В тот же день Таня позвонила в Тюмень. Мать вначале была против задуманной дочерью авантюры, но Тане удалось привлечь на свою сторону московскую тетку, и они совместными усилиями убедили ее, что хуже от этого замужества не будет, зато появится шанс попасть в заветное училище. Кончилось тем, что мать согласилась выслать деньги, наказав тетке взять это дело под свой контроль.

Узнав об этом, Таня сразу же помчалась к «жениху», чтобы убедить его завтра с утра, не откладывая, подать заявление в ЗАГС.

Приехала она к нему вечером одна, без Раисы. На этот раз Анатолий Евгеньевич держался на ногах довольно уверенно, хотя от него по-прежнему разило водкой. Пропустив Таню в комнату, он почему-то выключил единственную лампу под потолком. Комната потонула в сумерках. Потом мужчина выглянул в коридор и, вернувшись, запер дверь на щеколду.

— Садись. — Подмигнув Тане, он указал взглядом на кровать, служившую, по-видимому, также и диваном.

Она осторожно присела на краешек. Он плюхнулся рядом и сразу попытался схватить ее за плечи. Таня отодвинулась.

— Ты чего, дуреха? — зашептал он, обдавая ее водочным перегаром. — У нас же с тобой серьезное дело.

— Но это не значит, что вы можете меня лапать.

Он хмыкнул и снова придвинулся к ней.

— Дурочка неопытная, слушай, что я тебе говорю. Бабы, которые вступают в фиктивный брак, должны переспать со своим мужем, хоть бы и фиктивным! Так заведено, пойми. Без этого фиктивные браки не делаются.

— Почему не делаются?

Он схватил ее за руку и крепко сжал пальцы. Таню пробрала дрожь.

— Дура, пойми, за такие вещи женщина всегда должна платить натурой! Я же с тебя беру восемь сотен, всего-навсего. Где ты другого такого дурака найдешь, который за какие-то паршивые восемьсот рэ займется этой волокитой?

— Отпустите мою руку, Анатолий Евгеньевич! — потребовала Татьяна.

— Я прописывал бабу с Кавказа, так она мне три «штуки» выложила и жила со мной, сколько я хотел, коньяком поила, а потом еще других баб привезла, и они тоже мне давали…

От страха и отвращения желудок у Тани сжался в комок.

— Не держите меня. — Она попыталась вырвать руку. — Отпустите!

Он опрокинул ее навзничь и липкой, пахнущей селедкой ладонью зажал ей рот. Таня задохнулась от подступившей к горлу тошноты, изо всех сил замолотила кулачками по его голове и плечам.

— Не рыпайся, детка, — хрипнул «жених». — Должен же я получить с тебя аванс…

Он принялся расстегивать пуговицы на Таниной блузке. Обнажив ей грудь, он стиснул ее, затем его рука поползла вниз по животу… Таня начала извиваться, дергать головой, стараясь высвободиться от зажимавшей ей рот вонючей ладони.

В тот момент, когда это ей наконец удалось, ее вырвало. Прямо ему на лицо, так что «жених» даже замер от неожиданности. Воспользовавшись его замешательством, Таня спрыгнула с кровати.

— Стой, дура!

Но она была уже у двери. Одним ударом выбила щеколду и выскочила в коридор.

В общежитие Татьяна вернулась бледная, с покрасневшими глазами. Никому ничего не сказав, не выпив даже предложенный Зинаидой чай, сразу нырнула под одеяло. В ту ночь она дала себе слово, что ни минуты больше не останется в Москве, завтра же соберет вещи и уедет.

Но весь следующий день девушка провела в постели. Придя в себя после вчерашнего, она уже более спокойно обдумала ситуацию. «Неужели алкаш прав, и заключение фиктивного брака требует еще и интимной близости, как в настоящем браке? — рассуждала Таня. — А может, и правда без этого нельзя? Главное, что посоветоваться не с кем…» Раисе она не решилась рассказать о домогательствах «жениха», зная, что та вполне спокойно отнесется к этому. Они с Зинаидой каждый вечер ходят к мужчинам, для них это обычное дело. Но Таня, в отличие от них, никак не могла смириться с этим! Все в ее душе восставало против связи с мерзким жирным типом.

К вечеру она решилась. «Я ничего не добьюсь в жизни, если буду такой недотрогой, — твердо сказала она себе. — Надо использовать любой, даже самый маленький шанс, чтобы выбиться в люди!» Но, конечно, к алкашу она шагу больше не сделает. Ее мутило от одной только мысли о нем.

Глотая невольно выступившие слезы, она вошла в телефонную будку. Расправила бумажку с номером. Потом сняла трубку и несколько раз повернула диск…

Она сразу узнала голос Виктора.

В ответ на его многократное «алло», Таня лишь тяжело дышала в трубку. Наверное, он догадался, кто это, потому что тоже умолк.

— Это Виктор? — наконец произнесла она, и голос ее предательски дрогнул.

Церемонию бракосочетания Татьяна почти не помнила. В памяти сохранился только ярко освещенный зал с люстрами, ковровая дорожка, по которой они с Виктором подошли к столу, и пожилая женщина в строгом темно-синем костюме, сделавшая соответствующие записи в книге регистрации браков.

Еще ей запомнился паспорт Виктора. Она листала его в тот день, когда они ходили относить заявление в ЗАГС. Оказалось, что в свои двадцать три года он успел жениться, произвести на свет ребенка и развестись. Конечно, это было не ее дело, но она все же поинтересовалась, как это он так быстро разочаровался в жене.

— Она была шлюхой, — коротко ответил Виктор.

Таню поразила горечь, проскользнувшая в его голосе.

— Ну что, полюбовалась на мои штампы? — буркнул он, отбирая у нее паспорт. — Скоро и в твоем будут такие же.

Но особенно отчетливо врезался ей в память тот мглистый августовский вечер с мелким сеющим дождем, когда Виктор явился в общежитие получать с нее «долг». Свои обязательства он выполнил. Штамп московской прописки уже стоял у Тани в паспорте.

В комнате, кроме них, была еще Зинаида, так что принесенную им бутылку вина распили «на троих».

Стараясь не показать виду, что она взволнована и безумно боится, Таня вела себя развязно, часто и беспричинно хохотала.

— Ладно, пойдем, — сказал наконец Виктор. — На четвертом этаже есть свободная комната. Я договорился с мужиками, она всю ночь будет наша.

Зинаида приподнялась на кровати и понимающе подмигнула.

— Первая брачная ночь? — сипло хохотнула она, плеснула себе в стакан остатки вина и залпом выпила.

С Тани мгновенно слетел весь ее апломб. Дыхание перехватило. Она сидела ни жива ни мертва.

Виктор шагнул к ней и взял за руку.

— Пойдем, — повторил он. В его голосе зазвучали стальные нотки.

Таня поднялась. Ног она почти не чувствовала. Вдобавок кружилась голова, перед глазами прыгали круги.

— Не забудь потом подмыться! — крикнула толстуха, когда Виктор вел Таню к двери.

В комнате, куда он почти внес цепенеющую от страха девушку, оказались вывернутыми все лампы. Пришлось довольствоваться проникающим с улицы светом фонаря.

В сумерках тускло блестели металлические спинки четырех кроватей с одними только матрацами. Еще был стол у окна, накрытый газетой, на которой чернела шелуха от семечек и стоял пустой стакан, отбрасывавший длинную тень.

Пропустив Таню в комнату, Виктор запер дверь на задвижку.

— Выбирай любую. — Он кивнул на кровати.

— Чего ты распоряжаешься, — сквозь зубы пробурчала Таня. — А, может, я не захочу? Может, я вообще тебя знать не желаю?

Не обращая внимания на ее лепет, он подвел ее к ближайшей кровати.

— Тебя раздеть?

— Еще чего! — Из последних сил стараясь держаться независимо, она уселась на кровать. — Попробуй только!

— Запросто. И жалуйся потом сколько хочешь в милицию. Ты моя жена, и я имею законное право тебя трахнуть.

Таня сидела, подавляя дрожь, и тупо смотрела на окно. В голове вертелась только одна мысль: Что я буду делать, если он действительно меня разденет?» По спине бегали мурашки, пальцы дрожали.

— Так ты будешь раздеваться? — требовательно произнес Виктор.

Не сводя с окна остановившегося взгляда, она начала расстегивать блузку. Пальцы ее плохо слушались.

С минуту он ждал, потом наклонился к ней, отбросил ее руки и быстро расправился с пуговицами. Затем избавил ее от блузки.