- Я приготовлю завтрак на дорогу.

  - Постарайтесь что-нибудь попроще, у нас нет времени.

  Кофе, омлет, тушенка, молоко - на все ушло двадцать минут. Пора собираться.

  Одежда. Книга - одна.

  С рюкзаком я вернулся на кухню. Ножи - обязательно. В порядке конверсии мне их смастерил один пациент. Уверял, что космическая сталь. Острые - невероятно. Трехслойная кастрюля.

  Ну, залезай же...

  Через четверть часа, обескураженный, я не собрал и половины желаемого. Невозможно.

  - Петр Иванович, ну зачем вы это берете? В любом случае, мы все вывезем, не сейчас, так потом.

  Вывезем. Куда? Где мой дом? Виноградник, пусть крохотный? Чемодан - вокзал - Россия.

  - Позовите остальных, Александр Борисович. Сухой паек получать.

  Термос - пять литров кофе с коньяком, - я вручил Нимисову. Отказаться он не решился. Кое- какие пустячки захватили Олег с Аркашей. Осталось так много всего - сковороды, котел, кастрюли...

  Холод, дождь и ветер разбудили дрожь. Ничего, разойдусь и согреюсь.

  Сзади, замыкающим, шел Олег. Не позавидую тому, кто захочет подкрасться.

  Серо-коричневый Желчуг варикозной веной выбухал из русла. Мостик трепетал над ним, как бельевая веревка на заднем дворе.

  Шествие стало.

  - Погодите, я первый, - Юра двинулся по полотну.

  Ударил ветер - резко, жестоко, мост приподнялся, щелкнул, изгибаясь, пастушьим кнутом, и - разорвался.

  Пологой дугой падал Юра в Желчуг. Его желтая нейлоновая куртка то исчезала, то вновь показывалась средь пенных потоков. Я бежал вдоль берега, стараясь не потерять ее из виду, далеко отстав от Олега. Сброшенный им на ходу рюкзак попал под ноги, и я упал, распоров о камень вытянутую руку.

  Теперь и мне пора снять рюкзак.

  Когда я поднялся, все стояли на берегу. Юру выбросила река, круто поворачивающая здесь на восток.

  Олег с Нимисовым делали искусственное дыхание, бестолково, неслаженно.

  Я заменил Олега - Нимисов, как-никак, имел отношение к медицине. Врач- психолог. В Москве в подземных переходах дипломов много...

  Дыша за Юрия, я следил за его зрачком, надеясь, что сузится, оживая. Сердце не запускалось. Три толчка - вдох, три толчка - вдох. Еще и еще.

  Бесполезно. С самого начала бесполезно. Он умер еще в реке, похоже, ударился головой о подводный камень, и течение несло безжизненное тело.

  Мы переглянулись с Нимисовым.

  - Кончено, - остановился я.

  - Да, смерть необратима, - Нимисов поднял руку, помогая встать.

  - Неужели вы не можете ничего сделать? - Олега трясло от бессильной ярости.

  Нимисов пристально посмотрел ему в глаза, слегка раскачивая головой и беззвучно шевеля губами. Прошло несколько секунд - и Олег обмяк, с лица сползла напряженность.

  Я подставил руку под дождь. Кровь вяло сочилась, смываемая водой.

  - Что с вами?

  - О камень поранился. Пустяки, вернемся - перевяжу.

  - Ключ у Юры в кармане, - Олег говорил вяло, блекло.

  - Достань, - просто скомандовал Нимисов.

  Олег наклонился, пошарил в кармане куртки. - На булавке пришпилен, - бесстрастно комментировал он. - Мешает что-то, - он вытащил пластмассовую фигурку. - Шахматный конь, - снова полез в карман и достал, наконец, ключ.

  Я взял фигуру здоровой рукой. Черный конь. Из того же комплекта, что и пешка.

  - Я посижу пока, - Олег опустился прямо на мокрую землю.

  - Сиди, - Нимисов посмотрел на меня, сказал вполголоса:

  - Скоро он восстановится.

  На ходу я подобрал свой рюкзак, повесил на одно плечо. Неудобно, но идти недалече.

  В коридоре перед обеденным залом лежали носилки.

  Аркадий засмеялся - сначала тихо, повизгивая, но смех набирал силу, и вскоре он перегибался от хохота, вытирая тылом кисти выступающие слезы.

  - Таскать нам, не перетаскать! - сумел выговорить он и снова зашелся смехом, - таскать - не перетаскать!

  Я взял его под локоть.

  - Пошли.

  Он подчинился, продолжая хохотать.

  В кухне я налил стакан воды, подкапал валерианки.

  - Н-не перетаскать, - зубы стучали о стекло, жидкость струилась по подбородку, но он сумел допить остаток, после чего затих.

  Промыв рану, я положил гемостатическую салфетку и натянул сетчатый бинт. Заживет - если успеет.

  Аркадий овладел собой.

  - Не пойму, что на меня нашло. Истерика, наверное.

  - Точно. Случается. Идем переодеваться. Осталось во что?

  - Осталось.

  В обеденном зале одиноко сидел Александр Борисович.

  - Нимисов понес носилки. Решили сразу - на ледник.

  Я достал из кармана фигурки - пешку и коня.

  - Не ваши, случайно?

  - Нет.

  - Мы пользуемся Стаунтоновским комплектом, - добавил Аркаша.

  Я положил фигурки на стол.

  - Неплохо бы растопить камин. Под навесом я видел дрова.

  - Я принесу, - Аркаша боялся остаться без дела.

  - Давайте вместе, - неожиданно предложил Стачанский.

  - В южной стороне, под пленкой, - объяснил я.

  Одиночество меня не прельщало, и я выглянул наружу, полагая, что больше вымокнуть некуда.

  Оказалось - есть куда.

  Нимисов с Олегом возвращались. Я пошел за ними.

  Подвал- ледник располагался на бугорке, входом на север.

  Ручьи огибали его стороной, дренажная канавка не давала воде проникнуть внутрь.

  Низкая дверь, крутые каменные ступеньки - и холод, дыхнувший навстречу.

  В полумраке я увидел, как в дальнем углу на стлани из опилок лежали два тела - Комова и Саблецова, рядом укладывали третье.

  - Петр Иванович? - Нимисов поднял голову. - Мы сами управимся.

  - Посмотрите, нет ли у Комова в кармане чего-нибудь.

  - Документы его в селении, мы знаем.

  - Все-таки гляньте.

  Нимисов отодвинул глыбу льда.

  - Вот - спички, брелок, игрушка какая-то. А нет, шахматный конь.

  - Оставим носилки здесь, внутри, - предложил я. - Не будем беспокоить Аркадия.

  - Он успокоился?

  - Совершенно.

  - Что вы надеялись найти в карманах Комова?

  - То, что и найдено.

  - Небогато.

  Дом встретил дымом. Дрова занимались неохотно.

  Нимисов сразу заметил фигурки на столе.

  - Вот как... - он поставил рядом коня. - Да...

  - Я пойду готовить обед.

  - Не до обедов сейчас, Петр Иванович, - Аркаша махнул рукой.

  - Именно до обедов. Необходимо придти в себя, голодный человек слаб. Мужество проистекает из желудка, утверждают индейцы.

  - Я с ними согласен, - подтвердил Нимисов. - Нельзя поддаваться течению событий, это разрушает наши возможности влиять на будущее.

  Опять начал не говорить, а вещать.

  Олег вернулся с рюкзаками - своим и Юриным.

  - Я запер дверь и заложил засов. Хватит беспечности, - он явно восстановился.

  На кухне я снял одежду, развесил на веранде. Высохнет когда-нибудь. Смена в рюкзаке, завернутая в пластиковый пакет, не промокла. Повезло.

  Каждую вещь - ножи, кастрюли, утварь, - я разместил аккуратно и основательно.

  Больше я ничего не брошу. Никогда. Благое намерение.

  Жар от плиты грел.

  Сегодня Нимисов впервые забыл одобрить меню. Придется пройти в его святая святых. Тоже впервые.

  4. Среда, 21 час. 30 мин.

  - У нас нет никаких доказательств того, что смерть Крутова - результат злого умысла, - Александр Борисович говорил четко и уверенно.

  Мы сидели у камина - Нимисов совсем близко, остальные поодаль. Дым давно вытянуло в дымоход, стало тепло, дождь за окном оттенял уют комнаты. Керосиновый свет висевшей над столом лампы схлестывался на стенах с нетерпеливыми огненными отблесками каминного пламени.

  Как славно было всего три дня назад: сидели, разговаривали, подкидывая изредка в пламя полешки да сосновые шишки, шевеля угли кочергой и ведя речь о возвышенном, добром и вечном.

  - Все произошло на наших глазах, и я не могу утверждать, что этот, с позволения сказать, мост не разрушился от естественных причин.