Его обмякшая рука нащупала вертикальную поверхность, которую он идентифицировал как выход. Бессознательно он ощупывал дверь, пока она не подалась под его слабым нажимом. Еолова его кружилась, но он двигался вперед, привлекаемый светом, струящимся из отверстия в стене. Человек начал карабкаться через рваный пролом в обшивке звездолета. Затем он со стуком упал на земляную насыпь, которая образовалась в результате падения корабля. Он скатился вниз, увлекая за собой каскад комьев земли и песка. Во время падения он ударился головой о камень с такой силой, что потерял сознание.

В следующее мгновение на небе показалась малая луна Топаза. Ее зеленоватый свет сделал залитое кровью лицо человека похожим на инопланетянина. Малая луна достигла горизонта, когда на небе появилась ее старшая сестра ярко-желтого цвета. Тишину ночи нарушило тявканье.

Тявканье нарастало, и человек, зашевелившись, поднес руку к голове. Он открыл глаза, огляделся и сел. Позади него виднелся искореженный звездолет, но он даже не обратил на него внимания.

Вместо этого он встал на ноги и, пошатываясь, вышел на свет, отбрасываемый луной. В его мозгу роились мысли, воспоминания, эмоции. Возможно, Ратвен или один из его ассистентов смогли бы упорядочить этот хаос. Но в настоящий момент Тревис Фокс — агент во времени, член группы «А» операции «Кочис» — казался менее разумным животным, чем два койота, исполняющих свой ритуал обращения к луне, которая была так не похожа на луну их родины.

Пошатываясь, Тревис двинулся вперед, привлеченный этими звуками. Звуки казались знакомыми, чем-то реальным среди этого хаоса, царящего у него в голове. Он споткнулся, упал, снова поднялся, но продолжал идти.

Наверху самка койота опустила голову, уловив новый запах. Она уловила в нем нечто похожее на привычную жизнь. Тявкнув, подозвала самца, но он был поглощен своей ночной песней, которую выводил, вытянув морду по направлению к луне.

Тревис споткнулся, упал на четвереньки. В тот же миг его предплечье пронзила резкая боль. Он попытался подняться, но тело не повиновалось ему. Он рухнул на спину и остался лежать, уставившись на луну.

Сильный и очень знакомый запах ударил в нос... Тревис почувствовал теплое дыхание на своей щеке, а шершавый язык лизнул его в лицо. Тревис поднял руку, нащупал густой мех и крепко ухватился за него, словно это был спасительный якорь в сошедшем с ума мире.

Тревис встал на одно колено и осторожно раздвинул высокие стебли рыжеватой травы. Перед его глазами предстала долина, затянутая золотистой дымкой. Голова продолжала болеть, а умственное напряжение лишь усиливало боль. Картина долины была такой же нечеткой, как если бы Тревис смотрел на нее сквозь пеструю пелену. Он точно знал, что здесь должно было быть, но в реальности местность оказалась совершенно другой. В высокой траве промелькнуло что-то буровато-серое, Тревис напрягся. Мба'а койот? А может, его спутниками были духи га-н, которые могли принимать любое обличье и теперь предстали в облике врага человека? Кто они: ндендайи — враги, или дала-анбийати — друзья? В этом сумасшедшем мире он не мог разобраться.

Эйдикье? В его сознании возникло слово, которое он не мог произнести. Друг?

Его глаза встретились с желтыми глазами животного. С тех пор, как он оказался в этой странной пустыне рано утром, он смутно осознавал, что в действиях этих четвероногих, которые следуют за ним по пятам, наблюдаются вовсе не звериные повадки. И дело было не в том, что они смотрели ему в глаза. Тревису казалось, что они способны читать его мысли.

Жажда огнем жгла горло, а в голове пульсировала непрекращающаяся боль. Эти двое, словно ощутив его боль, начали подталкивать его в определенном направлении и вскоре вывели его к небольшому водоему. Вода в нем была сладковатой на вкус, но отнюдь не неприятной.

Тревис дал животным имена. Эти имена появились из сумбура воспоминаний, которые сопровождали его во время бесцельных блужданий по этой таинственной местности.

Самку, которая не отходила от него ни на шаг, он назвал Наликидью, что означало «Та, которая ходит по горным хребтам». Имя самца было — Нагинлта, «Тот, кто разведывает впереди». Самец полностью оправдывал свое имя. Он убегал вперед, а затем возвращался к человеку и своей подруге и смотрел на них так, словно хотел что-то сообщить им.

Наликидью подбежала к Тревису. Она тяжело дышала, высунув из рта красный язык. Но она дышала так не от усталости, Тревис был уверен. Нет, она была взволнована. Охота! Она хотела охотиться!

Внезапно у Тревиса возникло какое-то странное ощущение. Он даже облизнул пересохшие губы. Впереди была еда — свежее мясо, мясо, которое было еще живым существом, но ждало, когда его убьют. Внезапно внутри у Тревиса возникло чувство дикого голода, освобождая его от полусонного состояния, в котором он пребывал.

Его руки сами собой потянулись к ремню. Но пальцы не нашли того, что хотели. Память подсказывала Тревису, что на этом месте должен был быть ремень, отягощенный спрятанным в чехол ножом.

Он осмотрел свою одежду и обнаружил, что на нем штаны из гладкого материала темно-коричневого цвета, которые сливались с окружающей Тревиса растительностью, свободная рубашка, подпоясанная кушаком со свободно свисающими концами. Ноги обуты в высокие — до середины икры — мокасины с закругленными мысами.

Кое-что из этого показалось ему знакомым, но это были лишь обрывки воспоминаний. И вновь в его сознании одна картинка наложилась на другую. Наверняка он знал только одно — у него нет оружия. И осознание этого факта пробудило в нем чувство реального дикого ужаса, который еще более усилил путаницу мыслей.

Наликидью проявляла нетерпение. Опередив Тревиса на несколько шагов, она обернулась. Ее глаза сузились, и Тревис сразу же понял значение ее взгляда, словно она выразила свое желание словами. Еда ждала, а самка была голодна. Она ждала поддержки человека.

Тревис не мог повторить грации ее движений, он старался оставаться незамеченным. Несмотря на боль, которая сопровождала каждое его движение, Тревис внимательно смотрел по сторонам. Земля под ногами, трава, долина, окутанная золотистой дымкой, — все было реальным, а не частью сна. Стало быть, те, другие призрачные видения были всего лишь галлюцинацией. Даже воздух, который он вдыхал полной грудью, имел свой собственный запах. А может, вкус? Он не был уверен. Он знал, что гипноз может производить странный эффект, но это было...

Внезапно Тревис замер, уставившись невидящими глазами на траву, которая все еще колыхалась после того, как по ней прошли койоты. С ним провели сеанс гипноза! Неужели это правда? Теперь в его сознании появились сразу три видения. Приложив руки к вискам, он изо всех сил сжал голову. Реально только то, что было вокруг него: земля, трава, долина, голод и охота...

Он заставил себя сконцентрироваться непосредственно на настоящем и на той части мира, которую он видел, чувствовал, осязал и которая простиралась прямо перед ним.

По мере того как Тревис следовал за Наликидью, трава становилась все ниже. Но туман не рассеивался. Казалось, что он состоит из отдельных лоскутков дыма. Когда Тревис проходил через один из таких лоскутков, ему казалось, что он пробирается через облако танцующих золотых пылинок. Там и тут мерцающие точки кружились и метались, словно живые существа. Окруженный этим золотым туманом, Тревис дошел до линии кустов и втянул в себя воздух.

Пахнуло теплым и густым ароматом, который он не мог идентифицировать. Тревис только смог определить, что он принадлежит живому существу. Прижавшись к земле, Тревис протиснул голову и плечи сквозь нижние ветки кустов и выглянул наружу.

Перед ним расстилалось пространство, которое туман окутывал не слишком плотно. Землю освещали лучи восходящего солнца. Тревис разглядел трех животных. Вновь сознание пронзила вспышка воспоминаний.

Животные были размером с антилоп и походили на них только тем, что имели четыре ноги, округлое тело и голову. Однако в остальном они отличались настолько, что Тревис замер от изумления.