В бою при Ялу китайский броненосец “Чен Иен” получил около двухсот попаданий в корпус и надстройки (по другим данным, оба броненосца получили до двухсот попаданий, а в иных источниках эта цифра вырастает до четырехсот), но броня выдержала все попадания, а также применил торпедное оружие. Существенной разницы нет, атаковал ли он “Хией”, или, как писал В.К. Витгефт, получил с флагмана команду таранить вспомогательный крейсер “Сайкио Мару”, который, имея поврежденный огнем паровой штурвал, управляясь одними лишь машинами, описав циркуляцию, очутился вблизи, исполнить ее из-за повреждения машин не смог и выстрелил из носового аппарата с дистанции примерно 100 м торпеду, что, по японским данным, прошла за кормой, а по китайским – под килем.

“Чен Иен” с собратом сильно пострадали от пожаров. Он загорался не менее восьми раз, но каждый раз с пожаром удавалось совладать. Капитан Мак-Жиффин, в газете “Pall Mall” так описывал испытанное им: “Помогая потушить один из этих пожаров, я был ранен. Горело в носовой части судна, на баке, и оттуда в проход у барбета била такая тяга пламени, что офицер, которому я приказал идти тушить, заявил, что туда нельзя добраться живым, так что мне пришлось отправиться туда самому.

Я вызвал охотников и за мной пошло несколько бравых молодцов, лучших людей нашей команды; к несчастью, почти все они были убиты, но пожар был всетаки нами потушен. Наконец, загорелось и на левом борту и так как орудие переднего барбета на правом борту стреляло на левую сторону, то я послал сказать, чтобы выстрелы делались только на правый борт, но по несчастию, получившему это приказание, номеру первому орудия, снесло выстрелом голову как раз, когда я пошел на нос, а заместивший его не знал о приказании. Нагнувшись поднять шланг, я почувствовал, что снаряд, или осколок его, пролетел между моими руками, задев обе.

Вскоре после того я услышал сильный взрыв и, увидев позади себя яркий свет, был сшиблен с ног и пролежал некоторое в'ремя без сознания,- – сколько именно, не знаю. Я думаю, что это было пламя от того орудия, из которого я приказал стрелять только на правый борт, хотя это мог быть и разорвавшийся снаряд, но в таком случае я должен бы был быть разнесенным на куски. Как бы то ни было, я получил довольно сильные ожоги. Придя в себя, я сел, опершись на локоть, и увидел, что нахожусь как раз против дула большой пушки, направленной прямо на меня. Я увидел, как дуло это подвинулось в одну сторону, потом в другую, немного вверх, потом вниз, и до того, как произошел выстрел, так как я знал, что комендор прицелился, мне казалось, что я ждал года, хотя не прошло, вероятно, и секунды.

Вдруг мне мелокнула мысль спастись, я покатился боком вниз по решетчатому люку, и по необыкновенно счастливой случайности, пройдя книзу футов на восемь или около того, наткнулся на кучу мусора, задержавшего мое падение; падая, я услышал гром большого орудия.”

Когда возникла угроза для Порт-Артура,“Чен Иен’' в составе эскадры перешёл в Вей Ха Вей, где при заходе в гавань выскочил на камни и временно вышел из строя. Починившись, вел огонь по кораблям и сухопутным частям противника, а после гибели броненосца “Тинг Иен” стал флагманским кораблём адмирала Тинга, командующего китайской эскадры.

Получил ли “Чен Иен” 5 февраля попадания торпед при атаке миноносцев противника, выпустивших около 7 торпед, или его добила осадная артиллерия 9-го, достоверно неизвестно, но оказался он на мелководье, а после капитуляции адмирала Тинга 12 февраля 17-го на броненосце подняли японский флаг, под которым он и проходил оставшиеся годы. Корабль подняли и отбуксировали в Порт-Артур 27.02.95 г., где его отремонтировали и в первый раз перевооружили в мае того же года. В списки японского флота броненосец занесли несколько раньше, 16 марта 1895 г., присвоив название “Чин Иен”. В работе [37] уже японский броненосец называется как “Чин Иен”, так и “Чен Иен”. В отечественных периода войны 1904-1905 гг. и современных тоже. Латинская транскрипция периода войны 1894-1895 гг., когда корабль числился ещё китайским, тоже двояка (“Chen Yuan”, “Ching Yuen”). Для удобства, остановимся на “Чен Иен”.

В 1899 г. в Китае вспыхнуло Ихэтуаньское восстание (ихэтуани – отряды справедливости и согласия). Великобритания, Германия, Австро-Венгрия, Франция, Италия, Россия, США и Япония организовали интервенцию в страну. В августе 1900 г. Пекин оказался оккупирован. В 1901 г. восстание подавили, хотя в отдельных районах сопротивление продолжалось и в 1902 г. Броненосец “Чен Иен” в 1900 г. принимал участие в интервенции, находясь в водах возле северных провинций и прикрывая транспорты с войсками, шедшие из Нагасаки в Циндао.

Война с Китаем показала, что соревнование пушки, тарана и торпеды на этом отрезке времени бесспорно выиграно артиллерией. Попаданий в в район ватерлинии броненосца “Чен Иен” в этом бою не отмечалось, имевшийся на корабле каземат протяжённостью не более половины длины судна оказался достаточен, и хотя небронированные его оконечности осыпались градом снарядов, но особого вреда выстрелы эти причинить не сумели – иное дело, будь эти снаряды калибром больше 152 мм.

Броненосец “Чен Иен”.

(Сведения о кораблях, опубликованные в английском справочнике “JANE’S FIGHTING SHIPS”. 1900 г.)

Жизненно важные части броненосцев оказались достаточно сильно защищены, и ни бомбы, ни гранаты не смогли попасть ни в машинное ни в котельное отделения. Имевшиеся на корабле броневые траверзы цитадели хорошо защищали от продольного огня. О попаданиях ниже ватерлинии не упоминается. И хотя броневой каземат в итоге успешно выполнил свою задачу, одной из главных целей кораблестроителей стала защита броненосца круговым поясом по ватерлинии, утоньшающимся в оконечностях, которая не сразу, но смогла быть решенной на японских броненосцах, заказанных после войны с Китаем. Торпедные аппараты на новых кораблях стали делать подводными – очень уж опасным казалось их нахождение на верхней палубе в этой войне.

Обилие пожаров на “Чен Иен” убедило, что выше ватерлинии дерево применять не следует, заменив его в покрытии палуб по возможности хотя бы на линолеум. Деревянные трапы и шлюпки следовало заменить на железные. И все равно, вес дерева, употреблённого на “Маджестик”^ оказался почти равен весу дерева на ранее построенном и более старом “Роял Соверен”.

Скорострельные орудия среднего калибра отлично зарекомендовали себя в бою при Ялу, отвергнув таранную тактику и фронтальное построение. Большое количество этих прекрасных пушек можно было установить лишь вдоль бортов, как на парусных линкорах недавнего прошлого, заранее смирясь с тем, что лишь половина из них сможет вести огонь. Вот и пришлось, чтобы освободить место, орудия главного калибра переместить как можно дальше в оконечности, но совсем от них не отказались по присущей человеку разумному осторожности. И не зря: вскоре главный калибр в войне Японии с Россией доказал свою значимость. В итоге произошёл возврат к кильватерной линии как боевому строю, делавшему борта для ведения огня свободными, так как наибольший вес металла, выбрасываемого с кораблей, имеющих орудия главного калибра в оконечностях, приходился поначалу именно на бортовые скорострельные орудия.

По сравнению со сражением у о.

Лисса, дистанция артиллерийского боя существенно увеличилась, как и скорость, что в свою очередь повысило значимость грамотного маневра. Поэтому X. Вильсон, подводя итог существования таранной тактики высказался так: “Если таран вооружить пушками и бронёй, то он сделается броненосцем: если же этого не делать, то он может быть уничтожен огнём артиллерии раньше, чем успеет воспользоваться своим единственным оружием. Наконец, оружие это малоиспытанное и, как мы увидим ниже, обоюдоострое.” [10]

Обсуждая результаты японо-китайской войны, капитан 2 ранга А.А. Вирениус в прениях сказал: “Вопреки предсказаниям, большие орудия не были выведены из строя мелкими скорострельными. Незащищённые броней оконечности двух китайских эскадренных броненосцев остались целыми после сражения при Ялу и суда эти вышли из боя, сохранив свои морские качества по отношению целости корпуса. … Разрыв одного хорошо попавшего 12-см снаряда вывел из строя прикрытое щитом большое орудие броненосного крейсера. Машины некоторых судов обоих флотов остались нетронутыми, хотя огонь сосредоточивался против середины судов. Боевые марсы оказались бесполезными при тех расстояниях, которые имели место между сражавшимися. Рули не были повреждены, хотя в редких случаях привод от мостика к рулю был испорчен. Деревянные поделки: шлюпки, переборки, палубы оказались губительны в смысле передачи воспламенения.”