— Я, как истинный джентльмен, уступлю даме место.

Олег пересел на опасный стул, пытаясь его приладить к стенке. Стена упиралась, отказываясь идти на контакт. Пришлось наложить заклинание.

— Давайте представим, что Лисса все же вернулась, — начал Феод.

— Если Силла ее сама не добьет! — хихикнул Олег.

Мы с Серафимой вызверились на него за неудачную шутку.

— По идее, — продолжил рыжий маг, — при удачном прохождении Пустыни, знания и силы должны в ней автоматически раскрыться.

— Собственно поэтому я и пришла, — взгляд Феода выражал явно одну строчку: "Невоспитанная молодежь!", я поспешила исправиться, — Извините, что перебиваю. Но Витор только что подал мне идею. Мы с сестрой родились с равными способностями к магии? — задала я вопрос, запутываясь в своих мыслях все сильнее.

Феод поковырялся в памяти, не спеша отвечать. Волосы его как обычно были взъерошены, он достал свою нераскуренную трубку. Верховный Маг всегда так делал, когда хотел подумать.

— Судя по тому, что было написано о дочерях Солнца, что станут Одной, мы с твоим отцом подумали, что одна из вас, как "плюс" магией обладает. В то время, как другая будучи "минусом" — нет. Собственно это мы и увидели. Силла, в тебе магия течет по жилам. А в твоей сестре она напрочь отсутствует. Эту пустоту мы объяснить не смогли, но именно непредрасположенность к магии и сыграла важную роль в выборе, кто из вас отправиться на Землю. Ты бы там загремела не в очень приятные ситуации с плещущей из тебя энергией. Лиссе же в том мире соответственно находиться было безопаснее.

— А как же она тогда вас сюда с Земли перекинула? — удивилась я.

— Воображение сила страшная. Тут и магии не нужно, — ответил Олег, заставив Феода опять закатить глаза. — Психология.

— А в зале во время Совета, она создала сильнейшую иллюзию чистого горизонта? — на этот раз удивилась Серафима.

— Что-то вообще какая-то муть мутная получается! Лисса Преемница Светила, но магией при этом не обладает. И опять же при всем при этом иногда выписывает магические кренделя? — Подумала я вслух.

Олег почесывал трехдневную щетину, пучками покрывшую подбородок и щеки.

— Повторяю еще раз для непонятливых. Я сам ни фига не понимаю, но стараюсь пока размышлять логически. Вы все равно не можете утверждать стопроценто, что Лисса к магии не предрасположена. Если иллюзии она создавать может, не важно благодаря, силе убеждения, воображения ли, а может и внушения, то…

— То? — хором повторили мы, ожидая гениальной идеи и великолепнейшего ответа на все загадки.

Но Олег почесал в очередной раз шею.

— Я не знаю, я уже трое сток не сплю, зарос, как хиппи. В общем, голова уже не варит. Давайте просто спросим у Лиссы, когда она вернется.

— Ага, нормально будет звучать — возмутилась Серафима, — твой вопрос уставшей до смерти девчонке, вернувшейся только что из Пустыни: "Дорогая, ну, как? Магией обладаешь или куды?"

Олег прореагировал слабым взмахом руки, мол, Серафима, отстань, а! А я продолжила.

— нет, вы не уходите от темы! Если Лисса магией не обладает и если из-за этого Пустыня на сестру не подействует, они просто, как два минуса оттолкнуться?

— Я об этом не подумал. — густые брови поползли вверх по лицу Феода.

— Что же тогда произошло, когда мы воссоединились? Магия в нас уровнялась? — продолжала я допрос, обратив внимание на прикрытые ладонью губы Серафимы и шевелящиеся под столом пальцы другой руки.

— Это мы узнаем, когда вернется твоя сестра.

Стул под Олегом не выдержал, и он рухнул, сидя теперь на щепках. Мы с подругой прыснули от смеха, Феод постарался сделать суровое лицо, дабы поддержать Олега, но не выдержал.

Лисса

Горячий ветер нес тонны пыли, она забивалась в рот, нос, глаза, уши. Я замотала бежевый чистый платок на голове, оставив только щель, что бы хоть что-то видно было. В горле мгновенно пересохло. А что же мне воды-то не дали? А? Вот ворона, сама виновата. На поясе висела только небольшая фляга, на дне которой бултыхалась драгоценная жидкость. Но пришлось идти дальше.

Шла и шла, и шла. Жарко, душно, вся потная и уставшая. Ноги тяжелые. Голова звенит и трещит. Долго. Как долго надо идти? Почему ничего не происходит? А что, если я присяду, подожду здесь, чтобы далеко не уходить и вернусь, никто и не узнает, что я схалтурила? Поверну и пойду обратно, скажу, что переборола все страхи. Или, что у меня вообще их никогда не было. Развернулась ровно на сто восемьдесят градусов и пошла к воротам.

Шла и шла, и шла. Передвигала ноги, волочила. Вот где-то здесь уже должны быть ворота. Где-то здесь должен быть выход. Но нет его.

Я прошагала ровно столько же назад, сколько и вперед! Но ни ворот, ни границы, ни холма зеленого с Хранителем на горизонте. Я потерялась. Так, ладно, сяду и буду сидеть до седьмого пришествия. Всегда жару переносила хуже, чем холод. Как долго это семь дней? Интересно, сколько я уже здесь? Солнца не видно. Раньше оно хоть мелькало размытым пятном, а теперь совсем исчезло, но освещение не изменилось, как от грязной лампочки в старой коммуналке.

Ну и что, просижу я семь дней и ночей, а потом куда? Ведь я потерялась, значит надо куда-то идти. Встала и пошла.

А может меня обманули. Захотели избавиться. Что бы я вечно шагала по этой земле, среди пыльной бури. Я никогда-никогда не выберусь отсюда. Страх заполнил сердце и вулканом затопил меня всю горящей лавой отчаяния. Наверное, я просто сильно заблудилась, забрала влево. Побежала в другую сторону. Потом помчалась в обратную. От злости я начала орать.

Тоже мне Хранитель! Был бы настоящим Хранителем пошел бы со мной. Сама его выбрала, видите ли. Да разве выбрала бы я такого предателя, что бросил меня одну здесь! А еще говорят, что любит, гад! Сидит, поди, на зеленой лужайке ест и холодную водичку пьет из ручейка, что рядом пробегает, переживает, небось. Хранитель, тоже мне!

На горизонте показалось белое здание. Ну, вот, либо здесь есть обитатели, либо галлюцинации активно развиваются. Выбора все равно нет, пришлось идти на мираж. Хотя не разу не слышала, что бы путникам в пустыне мерещилось белое шестиэтажное здание. Чем ближе подходила, тем более четким становилось мое пригрезившееся здание: фасад украшен мощными колонами, по которым вился вьюн, начиная со второго этажа, тянулись балконы с высокими витиеватыми бортами, потолки высокие, как в хрущевках на Земле, панорамные окна раскрыты, но было видно, что в оконных рамах установлены крепкие решетки. Это уже интересно, но не настолько, что бы рисковать и заходить туда. Какой тут может быть урок Пустыни — борьба с клаустрофобией? Я уже хотела было свернуть, но позади меня оказались высоченные металлические ворота. Закрытые металлические ворота. Очень гостеприимно. Паника внутри поднималась. Особенно, она подпрыгнула, когда я прочитала табличку на здании "Психиатрическая лечебница N5". А потом провал.

Очнулась я привязанная к кровати в грязной серой рубахе из грубой ткани. Сквозь небольшое окошко падали заходящие лучи солнца на пыльный пол. Здесь не мели лет сто как минимум. В красных лучах пыль казалась свернувшейся кровью, по углам висели обрывки столь же древней паутины и по всей этой красоте ползали тараканы. В общем, видочек еще тот, для эстетов дизайнеров.

На миг я онемела, потом оцепенела и, вдобавок, обалдела. Попыталась освободить ноги и руки, но как-то не очень удачно у меня это вышло, кожаные ремни были зафиксированы на совесть и только больно терли кожу. Промучившись так неопределенный период времени, я сдалась. Пить хотелось очень, не смотря на иллюзию прохлады в палате. В горле на столько все пересохло, что язык не вмещался. Кричать, наверняка, бесполезно. Во-первых не смогу, во-вторых, что я им скажу: "Выпустите меня, вы просто результат моего воображения"? Будь я врачом, я бы такого психопата не выпустила. Что ж, все же это мой страх, значит, я сумею выбраться.