Тревис стоял на коленях, чихая от пыли и напрягая все свои мышцы, чтобы хоть немного ослабить аркан, накинутый на него. Рядом с ним метались вокруг лошадей койоты, не давая им ни на миг успокоиться. Возбужденные лошади гарцевали, не давая возможности своим седокам воспользоваться веревкой или ножом.

Кайдесса пробежала между лошадьми и вцепилась в аркан, стягивающий руки Тревиса. Ей удалось ослабить путы, и Тревис смог вдохнуть воздух полной грудью. Кайдесса продолжала кричать, но теперь уже это больше смахивало на брань.

Тревис поднялся на ноги как раз в тот момент, когда всадник, накинувший на него аркан, усмирил наконец лошадь и спешился. Держа конец аркана в руке, всадник подошел к Тревису.

Монгол был ниже, чем Тревис, с моложавым лицом. Верхнюю губу обрамляли тонкие черные усы. Его штаны были заправлены в высокие красные сапоги. Просторная куртка, украшенная тем же узором, что и на куртке Кайдессы. Несмотря на жару, монгол носил отороченную мехом шапку с пурпурно-золотыми узорами.

Все еще не выпуская из рук аркан, монгол подошел к Кайдессе и, прежде чем задать вопрос, оглядел ее с головы до ног. Она нетерпеливо дернула за веревку. Койоты заворчали, но Тревис понял, что койоты больше не считают опасность серьезной.

— Это мой брат Хулагур, — объяснила Кайдесса, — он не понимает твоего языка.

Хулагур не только не понимал, о чем идет речь, но и проявлял некоторое нетерпение. Он вновь дернул за аркан с такой силой, что Тревис едва не упал. Кайдесса в свою очередь потянула аркан на себя и разразилась проклятьями. Услышав перебранку, к ним подошли остальные.

Тревису удалось освободить плечи, но сбрасывать с себя аркан окончательно он не стал и начал внимательно осматривать монголов. Кроме Хулагура, его окружали еще пятеро мужчин. Все они были худощавы, с жестким выражением лица и узкими глазами. Поизносившаяся одежда была залатана кусочками кожи. Кроме мечей с изогнутыми лезвиями, каждый мужчина был вооружен двумя луками: длинным и коротким. У одного из всадников было копье, из-под наконечника которого свисали длинные пряди волос. Словом, перед Тревисом стоял воинственно настроенный отряд древних татаро-монголов. Однако апач понял, что в равном бою индейцы не только могут сразиться с монголами, но и победить их.

Апачи никогда не были безрассудными воинами, подобно шайенам, сиу или команчам. Апачи всегда применяли засады-ловушки. А любые преимущества местности использовали в качестве оружия или защиты. Пятнадцать апачей под предводительством Джеронимо целый год продержали в степи пять тысяч американских и мексиканских солдат и в конце концов вышли победителями.

Тревис слышал легенды о Чингисхане и его грозных военачальниках, которые шли через всю Азию в Европу и не потерпели ни одного поражения. Но это были набеги дикой волны, которая черпала людские ресурсы из бескрайних степей. Тревис сомневался, что это бесконечное море людей сможет захватить земли Аризоны, охраняемые апачами под предводительством таких вождей, как Кочиз, Викторио или Мангос Колорадос.

Правда, белым удалось это сделать, но лишь потому, что они превосходили индейцев в оружии. Но лук против лука, нож против меча, ловкость и хитрость против такой же ловкости и хитрости... Вряд ли монголы смогут победить.

Хулагур отбросил аркан, а Кайдесса ослабила петлю, и веревка упала к ногам Тревиса. Апач перешагнул ее и, пройдя между двух всадников, поднял свой лук, который обронил. Койоты не отставали от него, а когда он обернулся, они начали оттеснять его в сторону выхода из долины.

Монголы тоже не сводили глаз с Тревиса, а воин, у которого была пика, поигрывал ею, словно раздумывая, не проткнуть ли чужака. Но в этот момент к Тревису подошла Кайдесса, таща за собой Хулагура.

— Я все ему рассказала, — обратилась она к Тревису, — я рассказала, что произошло и что ты — враг тех, кто за нами охотится. Думаю, будет лучше, если вы сядете у костра и обсудите все это.

Откуда-то издали вновь раздался грохот и прервал речь девушки.

— Ты сделаешь это? — полуутвердительно спросила девушка.

Тревис огляделся. Он подумал, что успеет добежать до стены золотистого тумана прежде, чем монголы настигнут его. В то же время он понимал, что если ему удастся заключить перемирие с монголами, то его людям останется охранять лагерь лишь от русских. Из истории Тревис помнил, что война на два фронта никогда не доводила до добра.

— Я пойду, но понесу это. И никаких арканов!

Тревис выразительно потряс луком, чтобы Хулагур понял смысл сказанного. Сматывавший аркан монгол перевел взгляд с лука на Тревиса. Он помедлил и с видимой неохотой согласно кивнул. По знаку Хулагура к апачу подъехал один из всадников и жестом пригласил его сесть к нему на лошадь. Кайдесса уселась на коня позади брата. Тревис посмотрел на койотов. Они, по-прежнему не шелохнувшись, стояли возле дверного проема и не делали ни малейшей попытки последовать за ним. Он помахал им рукой и позвал.

Подняв морды, они наблюдали, как Тревис уходит вместе с монголами. Затем, не ответив на его призыв, развернулись и исчезли в тумане. В какое-то мгновение Тревис почувствовал страстное желание броситься вслед за койотами, рискуя вновь быть пойманным арканом. И это поразило его. Рн даже и не подозревал, как сроднился с этими животными и привык во всем полагаться на них. Вообще-то Тревиса Фокса нельзя было назвать человеком, который подчиняется желаниям и приказам, мба'а, какими бы разумными они ни были. Это было уделом людей, а койотам здесь не было места.

Спустя полчаса Тревис уже сидел в лагере монголов. Он насчитал пятнадцать мужчин, шесть женщин и двух детей. На пригорке возле их юрт, не сильно отличавшихся от вигвамов его народа, находился примитивный барабан, обтянутый кожей. Около него стоял мужчина, на котором была надета высокая остроконечная шапка, красный халат, подпоясанный шнурком, на концах которого висели маленькие косточки, крошечные черепа животных и отполированные кусочки камня и резные деревянные фигурки. Именно усилиями этого человека создавались звуки, оглашавшие окрестности. Было ли это сигналом или частью ритуала? Этого Тревис не знал, но он догадался, что этот человек был либо знахарем, либо шаманом, а стало быть, имел немалую власть. Обычно таким людям приписывают способность не только предсказывать будущее, но и разговаривать с духами. По крайней мере, так было во времена великих орд.

Тревис попытался оценить остальных людей. Как и его собственные собратья, эти люди имели между собой много общего, прежде всего все они были молоды и полны энергии. Было ясно, что Хулагур здесь отнюдь не последний человек, а может, и вождь.

После того, как смолкло эхо последнего удара барабана, шаман заткнул палочки за пояс и спустился к костру. Он был несколько выше своих соплеменников и худ как жердь. Лицо гладко выбрито, а брови, изогнутые от природы, придавали его лицу скептическое выражение. Позвякивая своей коллекцией амулетов, шаман встал напротив Тревиса и принялся внимательно изучать его. Апач спокойно встретил этот взгляд, и теперь их молчание напоминало дуэль двух сил воли. В узких зеленых глазах шамана было нечто такое, из чего Тревис понял, что если Хулагур и был вождем этих людей, то в лице шамана он имел очень умного и решительного советника.

— Это Менлик, — раздался голос Кайдессы, хотя сама она не посмела растолкать мужчин и подойти к костру.

Хулагур цыкнул на сестру, но его замечание не произвело на Кайдессу ни малейшего впечатления, и она что-то резко ответила ему. Но тут рука шамана взметнулась вверх, заставив замолчать обоих.

— Ты — кто? — как и Кайдесса, шаман говорил по-английски с сильным акцентом.

— Я Тревис Фокс из племени апачей.

— Апачи, — повторил шаман, — ты с Запада, с американского Запада.

— Ты много знаешь, человек, говорящий с духами.

— Вспомнил. Временами ко мне приходят воспоминания, — рассеянно ответил Менлик. — Как же апачи нашли дорогу сюда среди звезд?