандаш. Его траектория упирается в нос Юко — это дежурная шуточка Ива — к грифелю прикреплён маленький конденсатор. До носа Юко остаётся несколько сантиметров, и тут он, посапывая, меняет позу. Карандаш проплывает в нескольких миллиметрах. Ив начинает лихорадочно соображать, какую бы ещё пакость сделать любимому командиру, но тут мощный электрический разряд бьёт его по губам — посланный им карандаш, отразившись от стены, вернулся к нему.