Огнем и мечом, обманом и подкупом, политикой «разделяй и властвуй» колонизаторам удалось разъединить народ.

В четыре летних экспедиции 1850 года вся Малая Чечня была разгромлена царскими войсками, а жители ушли в горы. Шли слухи, что если чеченцы не вернутся, то всю Малую Чечню царское командование хочет заселить казаками, как сделали, завоевав западную часть Чеченской области (Карабулак) и образовав Верхнесунженскую линию в 1845 году. Доведенные до отчаяния несколько тысяч чеченцев переселились в зону, контролируемую царским командованием.

Терпевший поражения имам Шамиль все больше терял авторитет, росло недовольство его неспособностью защищать Чечню. Имам ужесточал меры поддержания порядка в Чеченской и других областях Имамата. Участились смертные казни.

Но произошло то, что имам не мог предвидеть: ужесточение режима, запугивание слабых вызвали ответную реакцию тех, на ком десятилетиями держалось сопротивление царизму, кто укреплял в людях дух свободолюбия и непокорности и кто не собирался терпеть никакого ярма на шее своего народа.

Об этих людях в статье «Покорение Кавказа» писал после окончания Кавказской войны один из ее участников: «Почему так долго держались против нас чеченцы, терпели и голод и крайнюю нужду, умирали и посылали детей на смерть? Нам кажется, не из одной покорности Шамилю и его проповедникам, не из слепой ненависти к гяурам, не из жажды грабежа, как думают многие, нет, из желания независимости, по естественному убеждению народа, отстаивающего свою свободу, из чести и славы».

Среди таких людей был и Ахмад. Правление Ахмада во главе наибства отличалось мягкостью по отношению к наказуемым, защитой осужденных на казнь. По преданиям, Ахмад высказал имаму свое несогласие с тем, что тот нарушает шариат, приказав конфисковывать в пользу государства имущество казненных. Имущество после смерти приговоренного считается имуществом сиротским и изъятию не подлежит. Имам Шамиль был вынужден согласиться с доводами наиба. Недовольство чеченцев вызывало также то, что Шамиль, выдвинутый на должность имама Мехкан кхелом (Советом страны) Чечни, с молчаливого согласия лидеров Чечни практически распустил этот орган власти народа, заменив его своими людьми в Диван-хане.

Вмешательство Ахмада, пользовавшегося уважением имама, спасло от суда Шамиля одного из авторитетов религиозной оппозиции Имамата — Кунту-хаджи Кишиева из Илисхан-юрта, открытые проповеди мира и покорности судьбе которого в военное время могли грозить большими неприятностями. Ахмад содействовал также побегу одного из осужденных мулл.

Очень сильно на молодого Ахмада повлиял случай, когда в перестрелке были убиты шестеро перебежчиков из аула Устар-Гардой. Ахмаду была объявлена кровная месть, хотя наиб приказал открыть огонь лишь после того, как перебежчики убили одного из всадников и отказались вернуться в село при условии прощения убийства.

Кровь убитых причиняла непрерывное страдание молодому наибу, мучившемуся сомнением, справедливо ли он поступил, отдав приказ стрелять.

Последовавший вскоре за тем открытый отказ Ахмада казнить семерых осужденных привел к тому, что Ахмад добровольно сложил с себя обязанности наиба в 1849 году.

Талхиг, назначенный наибом вместо Ахмада, совершил смертную казнь осужденных.

Несмотря на отказ от должности наиба, Ахмад не отказывается от борьбы с царизмом и не теряет связи с Шамилем. В письме к Ахмаду, переданном ему через тайного дипломата — троюродного брата Ахмада Эвтархойн AгIа-Мирзу, имам благодарил Ахмада за деньги, скакуна, белого верблюда и другие подарки, добытые после разгрома лагеря неприятеля на берегу реки ГIойсу, и просил Ахмада вернуться на должность. В ответном письме Ахмад благодарил за приглашение, но заявил, что возвращаются только покинутые невесты. Далее он писал, что имам может видеть его впереди своего наступающего войска и сзади — при отступлении. (Письма, сабля, ружье, пистолеты, подзорная труба Ахмада, хранившиеся в Автурах у Гапаевых, были конфискованы 22 февраля 1944 года.)

В 1851 году Ахмада потрясло известие о смерти от раны, полученной в июньском сражении на Нуракоевской поляне, мудира Малой Чечни Мухаммеда-Мирзы Анзорова, связанного с Ахмадом дружескими узами; а также переход в ноябре к русским наиба Хаджи-Мурата из Хунзаха.

17 сентября 1852 года имам Шамиль двинулся с войском на крепость Грозную. Этим походом он хотел поднять в Чечне свой пошатнувшийся из-за военных неудач авторитет, принудить царское командование к оборонительной тактике и увести аулы мирных чеченцев из-под крепости в Имамат. Однако замыслы Шамиля были раскрыты, и его отряд попал в засаду. Обступаемый со всех сторон, он вынужден был пробиваться в горы, неся потери в людях.

В этом нападении на Грозную участвовал и Ахмад. Предания так рассказывают об этом событии.

Подкупленный царским командованием провокатор Мустайпин Мохмад предательски заманил воинов под крепость Грозную, сказав известному наезднику из Сержень-юрта Эрсанойн Берду о том, что есть возможность похитить в крепости полковника. Не подозревавший предательства Берд передал это Ахмаду, и тот со своими друзьями Буга и Таду направился к крепости. На переправе через Сунжу, когда наездники находились в середине брода, по ним открыли перекрестный огонь. Приказав друзьям отступать, Ахмад сам стал отстреливаться и прокладывать себе дорогу шашкой. Автуринец получил тяжелое ранение в ногу (была перебита главная артерия), но от погони ушел. Истекая кровью, он поехал в аул Старая Сунжа (Сольжа), но охрана села встретила его выстрелами. Одна из пуль попала Ахмаду в предплечье.

Отъехав немного, окровавленный и теряющий сознание Ахмад сошел с коня, расстелил бурку и прилег. Своего любимого коня отпустил. Стрелявший в Ахмада охранник (он был из тайпа ялхой) сообщил кровникам Ахмада, переселившимся в Старую Сунжу, о местонахождении их обидчика.

Кровники нашли Ахмада в предсмертных муках и сочли для себя унизительным совершать казнь. Они соорудили носилки, подняли носилки с Ахмадом на плечи и понесли в аул. Этот благородный шаг кровников остановили злые языки, которые кричали вдогонку:

— Он убил ваших людей, а вы еще взвалили его себе на плечи!

«Саблей нанесенную рану врачи залечивают, плохим языком нанесенная рана не заживает», — говорят чеченцы. Кровь бросилась в голову мстителям, омрачив их рассудок. Положив носилки, один из них взял у раненого саблю, обнажил ее и нанес удар, напополам рассекший плечо.

— Хорошо рубит сабля? — обратился он к Ахмаду.

— Да, хорошо. Ее носил достойный мужчина! — Это были последние слова Ахмада Автуринского. В то время ему было всего 28 лет.

...Люди расступались и смотрели вслед траурной повозке, направлявшейся ко двору Ахмада. Братья Ахмада Гапа, Ета и Овхад с потемневшими от горя лицами отрешенно смотрели на покрытое буркой тело. Чермойн Цосар, шедший рядом с повозкой, бросил поводья и с трудом, едва сдерживая нахлынувшие горестные чувства, внезапно охрипшим голосом произнес:

— Нет больше нашего Ахмада!

Воздух пронзили стоны. Женщины зарыдали.

Статная, красивая жена Ахмада ГIизларха словно окаменела. День превратился в ночь.

Имам Шамиль с горечью встретил известие о потере мужественного автуринца. Суд Шамиля, рассматривавший жалобу по одному и тому же делу только раз в год, четыре раза, с 1853 по 1857 годы, рассматривал обстоятельства гибели Ахмада.

На кладбище селения Автуры, у Ахмад-хутора, в скромной, но ухоженной могиле покоится его прах.

Народ чтит память своего героя — борца против царизма и любит его за мужество и отвагу, за честь и доброту, за твердость слова и чистоту поступков, за верность мужской дружбе, которой он дорожил, и чеченскому народу, который он любил больше жизни.

О гехинском наибе Саадоле (Iусми СаIдулла) рассказывают предания горских чеченцев Аргунского ущелья.