— Что?

— Нет, — Кларисса отвернулась, словно захлопнулись створки раковины. — Просто позволь ему решать самому.

Корти надвинулся на нее.

— Ты с ним разговаривала, да? Я же просил тебя не приближаться к моему сыну!

— Джон, от этого не будет вреда.

— От этого уже есть вред. Женщины! Способны только все испортить своим присутствием — его мать такая же. Я запрещаю тебе…

— Знаешь что, — она распрямилась: отчаянный кролик перед удавом, — ты ничего мне не запретишь, Джон Корти. Я буду поступать, как считаю нужным, а если тебе это не нравится, уходи.

Он хлопнул дверью прежде, чем понял, что произошло.

— И вы говорите, много таких случаев?

Перед Корти расположился унылый дохляк: голова на тонкой шее, словно шляпка поганки.

— Попадаются.

— Надо же, — юноша машинально потер ногу, уже в двадцатый раз. — И никто не подал в суд?

— Вы же отозвали иск.

— Адвокат сказал, я ничего не докажу, и будет даже хуже. Патроны-то у меня пиратские были, с рынка.

— Вот и у них тоже. А сама основа под мебель — тоже пиратская?

— Сам черный куб? А разве они бывают поддельные? Я о таком и не слышал никогда. Не, основу я в фирменном магазине покупал…

Корти оглядывал комнату. Самая дешевая мебель — поцарапанный пластик, точно не мультики. Но мебели много, и от этого кажется, что комната размером с ящик.

— Я сериал смотрел про капитана Андроида, а тут на меня шкаф рухнул. Ногу — пополам, — он вцепился обеими руками в покалеченную конечность. — А мог бы и шею. Эх! Не повезло…

Его взгляд стал мечтательным.

— Я месяц держался в пятерке. В Кубе-онлайн. Все шансы были на главный приз, но уж после травмы я ни-ни. Мультик сломался, а патроны я продал по дешевке. И про капитана Андроида не смотрю.

Корти сдержал вздох. Поди выясни, сколько на рынке таких патронов, едва не угробивших хозяина.

— А сейчас друг у меня играет. Там такие призы, если в топ-пять попадешь, у-у!

— Какие? — заинтересовался коп.

— Сто тысяч евро, черный куб большого размера, картриджи на элитную или даже экскюзивную модель. И потом тебя могут взять в ЧК на хорошую должность или отправить учиться с полной стипендией. Топ-пять — это сила. Ой, а что это у вас за патрон?

Корти, похолодев, смотрел на пластиковую карту, которую машинально достал из кармана. На радужной карточке с изображением роскошной рамы значилось «эксклюзивный образец».

— Итак, — шеф постучал по столешнице концом ручки, — ты считаешь, что они кем-то подстроены? Все эти… поломки.

— Да, — под пронзительным взглядом шефа было неуютно.

— Их техник, значит, никакого криминала в перепрошивках не увидел? А ты так и не нашел мотив этих «убийств», верно?

— Да, но…

— А разве я давал тебе слово? — голос шефа, перешедшего на шепот, был страшен. — Я тебе что сказал? «Оставь это расследование!» Мои слова ничего не значат, верно? Ты у нас самый умный? — И тут шеф взревел: — Ну так послушай, великий сыщик!

И щелкнул клавишей комма. Голос Джона: «У меня есть несколько неоконченных дел. Например, о педофиле, который расчленял своих жертв… Если ты не поделишься — живо окажешься в камере по этому делу, а там неуютно…»

Щелчок остановки прозвучал, как взводимый курок.

В кабинете повисло молчание. Джон прокашлялся…

— Но…

Шеф рубанул по столу с размаху:

— Молчать!

Фото жены и детей, стоявшее на столе, подпрыгнуло и опрокинулось. «А рамка-то моей работы», — не ко времени подумал Джон.

— Жетон и пистолет — на стол! Ты отстранен до завершения служебного расследования и моли господа, что я твой начальник и тебя знаю сто лет. Но только попробуй моргнуть без моего приказа… Я сдам тебя волкам из службы внутренней безопасности, и храни тогда господь твою душу. Свободен!

Копа Ма Фу заметил издалека и подумал было смыться. Но, с другой стороны, вдруг он опять за рамой пришел или за тумбочкой какой. Может, ему мультики понравились.

— Чего хотел?

— Консультацию, — взгляд копа был тяжел, как куб седьмой массокатегории. — Зеркало мое помнишь?

— Не вопрос, — Ма Фу с готовностью достал скрепленные резинкой патроны. — Решил еще кому подарить?

Коп брезгливо покрутил карточку в руках.

— Оригинальная модель, значит. Это хуже эксклюзива?

— Да ну, мужик. Эксклюзив — это вообще. Но если тебе надо…

— А это что? — коп выложил на стол сверкнувшую радужным карточку. Ма Фу пригляделся.

— Индивидуальная оцифровка. Ну, пришел мужик со своей моделью, сделал единственную карточку — вот. Оп-па, — восхитился он. — Одинаковые модельки-то!

— Тогда откуда эта взялась?

— Так с конкурса же. Из Куба-онлайн.

Коп прищурился. И Ма Фу подумал, что зря не сбежал.

— Мужик выставил модель на конкурс, ее пустили в тираж. Ну и мы подоспели.

— На конкурс, значит, — коп сгреб оба патрона и развернулся. Ма Фу дернулся следом — отобрать картридж: средненький, конечно, патрон, но все же денег стоит. И остановился.

Проводил копа взглядом. «Не зря я подстраховался, — думал он удовлетворенно. — Не зря».

— Уинстон!

Сын отпрыгнул от верстака, куча деревяшек разлетелась по полу. Корти равнодушно окинул взглядом модель: миниатюрная палуба, тонкие мачты…

И выложил на столешницу два патрона.

— Тебе есть что сказать?

Винни застыл с видом одновременно наглым и виноватым.

— Тогда я скажу. Ты сделал для меня раму — спасибо, сын. Потом ты взял мою — мою! — раму и засунул в игру! И теперь она продается на каждом углу. Завтра ее увидит Кларисса…

— Она знает, что я играю.

— А что ты используешь мои работы, она тоже знает?

Уинстон отвел глаза.

— Мой сын играет в игру для дебилов. Делает патроны для мультиков! А я удивлялся, почему ты пропускаешь тренировки. Ваша гребаная пластмасса никого не обманет. Вот настоящая вещь, — он любовно погладил поверхность тумбы. — Я тебе назову минимум пять характеристик, по которым можно отличить настоящую мебель от мультика-подделки. Во-первых, вес, во-вторых, текстура древесины…

Винни открыл рот, но Корти был слишком взбешен, чтобы позволять сыну оправдываться.

— Они еще и опасны! У меня три трупа на руках, и всех погубили твои чертовы мультики! И никто еще не разбирался, как вас зомбирует эта чертова игра!

— Я прошел во второй тур! — заорал Винни. — Я в пятерке! У меня есть шанс победить, получить кучу денег и учиться на дизайнера, а не тешить твое самолюбие, что у тебя сын носит форму!

И осекся.

Джон повернул налившуюся свинцом шею.

— Тешить мое самолюбие, значит, — просипел он и взревел: — Марш в комнату! Будешь сидеть дома неделю! Месяц!

— Не буду! Я буду играть в Куб, и ты ничего мне не запретишь!

— Уинстон!

Грохнула перегородка, заскрипели пружины матраса. Тяжело дыша, Корти привалился к верстаку.

Он считал, что держит все под контролем. Но что делать с откровенным бунтом — ударить сына? Запереть? Корти растерялся. Он машинально вертел в руках радужную «эксклюзивную» карточку, когда хлопнула входная дверь.

Сын ушел.

— Я всегда честно делал свою работу! — стакан стукнул о стол. — И что теперь? Что, отец? Как бы ты поступил на моем месте?

Манфредо на фото молчал.

— Они меня прижали. Подделали запись и… А!

Джузеппе широким жестом смахнул со стола деревяшки, так что они врезались в дальнюю стену.

— Ты меня не поймешь и будешь презирать, но, отец… мне надо мальчика поставить на ноги, понимаешь? Идти против системы — это для молодых идиотов, считающих, что они бессмертны.