— Я не согласна ни на миллион, ни на десять миллионов, — сказала она с ледяной вежливостью.

— Вы перевозбуждены и не можете адекватно реагировать на ситуацию.

— Принимаете меня за сумасшедшую? — взорвалась Марина. — Нет — это мой окончательный ответ и не желаю больше вас слушать!

— Два миллиона, мисс Рябинина!

Бетси произнесла эту фразу с придыханием, благоговейно понизив голос, и спустя несколько секунд пожалела о ней. С самого начала она собиралась ограничиться миллионом долларов. Это был тот максимум, который она готова была выделить матери Насти. Но упрямство собеседницы вывело ее из себя. Бетси предложила два миллиона, скорее поддавшись раздражению, чем исходя из трезвого расчета. От досады она скрипнула зубами. Теперь ничего не поделаешь, придется выложить обещанное.

Бетси прислушалась к молчанию в трубке. Уж не случился ли у этой русской разрыв сердца от радости? Она вздрогнула, услышав полный ярости крик:

— Ты, выдра! Долго ты еще будешь действовать мне на нервы? На каком языке тебе можно повторять одно и то же?

Миссис Сэндз задохнулась от изумления.

— Мисс Рябинина, я ничего не понимаю. Вы отказываетесь от двух миллионов долларов?

— Отвечаю в последний раз: дочь я не продаю и прощу больше мне не звонить. Все!

И Марина бросила трубку. Чувствуя состояние матери, Настя сидела в своем углу и помалкивала, не решаясь спросить, кто звонил. Марина прошлась по квартире, стараясь унять охватившее ее волнение. Ее не отпускала мысль, что Ронни в сговоре с этой негодяйкой Бетси, а значит, он такой же, как и его жена. Оба они хороши.

Она вдруг испугалась. Сейчас они предлагают деньги. Но ведь есть и другие способы отобрать у нее Настю, в том числе и не совсем законные! Обладая немалыми средствами, эти люди могут многое, а она одна и слишком слаба, чтобы дать им отпор…

Какое-то время она в замешательстве стояла у кухонного стола. Наконец в голове созрело решение. Настю надо увезти из Москвы. Алексей предлагал Турцию? Отлично, пусть будет Турция! Она придвинула стул к столику с телефоном, села и набрала номер Красильщикова.

— Я, наверное, слишком погорячилась вчера…

— Я так и подумал. — Его голос в трубке звучал примирительно. — Если бы не тот тип, все у нас было бы нормально.

— Я не ожидала, что он придет…

— Хотел тебе еще вчера вечером позвонить, но потом передумал. Не стал навязываться. Решил подождать звонка от тебя.

— Ты не слишком сердишься?

— Сейчас уже нет. Все ведь ясно. Нервный срыв со всяким может случиться, особенно в такой ситуации… Тот мужик, я чувствую, тебя достал?

— Почти. Вообще, ты прав, — она устало улыбнулась. — Я перенервничала.

— И все из-за этого кретина! Ну, попадись он мне… Это тот самый иностранец, отец Насти, про которого ты мне говорила?

— Да.

— Я весь вечер вспоминал, где мог его видеть. А потом сообразил, что он похож на актера, который снимается в фильме «Луна-парк». Да, он немного смахивает на него, но тот гораздо симпатичнее… — Красильщиков и мысли не допускал, что «мужик», с которым он вчера сцепился, и есть тот самый артист. — Короче, что он хотел от тебя?

— Ему надо было увидеть Настю. Он давно женат, а сейчас приехал в Москву по делам.

— Он что, теперь так и будет таскаться к тебе?

— Завтра он улетает домой.

— Ну и скатертью дорожка… — Алексей помолчал, недовольно сопя, потом заговорил мягче: — Ты правильно сделала, что отшила его. Стало быть, завтра заявление в ЗАГС подаем?

— Подаем.

— Отлично! — Алексей даже засмеялся. — Тогда я завтра, примерно после обеда, заеду за тобой на работу. Если тебя не отпустят, я лично поговорю с твоим начальством…

Перебросившись с ним еще несколькими фразами, она положила трубку и откинулась на стуле. Предстоящее замужество ее почему-то волновало меньше всего. Она вспоминала минуты, проведенные с Ронни на сеновале в воронихинском доме, и снова переживала знакомое возбуждение. Она попыталась уверить себя, что это был всего лишь секс, зов плоти, на минуту разбуженное Ронни животное чувство, которое легко можно подавить. Но время шло, за окном уже стемнело, а дразнящее воспоминание не оставляло ее.

Зазвонил телефон. Она машинально взяла трубку и едва не вскрикнула от неожиданности, услышав голос Ронни. Не произнеся ни слова, тут же бросила трубку. Через пару минут телефон опять зазвонил. Марина заставила его умолкнуть, подняв и тут же положив трубку. С гулко бьющимся сердцем она простояла у телефона еще минут двадцать. Звонков больше не было…

Оставив Настю смотреть телевизор, Марина ушла на кухню и занялась мытьем посуды. «Я ненавижу Сэндза и выхожу замуж за Алексея», — твердила она как заклинание. Перемыв тарелки, она принялась скоблить раковину. «Я ненавижу Сэндза и выхожу замуж за Алексея. Я выхожу замуж за Алексея».

Утром она пришла в магазин запыхавшаяся, опоздав почти на десять минут. Невольным виновником этого был Ронни. Вспоминая его, она не спала полночи, а под утро забылась сном так крепко, что даже будильник не мог ее разбудить. Ее насилу растолкала Настя. Пришлось поторопиться со сборами на работу, и все равно она опоздала.

Сегодняшний выпуск «Московского комсомольца» она, конечно, не читала, да и журналисты, подкараулившие ее вчера у детского сада, совершенно вылетели у нее из головы. Мысли ее были заняты совсем другим. Сегодня в четыре часа Ронни уезжает из Москвы, и сегодня же ей надо поехать в ЗАГС с Красильщиковым. Она сама не знала, какая из этих проблем для нее важнее, какая волнует больше. Она заставляла себя думать об Алексее, но мысли невольно возвращались к Ронни. Он улетит к себе в Америку, и она его больше никогда не увидит. В ее душе нарастала горечь, а сердце сжималось от тоски.

Когда она вошла в магазин, среди продавщиц возникло оживление. Все взгляды обратились на нее. Утренний номер «Московского комсомольца» уже успел пройти по рукам. Газета вышла под огромной «шапкой»: «У РОННИ СЭНДЗА В МОСКВЕ ЕСТЬ ДОЧЬ!» Ниже помещалась фотография, на которой красовался Ронни, державший на руках Настю, и рядом — она, Марина. В пространной статье на третьей странице рассказывалось о стажировке Сэндза в Москве, его участии в театральных постановках и о знакомстве с Мариной, в результате которого появилась на свет девочка, точная копия знаменитого киноартиста. В статье говорилось и о том, что во время своего нынешнего приезда в Москву Сэндз нашел время встретиться со своей подругой. Статья сопровождалась фотографиями: отдельно Насти, отдельно Ронни и Марины и всех троих, стоящих возле «ягуара».

Пройдя в раздевалку, Марина наскоро переоделась в служебную униформу и вернулась в торговый зал, заняв свое обычное место у стенда с обувью фирмы «Поллини». Продавщицы, работавшие в одном с ней отделе, забыли про посетителей. Все, включая охранника Леонида, смотрели только на нее.

Узнав о ее приходе, подошли продавщицы из других отделов и, перешептываясь, тоже начали ее разглядывать. Невыспавшаяся, занятая своими мыслями, она поначалу не обращала внимания на окружающих, а когда наконец заметила устремленные на нее взгляды, смутилась. Украдкой посмотрела в ближайшее настенное зеркало. С одеждой все вроде бы в порядке. Прическа и косметика тоже в норме. Особенно Марину удивила посетительница, которая, задержав на ней взгляд, вдруг остановилась и как-то странно уставилась на нее.

Марина облегченно перевела дыхание, увидев Татьяну. Та боком, почему-то озираясь, приблизилась к ней. Только Марина раскрыла рот, чтобы задать вопрос, как Татьяна тоненько пискнула:

— И что же ты все время молчала?

— Про что молчала? — не поняла Марина.

— Да про Сэндза!

Она обомлела.

— Про Сэндза? А… в чем дело?

— Ты же его знала раньше! И молчала, да?

— Откуда ты узнала?

— Как — откуда? Ты что, газет не читаешь?

Газет! Только тут наконец Марина вспомнила вчерашних журналистов. Она почувствовала, как по ногам у нее разливается предательская слабость. Подруг окружили продавщицы, кто-то сунул Марине номер «Московского комсомольца». Она дрожащими руками развернула страницы.