— Ну и что? А с Итаном мы гуляли и еще позже.
Аарон раздраженно сунул руку в карман, не поднимая головы и не желая смотреть на девушку.
— В парк, в парк, в парк, в парк, — заныл Эван. Аарон подхватил его и посадил на плечи.
— Ну, пойдем в парк, — сказал он резко. — Лин, ты нас отпустишь?
Лин отвернулась к стене. Вот и началось то, чего она боялась. А разорваться не получалось… никак не получалось.
— Идите, — сказала она бесцветным голосом.
— Ура! — крикнул Эван шепотом. Аарон закрыл дверь, вышел на площадку и протер очки краем рубашки — лень было доставать платочек из кармана.
— А мне можно померить? — попросил мальчик. Парень молча протянул ему очки. — У… А чего все расплывается? Как будто напился… Ха…
Эван покачался на плечах у Аарона и что-то сказал заплетающимся языком. Он хотел рассмешить парня, но, даже не видя его лица, понял, что тот мрачен.
— Пошли? — напомнил мальчик. — На, возьми свои очки. Мне в них ничего не видно.
— Так что? Тебе понравилось на спидвее? — вспомнил Аарон, выходя из подъезда.
— Да, очень! Мне больше всего понравились мотоциклы…
— Ясное дело. Эван, ну зачем тебе парк в десять часов вечера? Все аттракционы уже давно закрыты. Сейчас там соберутся алкаши, бомжи и наркоманы. Страстно жаждешь этой встречи?
— Да нет. А ты не хочешь в парк?
— Ну почему, пойдем, пока светло. Только не ходи туда один. И с Дэмиэном не ходи так поздно, понял?
— Я и так знаю, мне мама не разрешает. Дэма однажды чуть не убили вот так.
— Час от часу не легче. Кто?
— Он рассказывал, трое таких придурков. Они поймали его у гаража и стали просить деньги. А Итан их прогнал.
— Опять Итан, — вздохнул Аарон. — Ну-ка, расскажи. Что это еще за Итан?
— Он художник, — объяснил Эван. — Он очень здорово рисует. А тогда, у гаражей, я не дорассказал… он тех трех напугал. Он разрезал руку сам себе и сказал, что их тоже поранит. Я, правда, так и не понял, а Дэм сказал, что это он их так напугал. Будто он может чем-то их заразить… Я потом спрашивал у мамы, что это значит, а она…
— Так, стой, — голос у Аарона стал хриплым. Эван насторожился. — Чем еще заразить?
— Я не знаю. Мама сказала, это не на самом деле, а чтобы они напугались.
— Вот как… Находчивый, значит, — ядовито бросил парень.
— Ага. И Дэм сказал так же.
— Понятно. Так какой он, Эван? Как по-твоему — мама действительно любит его?
— Она же сама сказала. Она сказала, что вас обоих любит, только по-разному.
— Не сомневаюсь, — буркнул Аарон и замолчал. — Ладно… Ну, а он? Он хотя бы нормальный? Тебе он нравится?
— Мне больше нравилось, когда был ты.
— Мне, Эван, тоже так больше нравилось. Он любит маму, как думаешь?
— Не знаю. Он цветы ей подарил. Два раза…
— И все?
— Нет… Аарон, а я не знаю. Когда любят — значит, целуются?
— Не всегда… А ты видел?
— Я… нет, я не видел. Я видел только, как они обнимались, и все.
Аарон живо представил себе эту картину, и ему стало стыдно.
— Знаешь что, Эван? Ты это все забудь, хорошо? Я у тебя сейчас это все не должен был спрашивать. Это подло.
— Почему?
— Потому что твоей маме это не понравилось бы. Вообще не надо рассказывать ей, что я все это спрашивал. Будет не очень красиво.
— Я не скажу, — пообещал мальчик.
— И тележку тоже он тебе сделал?
— Они с Дэмиэном. А знаешь, какого змея мы сделали с Дэмом и с мамой? Он полетел в Африку, а недавно вернулся оттуда. Правда-правда! Он летел над океаном, а потом упал на нашем берегу. Здорово так было. Он хорошо летал.
— Ты запускал?
— Да. У меня лучше всех получалось.
— Ну конечно… А нога у тебя не болит?
— Нет, уже совсем не болит. Только иногда чешется, и знаешь тогда как плохо. Можно только карандашом пролезть, а мама ругается. Она говорит, что так нельзя.
— Не стоит. Очень больно было?
— Нет, не очень, — соврал мальчик. — Я испугался, когда Итан велосипед толкнул, и я поехал… А потом равновесие потерялось.
— Итан толкнул? Так это он тебя уронил?
Эван задумался. Он понял, что правду говорить не стоит.
— Нет, я сам упал. Я равновесие потерял, а на педали забыл нажать. И упал. А Итан просто хотел, чтобы я разогнался…
Аарон тяжело вздохнул. Эван с тоской подумал, что все-таки сказал что-то не то.
— Ты не помнишь, где живет этот Итан?
— Только показать могу… Но ты не ругай его за велосипед. Я сам виноват, правда.
— То, что у тебя шило в одном месте, я знаю, — кивнул парень. — Я не собираюсь ругаться. И все-таки покажи мне, где он живет.
Аарон не пошел ко мне. Он долго стоял у двери, не решаясь позвонить или постучаться. Что-то толкало его и заставляло разобраться немедленно, а что-то останавливало. Он посмотрел на часы. Без пяти одиннадцать.
Он хмуро взглянул на старую потрепанную дверь и, развернувшись, пошел прочь. У крыльца он остановился и огляделся, подобрал длинную палочку и стал что-то чертить на земле. Он закончил и собрался уже уйти, но мне суждено было столкнуться с ним именно сейчас. Я вышел, собираясь пойти к вокзалу, и почти налетел на него. Я его сразу узнал. Он меня тоже. Очевидно, я все-таки был неплохим художником.
— Аарон Арнст, — парень переложил прутик в левую руку и протянул мне правую. Я пожал ее. В голове, как назло, не было ни одной дельной мысли. Что сделать? Что сказать?
— Кристиан Айгер, — тихо представился я. Он кивнул.
— Я знаю. У меня к тебе есть разговор. Торопишься?
— Да нет…
Я не без удивления оглядел его палку, а потом увидел на земле трех палочкообразных человечков, держащихся за тонкие руки-спички. Один, в центре, был совсем маленький, второй побольше, а последний самый большой и высокий.
— То есть… ты зайдешь? — спросил я, оглядев это творчество и подняв глаза.
— Зайду, — быстро сказал Аарон. Мне стало как-то неуютно и почему-то холодно. Я был удивлен визитом Аарона в такой час, но как можно более невозмутимо открыл дверь и пригласил его зайти. Я смотрел на него и прикидывал, что он сейчас со мной сделает. Он в упор уставился на меня и мой шрам и смотрел долго и напряженно. Наверное, он думал — как удивительно, что тощий заморыш с искореженным лицом и нелепой стрижкой — его соперник. Я ждал, что он скажет. Было интересно, как он начнет.
Он не стал тратить время на вступления и нелепые фразы, как это сделал бы я, а сразу подошел к делу. Я понял, что разговор будет коротким и не очень приятным.
— Ты, как я понял, чего-то хочешь от Лин. Для нас обоих будет лучше, если ты сейчас со мной поделишься, — холодно сказал парень. А я неожиданно для себя испугался. Неуютно было стоять под его взглядом. Он смотрел на меня, выжидающе наклонив голову, со странным интересом. А я не знал, что он сделает в следующую секунду. И все-таки я выпрямился и напустил на себя независимый вид.
— Я тоже люблю, когда все ясно, — кивнул я. — Но я не понимаю твоего вопроса. Что значит — чего я хочу от Лин? Я хочу, чтобы она была счастлива. А ты чего хочешь?
— Представь, того же. И мне почему-то кажется, что счастье и ты несовместимы.
— По-моему, это невежливо, — усмехнулся я. — Вот так с плеча говорить мне такое. Это будешь решать не ты и не я, а Лин.
— Она уже один раз решила, — сказал Аарон. — Боюсь, что все может повториться.
— Твое право. И тем не менее ты ничего не можешь сделать.
— Думаешь? Нет, не растравляйся, погоди. Я пришел поговорить спокойно…
Это верно, говорил он очень спокойно. А вот я с трудом старался сдерживаться, чтобы голос не задрожал. Лин говорила, что я хозяин положения — я так не думал сейчас. Аарон зашел в комнату, покосился на стену с парком и сел на табурет.
— Неплохо рисуешь, — оценил он. — Да, Эвану, кстати, твой рисунок понравился.
Я ничего не сказал ему на это. Аарон провел пальцем по стене и снова оглянулся на меня.
— Если уж говорить об Эване… Я бы хотел выразить тебе огромную признательность за то, что ты его поймал. Этот мальчик для меня действительно много значит. Так, теперь совесть точно не будет грызть меня… Так что слушай. Я разумный и рассудительный человек, Кристиан. Я понимаю прекрасно, что моего мнения недостаточно, и все сделаю, как Лин захочет, это ясно. Но однажды она уже обожглась об одного ублюдка… Я всего лишь хочу, чтобы это не повторилось. Я встану и уйду при одном условии: если ты сейчас скажешь мне, что твое чувство не ерунда. Что ты готов и способен стать поддержкой для Лин и ее сына. Я готов. Мое положение это позволяет. А что ты скажешь?
