— Кто он такой? — Аарон проигнорировал вопрос. — Где ты нашла его? Я имею право знать, верно? Я не чужой тебе, и хочу знать.

— Да ведь я рассказала тебе. Он помог Эвану.

— Это замечательно. И я даже готов сказать ему спасибо, правда. Ты поблагодарила его?

— Конечно, а как же?

— А если так, то чего еще надо? Тебе не надоело играть в эти глупости?

— А тебе не надоело меня пытать? Почему ты решил, что это глупости?

— Потому что ты знаешь его две недели! — вспылил парень.

— Тише. Помаши Эвану, не надо пугать его. А почему ты считаешь, что двух недель мало? Он очень хороший человек.

— Адриан тоже был ничего. Разве не так?

Лин ничего не ответила. Ей было неприятно слушать Аарона — он как будто старался загнать ее в угол, а она не понимала причины.

— Мы оба знаем, какой Адриан, — сказала девушка, выдержав паузу. — Но Итан совсем не похож на него. Почему он так неприятен тебе?

— Ты скажешь мне, кто он такой, или нет? Чего он хочет? Что ему нужно? Чем он занимается?

— Я не понимаю, что ты хочешь узнать. Ты спрашиваешь, кем он работает?

— Хотя бы и это.

Лин задумалась. Она не знала, что сказать.

— Бедный студент, — заключил Аарон. — Тихо плещется вода… Ладно, допустим. А его родители? Они кто? Ты хотя бы видела их?

— А в чем дело? Он один. Его родители и брат погибли.

— Да? На что же он живет, твой миллионер?

— Он… работает. Он грузчик.

Аарон не выдержал и рассмеялся громко и нервно.

— Вон как! — вырвалось у него. — Он грузчик… А я-то думал — дворник, — парень продолжал смеяться и даже снял очки, чтобы вытереть намокшие от смеха ресницы. — Ну да, ну да… Нет, ты прямо… Вот насмешила так насмешила.

— Ты ведешь себя вызывающе, — разозлилась девушка. — Меньше всего ты похож сейчас на здорового. Перестань, мне неприятно.

— А мне приятно смотреть, как ты вгоняешь себя в гроб? Это ты ведешь себя глупо, Лин! Может быть, достаточно? Как скоро ты пустишься в очередную авантюру? И не надоело тебе?

— Я не хочу говорить об этом. Что с тобой? Ты никогда со мной так не разговаривал.

— Это верно, я долго молчал. Нет, Лин. Тебе придется говорить со мной об этом. Я, похоже, единственный, у кого сохранились остатки разума.

— Ты уже второй раз прикрываешь свои глупые намеки. Надоело, Аарон. Хотя бы называй вещи своими именами. По-твоему, я дура.

— Да! — парень не сдержался. — Да, именно так! Ты не просто дура, Лин. Ты путаешься с каким-то уродом, потому что тебе его жалко. Или потому что он находчиво и смело свел тебя с ума. Или потому что покореженного художника у тебя еще не было… Нужное подчеркнуть… И кто ты после этого, скажи?

— Знаешь, я не уйду сейчас только потому, что не хочу портить сыну настроение. Если тебе так неприятно видеть меня, можешь уйти сам.

Эван и Дэмиэн снова лихо промчались мимо, набрав скорость. Девушка машинально улыбнулась сыну, почти не глядя на него и не думая о нем. Аарон отошел на полшага и в очередной раз устыдился своих ядовитых слов, которых он так много бездумно наговорил сейчас. Он долго стоял молча, сцепив пальцы в замок и задумавшись, и наконец придвинулся к Лин.

— Ну, я дурак… Я виноват, согласен. Пожалуйста, разреши мне остаться. Я не хочу уходить, — прошептал он. — И еще меньше я хочу тебя обидеть или унизить. Я сказал тебе это все, потому что мне очень не хочется, чтобы все случилось, как в тот раз. Я ехал сюда и думал — как здорово, как замечательно, что я наконец тебя увижу, и сам все испортил. Клянусь, что больше ничего не скажу об Итане, только разреши мне остаться. А если нет — то пожалуйста, выслушай меня завтра. Мне очень нужно поговорить с тобой, когда ты сама захочешь.

— Так говори сейчас. Я не сержусь на тебя, просто я тебя не понимаю.

Аарон вздохнул с облегчением. Ему не нужно было уходить — нужно было думать над своими словами и не говорить то, что рвется безотчетно. И потому он сдержанно кивнул.

— Да. Я знаю. Я хочу, чтобы это был серьезный разговор.

— Поэтому не нужно истерического смеха.

— Я понял. И ты меня пойми, пожалуйста. Я готов привести тебе сотню аргументов в пользу Альтера. А ты скажи мне, почему хочешь остаться здесь. Что тут есть такого, чего нет там?

— Я не знаю, как объяснить. Ты оглянись… Посмотри по сторонам. Посмотри вокруг, как здесь красиво. Посмотри, если хочешь, вниз — ты не любишь хотя бы эти кирпичи, скажи?

"Как можно любить кирпичи?" — чуть не произнес парень. Но горький опыт научил его думать, и он сдержался.

— Кирпичи не люди. В Альтере не только твое будущее, но и прошлое. Ты боишься его, да? Скажи честно — боишься? Но ведь я помогу тебе, Лин. Я был и буду рядом.

— Я понимаю, и спасибо тебе за поддержку, спасибо, Аарон. Но я просто не хочу ехать.

— Неужели только из-за кирпичей? Я тебе не верю.

— Нет, конечно. Не только. Как же институт…

— Ты можешь закончить его и там. Закончишь и сразу начнешь практику. И будешь иметь деньги, настоящие, не то, что здесь. Только таким, как Торн, хорошо везде. Он будет делать деньги из ничего в любом городе. А тебе придется подстраиваться под обстоятельства. Сейчас они против тебя. Институт не проблема, и ты знаешь это так же, как и я. Что кроме держит тебя тут? Итан?

— Ты же только что пообещал, что не будешь говорить о нем.

— Я бы и рад. А как не говорить, если все упирается в него?

Лин не ответила. Аарон забарабанил пальцами по ограде и понял, что разговор совершенно бесперспективен. Он снова наполнился желчью.

— Хорошо. Я понял, тебя не переубедить, ты не поедешь. Тогда поговорим об этом, когда нищий Итан тебя использует и сбежит. Будет у тебя еще один Эван… Не боишься, что не будет ни одного Аарона?

— Иногда мне кажется, что у меня уже нет ни одного Аарона, — тихо сказала девушка. Парень отвернулся и чуть не заплакал от досады. Он не ушел, но и не сказал Лин ничего больше. Весь оставшийся день он продолжал притворяться счастливым и шутить, только чтобы Эван ни о чем не догадался, и никто, кроме Лин, никогда не узнал, каких трудов ему это стоило.

После нескольких часов бурного веселья Эвана начало клонить в сон. Слишком много впечатлений он получил за этот день. Аарон устроил ему настоящий праздник и отвел на спидвей, в кино и в зоопарк. Эван не расставался с телефоном и фотографировал каждую секунду все, что попадалось на глаза. В пиццерии он наелся так, что тяжело было дышать. В девять мальчик уже закрывал глаза, но поздно вечером, когда Аарон стал собираться домой, сон с него как рукой сняло. Эван взвинтился, расплакался и стал упрямо просить парня остаться. В ответ на очередное "нет" он плакал с новой силой.

— Ну, останься! Ты можешь спать на моей кровати, а я на матраце на полу! Ну пожалуйста! — умолял мальчик, размазывая слезы по щекам.

— Да пойми же, Эван, я не могу. Мне нужно домой. Я должен выспаться нормально, мне завтра надо сходить в нашу компанию, узнать, есть ли еще для меня работа и… тебе пора спать. Посмотри, ты уже зеваешь.

— Нет! Я не буду спать! Я хочу, чтобы ты остался! Ну пожалуйста! Мам, ну скажи Аарону, пусть останется!

Мальчик с надеждой посмотрел на Лин. Он и не подозревал, что Аарон вовсе не против остаться.

— Эван, Аарон прав. Он был с тобой весь день. Тебе сегодня шесть лет исполнилось, а ты ведешь себя, как дитя. Думаешь, Аарону приятно видеть, как ты плачешь?

Эван совсем не думал так, но плакать не перестал. Ему давно уже не хотелось лить слезы, их становилось все меньше, но приходилось продолжать — только так у него оставался шанс. Он жалобно всхлипнул.

— Ну пожалуйста, — прошептал он.

— Я завтра приду, — Аарон сел на колени перед мальчиком. — Завтра после обеда. Мы пойдем с тобой погулять. Согласен?

— Сейчас, — решительно сказал Эван. — Я хочу в парк. Мы не были в парке…

— Да ты посмотри, сколько времени, — Аарон показал мальчику свои большие электронные часы. Эван взглянул на них и только повел плечом.