Со странным чувством президент вышла из Зала Юстиции городка после судебного заседания. С одной стороны ей нравилось, что пятилетнего мальчишку столь сурово наказали за простое избиение едва ли не ровесницы, за которое раньше ну отвесили бы подзатыльник, да и забыли. С другой стороны она понимала, что подобная кара слишком жестока, но абсолютно необходима.

В разговоре с судьёй после процесса она услышала, что сама судья была готова простить мальчишку, ведь в конце концов он же не изнасиловал девчонку. Но воспитанная в суровых условиях орденских российских замков, готовивших судейскую элиту страны, прошедшая через горнило информационной ниагары, неоднократно видевшая во всех деталях и в самой неприглядной реальности последствия неправомерных приговоров, судья не могла поступить иначе, поскольку понимала: если она сегодня не накажет мальчишку, избившего чуть ли не сверстницу, завтра безнаказанно изобьют её саму или её дочерей, а там и до изнасилований и убийств недалеко, причём — в массовом масштабе.

Сама Знаменская, как врач, была готова согласиться с тем, что телесные повреждения, нанесённые её дочери требовали сурового приговора, ведь дело не кончилось простыми синяками. Но даже искусство военных медиков, залечивших в кратчайшие сроки переломы и смещения, служило лишним доказательством: в других условиях жертва могла и не получить такой квалифицированной помощи, а значит — погибнуть или стать инвалидом.

Президента не изумляла такая жестокость мальчишки по отношению к девочке — Знаменская умела мыслить как бездушная электронная машина. Она знала, что в российской истории отношение к женщине было мерилом здоровья нации во все времена, и только зная о своей действительной защищённости русские женщины сами ощущали себя пожизненно обязанными соответствовать высочайшим стандартам и немало делали для этого.

Только благодаря этому равновесию реальные стандарты женщин России за последние века выросли настолько, что получить согласие русской женщины на подписание договора многие иностранцы из самых элитных семей народов планеты считали неслыханной честью, которую требовалось не только завоевать, но и постоянно вновь и вновь подтверждать на протяжении многих лет. Любая женщина России с рождения и до смерти охранялась как национальное богатство, обидеть её — означало обидеть Россию.

Даже подписывая договор с иностранцем и уезжая из России, россиянка сохраняла многоканальную связь с родиной и пожизненно находилась под защитой её силовых подразделений. Русские мстили за обиду, нанесённую своим женщинам так, что на протяжении многих последующих поколений память об этой мести служила надёжнейшей прививкой против повторения любых поползновений в сторону нечистого обращения с россиянкой. Для России ныне не существовало никаких препятствий, способных остановить её карательные подразделения, идущие наказать обидчика россиянки.

Но это были системные операции, в фундаменте которых лежало вот такое безжалостное отношение к обидчикам женщин России. Зная об этом, россиянки ежеминутно и ежечасно совершали настоящие чудеса, подтверждая верность основополагающего для России закона Равновесия: действие всегда равно противодействию. Россиянки не платили ничем за защиту и охрану, они просто делали то, что должны были и могли делать, находясь под такой защитой, будучи свободны от переживаний и боязни угроз посягательств.

Знаменская вспомнила строки древнего поэта Некрасова, воспевшего красоту русской женщины, но не забывшего воспеть и её могущество, оплакать её тяжкую долю и выразить трудную, но важную уверенность в том, что такая русская женщина, которая станет основой России, когда-нибудь будет настолько многочисленна, что ей не придется страдать и жить в боли и горе.