Мэтью решил, что не стоит рассказывать Сирки сновидение сегодняшней беспокойной ночи. В этом сне, в тумане, почти в фантасмагории, голова Джонатана Джентри, широко разевая рот, скатилась к нему на колени и прохрипела перекошенными губами три слова: «Финансы. Оружие. Испания». Ночью Мэтью встал с постели и вышел на балкон в холодный предрассветный час, и стоял там, пока не прояснилось восприятие реальности. Сейчас он повторил эти слова Сирки.

— Финансы. Оружие. Испания. Области, в которых заняты эти трое. Таким образом, я полагаю, что королевский военно-морской флот перехватил груз оружия, направленный испанцам в обмен на приличный финансовый куш для профессора?

— Ваше предположение может оказаться верным, — ответил великан. Лицо его ничего не выражало, а голос ничего не выдавал. — Я же полагаю, что удобнее было бы войти в вашу комнату, а не продолжать дискуссию в коридоре.

Когда Сирки вошел в комнату, Мэтью осторожно попятился, рассудив, что зловещий зазубренный нож скрыт где-то неподалеку. Индиец, похожий на железное дерево, закрыл дверь и сел.

— Вот теперь я смогу рассмотреть ваши дальнейшие предположения.

— Благодарю вас. — Фехтование хорошими манерами завершилось легким поклоном. — Тогда рискну предположить, что профессор Фелл поставляет испанцам некоторое новое оружие? И как только испанцы начнут его полностью использовать, он предложит то же самое оружие Британии? И есть еще другие страны, которым это оружие будет предъявлено?

— Вполне вероятно.

— Но кто-то сообщил властям, и первый груз был захвачен в открытом море. Что за оружие это было, Сирки?

— Я не уполномочен говорить, — был ответ.

— Хорошо, оставим это. — Мэтью спокойно кивнул: к такому он подготовился. — Профессор считает, что один из троих — предатель. Может ли быть, что предатели — двое из трех, и они действуют совместно?

— Удачная мысль. Профессор также рассматривал эту версию и желал, чтобы вы сами до нее додумались.

— Тогда уликой, которую ищет профессор Фелл, может оказаться сигнал или сообщение, которыми обменяются эти двое — если их действительно двое?

— Это вполне возможно.

Мэтью положил кошелек с золотом на письменный стол. Очень неприятно было поворачиваться к Сирки спиной, хотя он и полагал, что сегодня ему не грозит потерять голову в буквальном смысле. Сквозь решетчатые двери, ведущие на балкон, слышались пронзительные крики чаек, и волны молотами колотили в обрыв, на котором стоял замок. День обещал выдаться теплым — здесь, за тысячи миль от Нью-Йорка. Мэтью искренне подумал, что хорошо бы сейчас идти по заснеженным улицам, держа Берри за руку, уводя девушку подальше от беды.

— Профессор Фелл, — произнес Мэтью после некоторого раздумья, — ставит в положение предателя меня самого. Предателя по отношению к моей стране, — сказал он, бросив на гиганта быстрый взгляд. — Насколько я понимаю, профессор продает оружие врагам Англии — в ожидании, что Англия тоже начнет покупать его продукцию, чтобы сохранить свои арсеналы на боеспособном уровне. Этот так называемый предатель… или предатели, быть может, — на самом деле действуют, намеренно или нет, на благо Англии. Таким образом, если я их выдам, то стану предателем своей страны. Так ли это?

Мэтью уставился на Сирки холодным взглядом, ожидая ответа.

Сирки ответил не сразу Потом сказал, пожав плечами:

— Деньги есть деньги. Иногда на них покупают патриотов, иногда — предателей. Не вводите себя в заблуждение, Мэтью: в залах Парламента имеются обе эти человеческие разновидности. Они купаются в роскоши, попивая вино, а их мозги под английскими париками пожирают черви алчности. Но нет, не будем употреблять слово «алчность». Скажем — «стремление не упускать возможности». Это та смазка, что смазывает все большие колеса в этом мире, Мэтью. И я скажу, что сейчас вам предоставляется самая счастливая возможность вашей жизни — если вы ухватитесь за нее обеими руками.

— Мои руки не должны быть залиты английской кровью, — возразил Мэтью.

— Но чьи-то руки будут, — ответил Сирки своим шелковым голосом. — Профессор предлагает вам много… стимулов, насколько я понимаю. Еще он хочет посмотреть, как вы ведете себя под давлением.

— Всплываю, — ответил Мэтью.

— Он надеется, что это так. И хочет, чтобы вы приплыли к правильному выводу. Такому, который пойдет на пользу ему и вам. Вы даже понятия не имеете, что он может для вас сделать — если решит, что вы того стоите.

— Стою — в его глазах. Что толку, если я ничего не буду стоить в своих?

Сирки улыбнулся — едва заметно и почти печально.

— Ох, Мэтью, Мэтью! То, чего вы не знаете об этом мире, могло бы десятикратно заполнить библиотеку профессора.

— Он написал все эти книги сам? И подписался «Бог»?

Сирки какое-то время смотрел на шахматный пол и молчал. А когда заговорил, в его голосе был уже не шелк, а острые зазубрины, как на его ноже.

— Что мне сказать профессору? Соглашаетесь вы решить его проблему или отказываетесь?

Ход был за Мэтью. Позиция требовала жертвы, и избежать ее было невозможно. Жертвы серьезной, но такой, которая может выиграть для него партию — если у него хватит мужества продолжать игру.

— Соглашаюсь, — ответил Мэтью.

— Очень хорошо. Ему будет приятно это услышать. — Сирки взялся за дверную ручку, полностью накрыв ее рукой. Мэтью подумал, что великан мог бы одной рукой снести дверь с петель, если бы ему вздумалось. — Уверен, что вы сумеете получить максимум удовольствия от начинающегося дня.

«Берись за работу», — понял Мэтью.

Сирки остановился на пороге:

— Кстати о библиотеке профессора. Она расположена на третьем этаже. Для вас может быть полезным ее посетить. В ней имеются тома, которые могут заинтересовать вас. Как и тот факт, что я видел, как Эдгар Смайт направлялся вверх по лестнице.

— Ваше указание принимается с благодарностью, — сказал Мэтью.

Сирки закрыл за собой дверь, и обсуждение на данный момент закончилось.

Мэтью рассудил, что терять времени не следует. Как подойти к Эдгару Смайту, хмурому специалисту по оружию, он понятия не имел, но решил, что дело само покажет. Выйдя из комнаты, он запер дверь, прошел до главной лестницы и поднялся на один этаж.

Двустворчатая полированная дверь светлого дуба открывалась в зал, при виде которого у Мэтью чуть колени не подкосились. Все помещение было забито книжными полками почти от самого паркета и до сводчатого потолка. Над головой, как и в банкетном зале, плавали нарисованные облака и внимательные херувимы. А пахло здесь восхитительным для Мэтью жизнерадостным ароматом томов идей, соображений и комментариев. Здесь он мог бы сидеть годами, не выходя и не гася свечей. Черт с ними, с тремястами фунтами: все это изобилие знания и есть то золото, которого Мэтью жаждал.

Он посмотрел на дальнюю стену комнаты, где решетчатые двери выходили, очевидно, на балкон. По обе стороны дверей висели тяжелые винно-красные портьеры с желтыми шнурами. Портьеры были задвинуты. Несколько черных кожаных кресел у стены, черный кожаный диван, стол с бутылками — вина и напитков покрепче для услаждения библиофила, — и большой белый письменный стол с зеленым квадратом промокательной бумаги. За столом, что-то переписывая из тонкой книги гусиным пером на пергамент, сидел Эдгар Смайт — на седобородом морщинистом лице отражалась полная сосредоточенность. Он снова был в угольно-черном костюме и белой рубашке (наверное, у него их с полдюжины, таких одинаковых костюмов, подумал Мэтью). В зубах Смайт держал глиняную трубку, из которой вилась вверх тонкая струйка дыма — цвета морской волны в первых утренних лучах.

Мэтью подошел к нему, остановился и нерешительно кашлянул. Смайт продолжал переписывать что-то из книги на пергамент. Время от времени перо опускалось в чернильницу, и мастер снова возвращался к работе.

— Вы что-то хотели, мистер Спейд? — вдруг спросил Смайт, не выпуская изо рта трубки и не прерывая трудов. Голос его был не менее суров, чем вчерашнее убийство.