— Его психоноситель был найден в груде металлолома. Измятый, выжженный и пустой.

— Но он в безопасности... в Мозговом Банке.

— Его пленки пропали, Майк, стерты. Я думал, что смогу защитить его, но не смог. Он ушел от нас... насовсем. Майк уставился в пустоту.

— Умер... стерты... мертв... ты уверен?

— Верь мне, — сказал МИКСИН. — Я никогда не ошибаюсь.

На протяжении трех часов Майк смеялся, подмигивал, изображал веселье и «улыбочку для камеры», пока ему не стало казаться, что его лицо вот-вот распадется на маленькие кусочки. Наконец все закончилось: церемонии и пресс-конференции, пожимание рук и фото на память со знаменитостью. Осталась только гонка, и в ней должно было разрядиться все накопившееся напряжение.

Он в одиночестве пересек кольцо питов через находившийся повыше уровнем обходной проход для механиков, отделавшись от своих наиболее ярых поклонников в лабиринте заброшенных воздухопроводов. Пролетел по тусклому туннелю до полной остановки и прислушался к пульсированию вентиляторов.

— Только заблудиться сейчас не хватало, — пробормотал он. — Повнимательнее надо бы.

Он повернул налево в следующее отверстие воздухопровода с нулевым g и продрейфовал вдоль закрытых люков с перегоревшими индикаторами. Он уже подумывал о том, чтобы вернуться назад, как вдруг услышал, что по воздухопроводу за ним летит кто-то еще — звук был глухим и зловещим. Майк ухватился за пошатывающийся поручень и втянул себя в заброшенную шахту. Он растерялся, не зная, в какую сторону направиться теперь, но забрезжившие в отдалении огоньки показались ему знакомыми. Туда Майк и направился: У следующего поворота звук стал громче, но Майк уже узнавал местность — это были задворки непомерно растянувшегося комплекса питов Синдиката Гэйяры. Он посмотрел на часы и молча выругался. Опоздал. У люка он приложил свое запястье с опознавателем к сканеру замка и вдавил кнопку.

— Давай, давай!

Майк оглянулся — посмотреть, что там, в темном туннеле. В густой тени нечто двигалось, и оно определенно приближалось. Электронный сторож попросил его произнести несколько слов, чтобы провести анализ голоса.

— Открывай эту чертову дверь, пока я не вышиб ее! — сказал Майк.

Люк тренькнул и начал медленно открываться. Майк нетерпеливо надавил на дверь, оглядываясь назад. Оно приближается... Без предупреждения дверь широко распахнулась, и Майк попал в сильно пониженное гравитационное поле. Кто-то схватил его за ноющую от боли правую руку, втаскивая внутрь. Затем зажегся свет и он увидел Виллингхэма с лучевым пистолетом в руке.

— Берегись, малыш! Это кровопийца.

Майка отбросило к столу. Раздалось шипение, и ярко вспыхнул свет.

Кого-то впечатало в противоположную стену.

Виллингаэм переступил через все еще лежавшего поперек порога Майка и шагнул в коридор. Пока Майк поворачивался, свет снова переместился. Из ладоней Виллингхэма безвольно свисало что-то, похожее на большой мешок... О боже... это Скарфейс.

С вывороченными внутренностями.

Виллингхэм глупо усмехнулся.

— Скажи еще, что выстрел неудачный! — Он помахал Скарфейсом перед лицом Майка, затем отшвырнул тело в пустую шахту. — Шакалы позаботятся о нем. — Он снова переступил через Майка, затем протянул руку.

— Давай, малыш. Гонка начинается через несколько минут.

Майк облачился в защитный комбинезон, предоставленный командой Гэйяры, новехонький, до сих пор пахнущий растворителем холодных сварочных швов. В раздевалке находился и Виллингхэм, запутавшийся в охладительных шлангах комбинезона.

— Помоги мне разобраться с этой хреновиной! Майк помог ему с комбинезоном, руки работали автоматически, а в голове все еще стоял звон. Ему виделось безвольно свисающее из рук Виллингхэма тельце Скарфейса.

— Поторопись, Майк!

Он кивнул, чувствуя опустошение и тошноту. Ему хотелось уйти, чтобы до конца осознать это ужасное происшествие, но сейчас не было времени думать о чем бы то ни было.

Он плыл в темноте. Ему было очень холодно, и боль из желудка поднималась по позвоночнику, пульсируя вслед замедляющемуся биению сердца. Во рту пересохло, а в мозгу крутилось тупое и настойчивое желание смерти.

Он все еще видел свет, подрагивающий на линзах пистолета, сверкающий цветок, напомнивший ему о раскаленной плазме, но он больше не помнил, с чем это было связано.

Он чувствовал себя таким одиноким... таким замерзшим... таким потерянным...

Темнота загудела, загрохотала и закричала, отдаваясь эхом неуловимой угрозы. Он приветствовал опасность и ждал смерти. Смерти во вспышке света.

Он подумал о дружелюбных голосах, голосах, замолчавших от настойчивости света. Он был одинок, как и всегда. Откуда приходили эти голоса?

Его тело болезненно сжалось, инстинктивно прикрывая нывшую рану.

— Майк-Майк-Майк-Майк, — закричал он. Промелькнули странные образы: молодой человек, он улыбался и протягивал руку, чтобы отвести его домой...

...тогда и появилась вспышка света, отрезая его, выбрасывая в пустую холодную темноту, ждущую смерти, желавшую смерти, желавшую, чтобы его тело прекратило бессмысленные усилия сохранить жизнь. Смутивший его образ молодого человека возник вновь. Он беспомощно наткнулся на невидимую стену, беззвучно отскочил. Боль винтом вонзилась в живот. "Дайте мне умереть, — думал он. — Дайте мне умереть". Молодой человек нахмурился. Почему?

— Майк-Майк-Майк-Майк, — закричал он.

Это была молитва.

Он сознавал наполнившие темноту звуки. Они приближались мародеры, шакалы, целая стая, им не терпелось полакомиться. "Сюда!" — подумал он.

Шум прекратился. Осторожные шакалы.

"Давайте! Я готов! Идите сюда и делайте вашу работу!" Шум возобновился, став ближе. Он слышал — нет, он ощущал, ощущал голоса, видел символы, пробовал на вкус приветственные образы. Тело стало покалывать — оно согрелось и начало испускать неяркий свет, — он видел свет, разраставшийся вокруг него. Он мигнул от этого света, глаза его наполнились слезами.

Слезы пели ему песню, вопрошая, как его зовут? Теплые руки, нежные язычки прикоснулись к коже, пробуя его боль и вбирая в себя ее всю.

Его мозг развернулся, удваиваясь, учетверяясь, и снова наполнился дружелюбными голосами.

"О, мои братья и сестры, — плача говорил он. — Меня зовут Скарфейс.

И вы все мои братья и сестры... мои новые братья и сестры..."

Перед самым началом гонки в предстартовое помещение набилось множество пилотов, техников и деловых людей в солидных костюмах с усыпанными бриллиантами зубами. После старта там все еще оставалось большое количество отдыхающих и вторых пилотов. По расписанию получалось так, что роль Майка в этом заезде была невелика. Он погрузился в кожаное кресло и осторожно опустил затянутую в перчатку руку на подлокотник. Первым делом развязал бинт. Ни к чему было, чтобы кто-нибудь знал, как сильно она еще болела, и совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь обошел его сегодня на треке.

Майк наблюдал по экрану за гоняющимися друг за другом по всему спидвею разноцветными точками. Вставки крупных планов из корабельных видеокамер усиливали напряженность отчаянных дуэлей, которые дополнялись истерическими комментариями, ранее вызывавшими в Майке такое волнение. Окружающие смеялись, пили, курили, передавали стаканы с тоником. Юные фанатки хихикали и подкручивали прически на манер своих бойфрендов. Майк сидел в защитном комбинезоне, лицевой щиток на шлеме был поднят. Он заметил, что у всех остальных пилотов шлемы были сняты. Майк иронично улыбнулся. Это верно, он не принадлежал к этой группе людей. Они все были для него чужаками и, к облегчению Майка, обращали на него не больно-то много внимания.

Первая часть гонки проходила по простому высокоскоростному маршруту — два миллиарда километров вокруг Клипсиса; на трассе установлено семьдесят пять световых скоростей. Время заезда — немногим более девяти минут.