Каким-то образом Россу удалось сделать это неимоверное усилие и снова подняться на протоптанную колею, с которой его столкнули. Но даже после этого идти по этому пути-колее было бессмысленно, потому что он вел назад, к тому зданию в ледяной оболочке, из которого его привели. Они выбросили его умирать; обратно они его не примут.
Но у такой хорошо заметной дороги должна же быть какая-то конечная цель, и в надежде, что, может быть, он найдет убежище на другом ее конце, Росс повернул налево. Исхоженная тропа шла вниз вдоль склона. Теперь вздымающиеся стены из снега и льда были пробиты зубами скал, словно прогрызшихся снизу через ледник. Огибая один из этих скалистых клыков, Росс посмотрел на полоску ровной земли. Здесь лежал снег, но проторенный след вел прямо через него к закругленной стороне огромного шара, наполовину укрытого в земле, шара из темного материала, который мог быть создан только человеком.
Росс уже не обращал внимания на предосторожности. Он должен добраться до тепла и уюта, или ему конец, это он знал наверняка. Еле держась на ногах, он продолжал идти, не сводя глаз с двери впереди — закрытой овальной двери. Силы его были на исходе; почти рыдая, Росс бросился на дверь. Барьер поддался и дал ему упасть в странное мерцающее сияние голубоватого света.
Свет воодушевлял его, обещая большее, и Росс прополз мимо другой двери, которая гладко поблескивала у внутренней стены. Это выглядело как спуск по трубе. Росс остановился, прижав безжизненные руки к голой груди под краем туники, внезапно осознав, что здесь тепло. Его дыхание не клубилось перед ним морозным паром, а воздух не иссушал легкие всякий раз, когда он отваживался вдохнуть поглубже.
Как только он это осознал, к нему вернулась доля врожденной осторожности. Оставаться там, где он был, внутри сразу у входа, означало навлечь на себя беду. Он должен найти место, где бы ему спрятаться, пока он не ослабел окончательно, — а он чувствовал, что его силы сражаться вот-вот закончатся. Надежда ненадолго дала ему всплеск ложных сил, способность к движению, и из этого подарка он должен выжать все, что может.
Его путь закончился у широкой лестницы, заворачивающей плавными кривыми во мраке ниже и в тени выше. Он чувствовал, что находится в довольно большом здании. Он боялся спуститься, потому что только один взгляд в этом направлении почти уничтожил его чувство равновесия, и потому пошел вверх.
Ступенька за ступенькой Росс преодолевал этот болезненный подъем, проходя пролеты, из которых выбегали три или четыре коридора, как радиусы паучьей паутины. Он уже почти исчерпал всю свою выносливость, когда услышал звук, повторяемый эхом, усиленный — снизу. Там кто-то двигался. Он втащился на четвертый уровень, где свет был очень слабый, надеясь, что заползет в один из проходов достаточно далеко, чтобы его не увидели с лестницы. Но он прошел только часть выбранного пути, когда силы покинули его, и, задыхаясь, он упал назад к стене. Его руки тщетно хватали за эту гладкую поверхность. Он падал сквозь нее!
У Росса была секунда, может, две одурманенного изумления. Он лежал на мягкой поверхности, и его окутало тепло, которое успокаивало его исцарапанное и замерзшее тело. Острый укол в бедро, потом другой в руку — и мир превратился в дымчатую мечту, пока он, полностью измученный, наконец не уснул.
Были сны, очень подробные, и Росс беспокойно вертелся, по мере того как сон заканчивался и приближалось пробуждение. Он лежал с закрытыми глазами, складывая вместе странные отрывки — снов ли? Нет, он был уверен, что это были воспоминания. Росса, торговец кубками, и Росс Мердок, участник Проекта, снова слились в одного и того же человека. Как это случилось, он не знал, но это так и было.
Открыв глаза, он заметил нежно-голубую кривизну потолка, которая по краям плавно переходила в серую. Успокаивающий цвет действовал на его взволнованное пробудившееся сознание как слово утешения. Впервые с того времени, когда он ночью получил удар по голове, головной боли не было. Он поднял руку, чтобы ощупать ту рану рядом с линией волос, которая еще вчера была так чувствительна, что болела от любого прикосновения. От нее осталась только тонкая, неровная полоска, какой бывает старый шрам, и все.
Росс поднял голову и осмотрелся. Его тело лежало в металлической конструкции, напоминающей колыбель, почти полностью погруженное в красное желатинообразное вещество с приятным душистым запахом. Ему больше не было холодно, и также он не был голоден. Никогда в жизни не чувствовал он себя таким здоровым. Сев в своей колыбели, он отряхнул желе с плеч и груди. Оно сразу же упало с него, не оставляя следов жира или влажности на коже.
Кроме странной кровати, в которой он лежал, в этой маленькой цилиндрической камере были и другие предметы. В узкой передней части комнаты рядом стояли два ковшеобразных сиденья, а перед ними находилась система управления, суть которой он не понимал. Как только Росс поставил ноги на пол, откуда-то со стороны раздался щелчок. От этого звука он развернулся, готовый к неприятностям. Но причиной шума была открывшаяся дверь в маленький шкаф. Внутри шкафа лежал толстый сверток. Не иначе как его приглашали исследовать подарок.
В свертке находилось много раз свернутое изделие из ткани, сжатое и запаянное в прозрачный пакет, который он дважды ощупал, прежде чем ему удалось открыть застежку. Росс вытряхнул одеяние из материала, какого он никогда раньше не видел. Гладкая и блестящая, как атлас, поверхность была металлической, но мягкой, как тонкий шелк. При малейшем прикосновении цвет ткани заиграл вовсю — темно-синий переходил в сиреневый, оживляемый волнистыми полосками изумительно яркого зеленого.
Росс поэкспериментировал с рядом маленьких, искрящихся, как бриллианты, зеленых запонок, которые образовывали диагональ от правого плеча костюма к левому бедру, и он растягивался. Он залез в одеяние; ткань сразу же приняла форму его тела; костюм плотно облегал его и сидел идеально. Поперек плеч были зеленые ленты под цвет запонкам, а трико, похожее на чулки, переходило в некое вещество, которое образовывало подушку для его ног.
Он сжал запонки, убедился, что они соединились, и начал приглаживать эту странную, прекрасную ткань — не зная, как объяснить ее появление и все, что его окружало. Его мозг не был замутнен; он помнил каждую деталь своего путешествия вплоть до момента, когда провалился сквозь стену. И он был уверен, что прошел не один, а два русских временных поста. Неужели это третий? Если так, он еще в плену? Зачем им оставлять его замерзать на морозе, а потом так с ним обращаться?
Он не мог увязать в одну логическую цепочку то здание в ледяной оболочке, из которого русские его забрали, с этим. Услышав другой мягкий звук, Росс взглянул через плечо, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как колыбель из желе, из которой он вышел, сокращается в размерах, так, что она стала в три раза меньше своего прежнего объема. Компактная, как ящик, она свернулась возле стены.
Росс, передвигаясь бесшумно, подошел к ковшеобразным стульям. Однако, разместив свое тело в один из них, чтобы получше рассмотреть то, что отдаленно напоминало приборную панель вертолета — похожего на тот, в котором он вступил в первый этап своего фантастического путешествия во времени и пространстве, — он обнаружил, что это не слишком удобно. Он осознал, что сиденье разработано для тела не совсем такой формы, как его собственное.
Тело, как его собственное... Эта ванна из желе, или кровать, или что бы это ни было... Одежда, которая так ловко подстраивалась под его размеры...
Росс наклонился вперед, чтобы изучить приборы на панели управления, и те подтвердили его подозрения. Он всех их переплюнул! Как раз сейчас он находился в здании той неизвестной расы, ради существования которой Миллайрд и Келгариес затеяли весь Проект. Вот он, источник, или один из источников, из которого русские черпали знания, с которыми не могли сравниться никакие современные достижения.
Мир в оболочке изо льда и здание со странным оборудованием. Эта штука — цилиндр с сиденьем для пилота и панелью управления. Чужаки из космоса? Но ванна с желе — и все остальное... И его присутствие привело в действие шкаф, который снабдил его одеждой... А что стало с туникой, которая была на нем, когда он попал сюда?
