— А мы уже! — заверила Афадель и прилегла рядом, стараясь, чтобы монеты не брякали. — Представляете, государь, приехал Гэндальф с Радагастом, и они с Элрондом отправили нас сражаться с чудовищами!

— Моих подданных? — нахмурился король, приподнявшись на локте. — Вот так просто отправили?!

— Нет, нам заплатили мухоморами и по монетке дали, — почти не соврала она. — Мы за подмогой пришли, нас там чуть не склацали! Монстры — куда там Арагогу, он-то по сравнению с ними безобидный… Дозволите взять отряд?

— Не дозволяю, — король улегся обратно. — Моих! Подданных! Гонят сражаться, а мне даже не сообщили и не заплатили!

— Негодяи! — поддержал я, проглатывая земляничину. — Элронд вообще нами торго… хотел торговать направо-налево. Мол, такие бойцы, ой. Но мы не поддались. Слишком дешево.

— Правильно, моя школа, — кивнул король. Как он делает это лежа навзничь — надо видеть. Даже олень поперхнулся.

Афадель сглотнула слюну.

— Но что же нам делать? — вскричала она. — Ведь полчища чудищ в южном Лихолесье!..

— Мне лень, — честно ответил король. — Отчего бы Элронду самому не повоевать? Отчего бы волшебникам не очистить леса от этих ваших монстров? И кому они мешают? Монстры, я имею в виду…

— А если они нас съедят? — опасливо спросила подруга. — Вот пошлете вы выпасать Алексиэля, а нас втроем склацают?

— Я думаю, он успеет унести вас от опасности, — сказал король. — Сходите предупредите пауков, пусть будут начеку, и довольно.

Мы радостно поднялись. Это было куда приятнее и прибыльнее, чем сражаться с неведомыми монстрами.

— Кстати, — остановил нас король, — а где монетки-то?

Афадель показала одну. Куда она дела все остальные (мой гонорар она тоже отобрала при входе в Лихолесье), в дупло, что ли, спрятала?

— Совсем охамели в этом Ривенделле, за моих отборных бойцов серебром платить, — огорченно сказал Трандуил. — Ладно, давай вторую, а мухоморы себе оставьте, своих полно.

Я уныло протянул монету.

— Как ты это провернула? — шепотом спросил я Афадель, когда мы отошли достаточно далеко и спустились в Паучий овраг.

— Ловкость рук, — довольно улыбнулась она и выудила из бронелифчика увесистый мешочек с золотыми монетами.

— И дипломатический конфликт, — завершил я и немедленно протянул руку за своей долей.

Пришла весна, зацвели подснежники и прочие цветы жизни. Так, у Конана родился наследник. Узнав об этом, король весь день ходил, не отнимая руки от лица. Правда, руки менял, читер.

Особенно Конан отмечал тот факт, что это был наследник, а не наследница. Типа будет в люльке спать в седле, играть с мечом, класть под голову лук. Вырастет великий воин. Жена ему не возражала. Видимо, тоже хотела быть матерью великого воина.

Мы с Афаделью сходили посмотреть на этот гибрид. Ну… габаритами ребенок удался в папашу, а внешностью — в мамашу, даже ухи орочьи. А если он, когда вырастет, обрастет шерстью навроде Конана, от него урук-хаи бегать будут, а Беорн за своего примет.

Главное, чтоб был идеологически правильным. Но это уж забота короля. Узнав о гибридном наследнике, наши мамы посмотрели на нас очень выразительно. Особенно моя. И особенно Афаделина.

— Мама, — презрительно сказала Афадель, — уж кто-кто, а люди меня не привлекают, я же не принц! Орки еще туда-сюда… люблю с них шкуру сдирать, они верещат забавно!

Я же сказал матушке:

— Я расист.

— А к гномам зачем ходишь? — подозрительно спросила она.

— По делу. Купить-продать, мы с ними хорошо договариваемся, вот король и посылает!

— А к умбарцам?

— Бухать, — честно ответил я. — Кутить и веселиться.

— А в Рохан?

— Так опять же король посылает!

— А когда он тебя жениться пошлет! — рявкнула она на все Лихолесье. — На эльфийке! Вон отец внучат хочет понянчить!

На лице отца, мирно сидевшего за столом и кушавшего мамин супчик, отразилось глубокое удивление.

— Я еще слишком молод, чтобы стать дедушкой, — заявил он, а я выдохнул с облегчением. — А вот отцом — не откажусь повторить! Думаю, надо поработать над этим, Главриэль, какие наши годы? Идем-ка…

Я поспешил ретироваться и выдохнул с облегчением, слушая гневные вопли матушки: она не желала размножаться, но папа ее не спрашивал. Прямо как Афадель. Может, это он ее отец, а нас перепутали?

Я сказал об этом Афадели, но она замотала головой.

— Нетушки! Меняться не буду.

— Что, пойдешь по стопам Конана? — спросил я ехидно.

— За орками-то? Да ну, скучища, — поморщилась она. — А если что, я только по мужикам! С Владычицей просто неловко вышло…

— Ну ты погоди, сейчас еще король опомнится и снова захочет кого-нибудь осчастливить, — сказал я. — Нас, например. Или принца.

— Пусть принца, — быстро сказала она. — Он наследник, ему отдуваться.

— Ага, а нас опять пошлют искать то, не знаю что, — уныло сказал я. Мама была занята, и на пирожки рассчитывать не приходилось.

За пирожками мы пошли к Афадели, благо ее папа увел маму в лес любоваться подснежниками. Чую, не только любоваться и не только подснежниками…

— Слушай, — прочавкала она сквозь пирожок (мы набрали провизии и уединились на большом дубе), — а что, если они нам братьев-сестер нарожают? Правда, какие их годы? А эльфов мало, король порадуется!

— От нас отстанут, — радостно сказал я. — Хотя бы временно!

— Ага! А если заставят с мелкими возиться?

— Орчанка пусть возится, она умеет! А нам детей доверять нельзя, — ответил я. — Загубим же! С дерева уроним! Утопим…

— Это так, — согласилась она. — Но надо еще объяснить это родителям.

— Предлагаешь кого-нибудь показательно уронить с дуба прямо сейчас? Не, им самим в радость, — сказал я, сильно сомневаясь в своих словах. — Да и вообще… Мы в дозор уйдем — и все!

— Давай лучше в Рохан, — не согласилась она. — А может, к вастакам сходим? Мы там еще не бывали! Или в Харад?

— Тоже дело, — согласился я. — Но ты погоди. Это ж не за один день происходит. Как станет ясно, что вот-вот, тогда и свалим.

— Ага, но сани надо готовить летом, — поучительно сказала Афадель. — Так что озаботимся-ка мы припасами!

С припасами было плоховато. В смысле мы их ели. Да и то сказать: лучше приготовить утку в клюкве и съесть, чем дать ей испортиться.

— Сухарей насушим, — оптимистично сказал я, — а по пути охотиться можно. Только соль не забудь.

— Главное — вина запасти, — озабоченно сказала Афадель, и мы хором вздохнули. Отложить вина на потом никак не получалось.

— Мы с собой столько не унесем, — мрачно ответил я. — А оленя угнать не выйдет.

Да, Алексиэль сам кого хочешь угонит… Но мы решили пока что поставить ягодную бражку в корчаге под берегом. Ну на первое время. Главное, чтоб ее никто не нашел, особенно король.

Забродила она быстро, а выпили мы ее еще быстрее и загрустили. Такими темпами мы точно никуда из Лихолесья не уйдем! Правда, как раз разлился Андуин, рыба пошла на нерест, и мы отпросились на рыбалку. Икра — дело такое… Вкусное и сытное. Так что мы икры наловили бочку, а рыбы — еще больше. И все было хорошо, пока на берег не приперся Конан с наследником.

Плавать его учить, ага. Пацан еще не ходит толком, а ему плавать. Самое оно в бурном Андуине, по которому еще ледяная шуга несется.

Но Конана это не смутило, причем настолько, что он прямо в реке поймал рыбину, половину съел сам, половину сунул отпрыску. Тот съел. И не просто съел, а сперва высосал икру, а потом обсосал косточки и потребовал: "Дай!". Конан умилился и дал.

Мы переглянулись и поняли, что бежать таки придется…

— Они что, всегда так жрут? — с ужасом спросила Афадель.

— Хорошо кушать — хорошо! — радостно прогудел Конан, снабжая отпрыска рыбкой. — Расти большой, могучий!

— Угу! — поддержал я, отступая. — А если наши братья-сестры такие же вырастут? Рыбу жрать на лету будут?

— Скорее, на плаву, как дельфины… — Афадель ткнула меня в ребра, напомнив о бочке с икрой. Я вздохнул, закатил ее и бочку с рыбой на волокушу и впрягся.