Зрителей поприбавилось - окружили монитор в фойе, шумят, подсказывают. Я протолкнулся к экрану. А, это компьютер. Доска на экране, угловатые фигурки и пульсирующая надпись: "Программа Садко".

  - Стольник, - уговаривал собравшихся бритоголовый владелец чуда, - стольник за уникальный шанс сразиться с лучшей отечественной программой! Победителю - пятьсот!

  Очередной храбрец уселся перед сонитором.

   - Дешевка, наперсточники, - буркнул кто-то у меня над ухом. - В лучшем случае этот металлолом тянет на первый разряд.

  - Сыграл бы сам, - подзуживал другой.

  - Сыграю, не бойся. Спорим, прибью железяку!

   Ох, к чему это мне? Я выбрался на волю.

   - Простите, вы - Денисов? - порывистый юноша вгляделся в карточку на шнуре.

  - Он самый.

  - Я - корреспондент газеты "Левый Берег", хочу взять у вас интервью, если не возражаете.

  - Интер... простите, что?

  - Интервью. Побеседовать, то есть. В пресс-центре ваша партия с Поповым произвела сенсацию.

   Ура. Я знаменит. Рановато, ну да свинью в мешке не утаишь.

   - "Левый Берег"? Из Приднестровья, что ли?

   - Нет, местная, городская газета. Тираж семьдесят тысяч, весьма популярная, - он настойчиво вел меня под сень кадковых пальм.

  - Нет, нет, - воспротивился я. - Какое интервью?

  - Всего несколько вопросов, - он включил диктофон. - Вы как, профессиональный грибник?

  - Что? - удивился я непритворно.

  - Ну, часто ходите по опята?

   - Не понимаю.

  - В прошлом номере мы дали статью мастера Максимова-Черного. Он образно пишет, профессионалы - что грибники на опен-турнирах. Понимаете, каламбур: опен-турнир и опенок.

  - А-а... Смешно, - протянул я. - Используя вашу левобережную терминологию я, скорее, опенок.

  - Опенок, смертельный для грибников! - рассмеялся корреспондент. - Ложный опенок.

  - Бледная поганка, - подсказал я.

  - Не обижайтесь, я в хорошем смысле. Вы давно играете в шахматы?

  - С трех лет.

  - И когда пришел первый успех?

  - Год спустя. Второе место первенства двора, улица Фрунзе, дом двадцать восемь. Мама долго гордилась.

  - Часто потом вы радовали маму?

  - Боюсь, не очень.

  - Ваши цели в "Аэро-Турнире"?

  - Подзаработать.

  - О! Хотите разбогатеть?

  - Разумеется, - я встал. Репортер меня не удерживал.

  Разболтался, старый Мазай, растаял. Распустил язык. Девятый час, пора лекарство принимать. Три раза в день, после еды. Следовательно, придется есть. В буфете, взяв свои бутерброды и салат, я застыл в нерешительности. Все места заполнены, одно лишь свободное - в компании трех благодушных мушкетеров тридцать лет спустя.

  - Не стесню? - я поставил свою ношу на столик. - Очень неудобно, что жеребьевки утром проводят, вы не находите?

  Старший, Атос, буркнул неразборчиво под нос, а остальные вообще не реагируют. Спесьевато. Я жевал бутерброд, а троица пила кофе - крепкий, пахучий.

  - Это вам не Амстердам, - уронил Портос, а Арамис закивал согласно:

  - Никаких сомнений, Николай Николаевич, не Амстердам.

  Я, прячась за бутербродом, прочитал их бэджики. Ого! Известные люди, а Атос - вообще кумир моего детства. По его партиям я пытался освоить премудрости эндшпиля.

  - Не Амстердам, - подтвердил и Атос, кладя на блюдце чашечку вверх дном.

  Они одновременно поднялись и гуськом промаршировали вон. Красиво отшили выскочку. Пренебрегли. Я уткнулся в салат. Тоже мне, мушкетеры. Поросята-перестарки, вот вы кто. Наф-Наф, Нуф-Нуф и Ниф-Ниф.

  Пойду я отсюда. Туда, где ждут. Лишь узнаю, есть ли такое место.

   Внизу - маленькая группа избранных у монитора.

   - Слон на е три с ничьей - тонкий голос Ниф-Нифа комаром влетел в ухо. Назло подойду, парвеню, так парвеню. На экране - давешняя иностранка, Элис Мак-как-то. Она спокойно смотрела, как белый слон противника переместился на предсказанное место. Толстенький джентльмен явно заграничного вида, засунув руки в карман пиджака, невозмутимо попыхивал сигарой. братцы-поросята одобрительно закивали:

  - Элементарно.

  Заставим себя уважать, даже ценой тысячи-другой клеток. Не пришлось и отключаться, разве чуток:

  - Выигрыш, - бросил я, - единственным способом, конь Анна шесть.

  И, словно услышав, Элис взялась за коня.

   - Ерунда, - мэтр Ниф-Ниф по-прежнему не смотрел в мою сторону. - Ладья анна три, и полный отлуп.

   Соперник Элис, южный парнишка, моментально сходил по Ниф-Нифовски.

  - И что теперь? - наконец-то одарил меня взглядом мэтр.

  - Что-что... - я прикрыл глаза, вспоминая ответ. Легонько, легонько, один только ходик. - Пешка эф четыре.

  Джентльмен даже вздрогнул от моей непочтительности, как с гроссмейстером разговариваю. Зато Элис последовала моей рекомендации. Славная девочка.

  - Дальше действительно элементарно, - процедил я. Тщеславие. Дешевые эффекты дорогой ценой. Сам себе противен.

  Юнец на экране монитора задумался. Ниф-Ниф тоже наморщил лоб, а милый джентльмен нервно передернул плечами.

  Такова жизнь, ребятки. Я вышел на улицу. И пятнадцативаттная лампочка может гореть ярче сотки, если напряжение поднять. Правда, перегорит быстро. Слишком быстро. Но если она в себе невольна ...

  После того, как я обнаружил способность нечувствительно решать этюды из книги Надераишвили с результатом, намного превосходящий мой скромный уровень кандидата в мастера, и родилась идея - поиграть в турнире. Сублимация агрессии, как объяснил доктор Дима. Чем на людей кидаться... И на лекарства подзаработаю.

  Час я ждал трамвая. Такси выдергивали из толпы более состоятельных горожан, но я крепился. Не выйду из сметы, тресну, но не выйду.

  Раздраженный ожиданием, я решил пойти пешком. Мост - километра три, пустяк. Давно бы был на правом берегу, пил бы чай с медовыми пряниками.

  Фонари не горели. Разбиты или обесточены. Вода по обе стороны моста отражала звезды. Покой. Штиль. Марс злобно светил из созвездия Тельца, яркий красный диск небесного светофора. А дружок Сатурн - все нахлобучивает кольцо на лоб?

  Я обернулся. Картина любопытнее Сатурна: заехав двумя колесами на пешеходную дорожку и оттого накренясь, приглушив мотор и погасив фары, на меня накатывала "Тойота".

  Иномарку отрядили, с дурацкой гордостью отметил я, запрыгивая на парапет. Осторожно, купания лучше избежать. Удерживая равновесие, я смотрел, как проплывает мимо машина - медленно, солидно, подмывало прыгнуть на крышу, выдать чечетку, но благоразумие одержало верх. Спасибо нейронам, растянувшим секунду вдесятеро. Сейчас они, лопаясь от напряжения, пьянили сознание предсмертным весельем.

  Опять запахло мятой. "Тойота" скрылась во мраке, а я брел по бесконечному мосту, раздумывая, кому понадобилось сократить мои и без того считанные дни.

  4

   Нуф-Нуф невозмутимо пожал мою руку. Причуды жребия не раздражали его, спокойствие и уверенность - отличительная черта профессионала. Не успею стать таким. Но будем играть...

  ... Ничего - ни фотографически четких воспоминаний, ни туманных видений деревни мертвецов. Я падал, падал в бездонный колодец, испытывая одну лишь усталость, ибо падение было бесконечным...

  ... Снегопад, славный рождественский снегопад - безветренным утром, когда, смягчась, отступают морозы, а всякая дрянь исчезает под снегом будто навсегда.

  Я затряс головой. Снежинки поредели, исчезли, показались черные и белые квадраты, сложились в шахматную доску.

  Нуф-Нуф тоже исчез, подпись его, роскошный росчерк на бланке фиолетовыми чернилами, успела высохнуть. Сорок ходов. Как в аптеке.

  Ручка, задетая локтем, покатилась по столику и упала. Даже мысль подхватить ее оказалась непосильной. Я наклонился за ней - и опять снег обрушился на меня, но иной, пурга, ночная, недобрая.

  Нащупав ручку, я стал ждать, пока распогодится. Скисаю прежде времени. Надо выбираться, а то потеряюсь в бесовской круговерти.