Барад-Дур сиял огнями факелов — весь, от подножия до верхних шпилей. Дежурный орк надраивал Око, поплевывая на фланелевую тряпочку, кажется, бывшее гондорское знамя. В цитадели ожидалось великое событие. Кольцо Всевластия вернулось к хозяину, и он готовился к Торжественному Надеванию Кольца.

По его замыслу это торжественное событие должно было собрать всех его подданных и стать началом конца старого мира и еще чего-то там.

Для полного торжества на событии присутствовали пока еще живые пленники.

Все было готово к появлению Повелителя. Он появился как бы ниоткуда, весь в черном с серебром, с длинным мечом у пояса, закрыв лицо железным забралом, и занял свое место. Кольцо блистало, притягивая взоры.

Рукой в черной латной перчатке он взял Кольцо и торжественно надел на палец.

Нет, не надел. Попытался надеть. Кольцо не налезало. И со второй попытки тоже. С третьей оно застряло, и Повелитель еле-еле стащил его. Тогда он снял перчатку и попробовал снова. Кольцо не налезало. Ни на средний палец, ни на безымянный, ни на указательный, да что там, оно даже на мизинец не налезало. "Зачем я так много ел?" — с печалью подумал Саурон и мельком посмотрел на себя в зеркало, висевшее в центре залы. (И сам себе ответил: "От нервов".) Зеркало честно сказало, что хотя латы, конечно, стройнят, особенно черные, но все же нужно брать свой размер. Саурон вздохнул, делая вид, что все идет по плану, и примерил Кольцо на другую руку. С тем же результатом. Саурон нервно улыбнулся.

Орки отступили назад. Круг свободного места вокруг Повелителя стал шире.

Повелитель задумался. Носить Кольцо на цепочке — это модно, но бесполезно, бижутерии у него и без того хватало. Но тут его взгляд упал на босые лапы хоббита. Тот шевелил пальцами — мерз, наверное. А может, дразнился. И Саурона осенило.

Он подозвал Ангмарца и приказал снять с себя сапог и размотать портянку. Тот исполнил приказ и аккуратно поставил портянку за трон.

После этого Повелитель закинул ногу на ногу, оттолкнув порывавшегося помочь назгула, и блаженно пошевелил освобожденными пальцами. Последний раз он снимал портянки лет пятьсот назад. Эффектным жестом он насадил Кольцо Всевластия на мизинец и…

Кольцо не налезало.

Точнее, оно застряло на давно не стриженном когте Повелителя, которым было так удобно цепляться за неровности почвы. Саурон поднатужился и снял таки Кольцо с пальца. При этом своенравная драгоценность вырвалась из его рук и, звеня и подпрыгивая на неровных каменных плитах, покатилась куда-то в пространство. Аккурат туда, где протек узенький ручеек лавы от вездесущего Ородруина. ("Давно надо было навести порядок, — мелькнуло в голове у Саурона. — А то стыдно пленных привести".)

И канула в лаву.

Саурон тупо смотрел на свое Кольцо. Назгулы смотрели на Кольцо. Орки смотрели на Кольцо. Пленники смотрели на Кольцо. На глазах у всех оно булькнуло в лаву, на мгновение задержалось на огненной поверхности и медленно начало тонуть.

Арагорн широко ухмыльнулся и положил ладонь на рукоять меча…

Матушка моя — эльфийка из Лихолесья, а вот кем был мой отец, неизвестно. Она уверяла, будто он эльф из Предгорий, только затруднялась ответить, где именно расположены эти самые Предгорья. Но где бы они ни были, это сильно испортило породу.

На карте Средиземья я отыскал с десяток местностей с таким названием, но они находились, прямо скажем, далековато от Лихолесья, и если даже предположить, что матушка прежде любила путешествия… Я сомневался, что в тех местах вообще живут эльфы.

Зеркало, однако, уверяло меня, что я настоящий эльф, и уж подавно не сомневалась в этом матушка. И воспитывала меня соответственно.

К сожалению, до образцово чистопородного экземпляра я не дотягивал. Взять хотя бы тот факт, что сложением я больше напоминал человека (крупного человека), и, пускай по деревьям я передвигался не хуже сверстников, тонкие сучья меня просто не выдерживали. А еще… Такую стыдную подробность непросто доверить даже личному дневнику, тем более что я уверен, мама его читает, да, мама? Ну я же говорю!..

Так вот, у меня не стоит.

У меня не стоит левое ухо.

Позор! Я, конечно, закрепляю его заколками, как могу, но… В общем, я стараюсь, чтобы волосы не растрепывались. Меня ставят в пример за мою всегда аккуратную прическу, но я-то знаю, ради чего все это!

Признаться, я надеялся, что хотя бы к двухсотому дню рождения ухо встанет, как ему полагается (у большинства они уже в полсотни лет торчали, как… как… торчали, словом), но нет. Стоило мне взглянуть на свое отражение, как меня обуревала жесточайшая печаль. Нет, я подбадривал себя мыслями о том, что оба мои уха могли бы висеть, а тут только левое, только наполовину…

Но я все равно не рискую близко знакомиться с девушками. Стоит представить, как я… с ней… она нежно проводит рукой по моим волосам, а там… И ухо падает!

А ведь на меня заглядывается не одна моя сверстница!

Все изменилось, когда я свел относительно близкое знакомство с гномами. Когда я увидел их работы, все переменилось!

Да, о Эру, это было больно, но это стоило того! Теперь я слыву неформалом и попирателем традиций, но… Стоило продырявить проклятое ухо и намертво приклепать его к черепу, чтобы стать не позором семьи, а модником!

Хотя и позором семьи тоже.

Будь я королевским сыном, я мог бы ухо прикрепить к венцу или там диадеме, но, увы, я далеко не королевский сын… Зато теперь я не хуже других! И даже свел близкое знакомство с одной девушкой. Она тоже лучница, и ей наплевать, что я дружу с гномами. Она даже говорит, что я проложил связь между двумя племенами, и мое имя не забудут. Да, не забудут, поскольку меня уже прозвали Железноухим. Довольно лестно, хотя…

Хотя заклепка на днях выпала — вот и хвали гномскую работу! Слава Эру, я был один, когда это случилось. Придется делать штифты по всему уху, хоть один да выдержит. А если навешать на них всяких побрякушек, можно говорить, что это такая мода. И еще не забыть пустить слух о том, что в правом ухе серьги носят только… гм… эльфы, забывшие о своем естестве.

Я вот не забыл, но та девушка… в последнее время она как-то засматривается на гномов, вот, пошла меня провожать, как я ни отбивался.

Я решил прикрыть макушку венком, пока добираюсь до гномов. Мне идет, хотя кое-кто отпускает двусмысленные шуточки на сей счет. Но когда я добрался до гномов, они меня не поняли.

Сказали, что ухо не нуждается в поддержке, а когда я стал возражать, подвели к роскошному, отлично отполированному серебряному зеркалу, — такого нет даже у короля Лихолесья. И в этом зеркале я увидел себя… С двумя стоячими ушами… Я не поверил своим глазам! Ухо — левое! — стояло! Само, без поддержки. И рядом с ухом довольно лыбились гномы. Как раз макушкой мне по ухо.

Чудовищное подозрение закралось в мое сердце.

"Это ведь волшебное зеркало Еиналеж?" — спросил я.

"Не-а, — ответил гном и довольно хрюкнул. — Волшебные зеркала — это по вашей части, эльф".

"Но как?!" — я пощупал ухо. Оно действительно стояло.

В мое сердце вкралось второе подозрение, еще чудовищнее первого.

"Ну… — гном перестал хрюкать и теперь изучал потолок. — Известно, когда у мужчины стоит. Ухо".

Я помнил только, что сытое ухо к ученью глухо, но поскольку уже пообедал, решил, что это из другой области. Еще я слыхал, что женщины любят ушами. Об этом жутком извращении мне не смог ничего поведать никто из старших товарищей, увы! И потом, я же не женщина! И я не любил ухом! Могу поклясться!

Однако проклятое ухо стояло. Нет, я очень нравился себе в зеркале — породистый молодой эльф, с приличным экстерьером и отличной стойкой. Но я же не могу остаться у гномов, чтобы демонстрировать свои породистые уши! Мне придется возвращаться… А что если в лесу ухо вновь обвиснет? Слыхал я, что где-то очень далеко есть вислоухие эльфы, но это, думаю, сказки.