— Я — не волшебница, Юстара. Я — только учусь. В том числе и у моей предшественницы. — ответила Знаменская, не ставшая вслух именовать первую Знаменскую «великой». — И сравнивать меня с ней — это невозможное по причине ненормативности занятие. Она — прошла огромный путь, я же его — только начинаю.

— И вы намерены совмещать свою работу с практикой врача? — улыбнулась гостья.

— У меня нет других планов на этот счёт. — тихо ответила Виктория. — Мы должны окончательно стабилизировать Россию после тяжелейшего периода борьбы с Вирусом Очищения Цивилизации, вывести её на нормальный режим, а здесь я должна действовать не только как гражданский чиновник, но и как врач. Если хотите, как земский врач. Но и этому я ещё должна учиться. Так что я пока только посетила наши основные ближайшие и важнейшие мемориалы. На необходимый, важный и достаточный протокол у меня уйдут, полагаю, ещё максимум два дня. Завтра я проведу ещё протокольные мероприятия в Москве, потом — поеду по Центральному Кольцу России. Или по его части. Вернусь уже с полностью сформированным планом работы на ближайший год…

— Поминутным… — проговорила гостья.

— Согласна, поминутным. Разберусь с нарастающей волной недовольства — нам нужно снять эту волну и этим я займусь уже завтра и тем более — в поездке по центральному кольцу. Сколько на это уйдет времени — сказать не берусь, скажу так: я сделаю всё, что смогу, а сколько это займет дней или часов — не важно. Но постараюсь сделать всё максимально быстро. Я ведь не одна — у меня немало сторонников и немало противников, у которых я напряжённо ежедневно учусь. Сегодня вечером я вручаю звёзды героев спецслужб России группе офицеров и сотрудников Спецназа, а завтра утром — звёзды героев труда группе рабочих и крестьян с Дальнего Востока. После этого у меня с одиннадцати часов завтрашнего дня — снова поездка по мемориалам — я должна посетить всё Главное столичное кольцо, чтобы отдать нужную дань уважения — давно об этом мечтала и думала.

— Согласна, это не протокольные мероприятия. — молвила гостья.

— Как чиновник гражданского общества я могу назвать это протокольными мероприятиями, но как обычный человек я этого не сделаю. Для меня важно то, что везде, где я буду, я смогу встретиться с очень многими людьми и они увидят меня не за неприступными фигурами офицеров Спецназа, а рядом. Мне надо чётко и полно чувствовать самой, чем живут люди и ещё больше — знать и понимать их нужды и желания.

— И заниматься медпрактикой… — вставил своё слово Дункан Беверс.

— И заниматься медицинской практикой. В простых и сложных объёмах. Без всякой показухи и рисовки. — просто и тихо ответила Знаменская. — Но мне ещё очень многому следует научиться.

— Госпожа президент, разрешите накрыть стол? — в беседку вошел капитан спецназа — её постоянный сопровождающий.

— Разрешаю, господин капитан. — Знаменская встала. За ней встали гости. — Господа, давайте пройдёмся по радиусной аллее, сделаем несколько кружков по аренной аллее и продолжим наш разговор.

— Через десять минут все будет готово, госпожа президент. — сказал капитан, уступая выход из беседки для гостьи. Следом вышел гость. Знаменская по своему обыкновению шла позади.

— Зорян, мы подойдём через пятнадцать минут. Так что не спешите. — обратилась она к капитану. Тот кивнул и посторонился, давая возможность президенту догнать гостей.

— Ваша медицинская практика — как и раньше медицина катастроф? — спросил Дункан, когда Знаменская поравнялась с ним.

— Да. Иного я и не желала бы для себя. В России сейчас именно это направление наиболее способно смягчить последствия возвратного парадоксального удара после тяжелейшего периода борьбы с ВОЦ. Я буду оперировать и консультировать, буду вести лекции и семинары, а также проверять, контролировать и инспектировать, хотя, если честно, три последние вещи мне нравится делать меньше всего. Я не хочу не доверять людям больше, чем это требует Закон Безопасности.

— А ваша семья? Ведь дети ещё маленькие… — сказала Юстара, беря президента под руку.

— Мой муж Андриан Николаевич Орлов, находясь почти постоянно в Нижегородском военном округе Поволжского центрального командования, взял на себя все заботы о них, какие только возможны. Две дочери и три сына у меня живут сейчас в городке для офицерского состава, вместе с отцом. Там всё прочно — я в этом архиубеждена. Андриан — тот человек, которого они слушаются беспрекословно и понимают с полувзгляда. А я обязательно поеду туда надолго, как только решу прежде всего проблему Волны Возмущения. — сказала Знаменская, на мгновение погрузившись в приятные воспоминания. — Может быть, загляну и раньше. У нас там вся база: вилла, особняк и дачный коттедж.

— А как с Президент-холлом? Вы также планируете сделать его закрытым, как этого хотела ваша предшественница? — спросил Дункан.

— Закрытым только для праздных бесед. Там я планирую заниматься рабочими встречами в несколько более неформальной обстановке. Но трёпа и ничего не значащих разговоров я там допускать не собираюсь. — просто и чётко ответила Знаменская. — Я планирую подобрать себе участок под Москвой и построить там свой собственный дом, где я буду принимать гостей только для отдыха и приятных неделовых бесед. Возможно, он станет родовым гнездом для детей моих детей, для моих внуков и правнуков. Если они того захотят.

— А как с журналистами? — спросила Юстара, улыбнувшись.

— Их в пределы моего будущего собственного дома и участка я допускать по-прежнему не собираюсь. Для них открыты определённые части Президент-Центра и Президент-Холла и этого — достаточно. В России должна продолжаться и всемерно укрепляться традиция уважения к личной жизни каждого человека, за любое вмешательство в которую без согласия хозяев должна следовать быстрая и полная ответственность. — Знаменская не стала улыбаться. — Я много общалась с журналистами и всегда пыталась им внушить эту простую истину, но на своем новом посту я постараюсь сделать это намного более фундаментально.

— А как же информцентры? — гости были осведомлены о планах России по созданию сети новейших хранилищ информации.

— Далеко не каждый информцентр нашей страны и тем более — зарубежный получит доступ к личным данным жителей России. Этим будут ведать всего несколько центральных, региональных и местных информцентров. Капитан Семёнов недавно представил мне целый план, согласно которому должна быть установлена многоуровневая система доступа к личной информации о каждом гражданине. Уже многим россиянам надоело снова и снова в разных источниках читать о том, что кто-то женился, а кто-то с кем-то развёлся, кто-то что-то получил, а что-то кто-то отдал, кто-то на кого-то как-то посмотрел и кто-то кому-то что-то сказал. Я не перечисляю здесь все возможные вариации этого балагана. — спокойно и размеренно произнесла Знаменская. — Появление столь однотипной информации в таких запредельных объемах крайне вредно, оно ведет к обеднению эмоций и на этом материале молодёжь ничему не научится — ни жить, ни думать. А мы ведь уже несколько десятков лет не только говорим, кто и что сделал, но и называем при этом полные координаты и личностные идентификаторы. Это — не светская хроника, а форменное ничем не обоснованное и часто бесполезное и откровенно небезопасное копание в грязном белье и я намерена это прекратить, переключив внимание россиян на многие другие вещи. У нас уже восемнадцать лет, как больше трёх миллиардов человек населения и мы больше не можем засорять ноосферу открытыми однотипными отчётами о том, что кто-то что-то как-то получил, а кто-то что-то как-то потерял.

— Кстати, а как вам удалось обойти парадокс, согласно которому в кризисные моменты рождаемость должна падать? — спросила Юстара.

— Мы — немножечко другие, Юстара. У нас в критические моменты рождаемость подскакивает до заоблачных высот и чем дольше длится кризис — тем сильнее волна сопротивления, оказываемого народом России всевозможному негативу. А поскольку в такие моменты мы объединяемся как никогда прочнее, наши женщины способны в кратчайшие сроки нужным образом воспитать рождённых детей, а наши мужчины — поддержать и защитить и женщин и детей.