От множества касаний

блестит, как злато, медь...

Всё чувствуя заране,

так просто умереть.

Уже не опасаясь

ни пули, ни клинка.

По-прежнему касаясь

святого вожака.

КАМЕШЕК

Я верю: ничто не бывает забыто.

Слагается песня из солнечных нот.

И камешек мрамора или гранита

лёг прессом сегодня на новый блокнот.

Я камень нашёл прямо в старой Гаване,

споткнувшись, булыжной спеша мостовой.

Меня поджидал он, конечно, заране,

а я между тем рисковал головой.

И вот, наконец, для обоих награда:

сумели ужиться и в цели совпасть:

ему на дороге валяться не надо,

а мне не придётся столь низко упасть.

CALLE DE LOS MERCADERES

Впадая в животную ересь,

течёт, изгибаясь, толпа.

По calle de los Mercaderes

проходит сегодня тропа.

Прелестная всё же картина!

Я тоже, разинувши рот,

смотрю, как в честь дня Валентина,

кучкуясь, клубится народ.

Но вскоре всех ждёт остановка.

Какой-то седой господин,

ручонкой орудуя ловко,

собачек рядком посадил.

Три таксы в очочках и в шляпах

сидят на крылечке ладком.

Браслеты и перстни на лапах.

Такой им порядок знаком.

С зевотой сплошной поединок

помимо обычных докук.

За каждый забористый снимок

владелец затребовал "кук".

Полвека свобода на Кубе!

Талдычим абы да кабы...

Но рабство не сходит на убыль:

собаки всё так же рабы!

Такую им выбрали долю!

За то, что по лезвию дня

прошёл и не вывел на волю,

простите, простите меня!

КУБИНКА

От старой крепости до рынка,

потом в гостиницу мою

в такси меня везла кубинка,

и вдруг сказала: "Ай лав ю!"

Ей, видимо, была Россия

мила и сущностью близка,

раз жгучие слова такие

легко слетели с языка.

А я от этих слов смутился,

наверно, даже покраснел.

Доехал. Скупо расплатился,

и даже вслед не посмотрел.

И лишь в Москве я обнаружил

клочок бумажки... Вот же он!

Пылает средь февральской стужи

её гаванский телефон.

Набрать бы номер, в самом деле!

Мешает лишь одна беда:

вокруг февральские метели,

в Москве крепчают холода!

НА ВИЛЛЕ У ХЕМИНГУЭЯ

От собственной дури шалея,

я в детстве не смел и мечтать

на вилле у Хемингуэя

хотя бы разок побывать.

Далась же такая охота,

впрямь птицу удачи поймал,

в журнале "Америка" фото

до дыр я тогда залистал.

На них знаменитый писатель,

наморщив от мудрости лоб,

не знаю, некстати ли, кстати,

на небо глядит в телескоп.

А то – среди книжек и кошек,

а то – посредине собак;

то птицам он хлеба накрошит,

то в море уйдёт натощак.

И ловит огромную рыбу,

давно не боясь ни черта,

и тащит тяжёлую глыбу,

по виду почти что кита.

Уже миновало полвека,

из моды ушёл бородач;

но каждая библиотека

полна его главных удач.

И выпала вдруг мне награда