Спонсоне не видел всего этого. Глухое многоголосое пение эмиттеров звенело в его голове, склоняя ее к качающимся перед глазами каменным ступеням.
-Это тебе не суп-пижо! - басом подбадривал себя повар и, достав из маленькой крошечной сумочки таблетку, положил ее под язык. Он насчитал девять витков, когда впереди показался люк. Каменные ступени сменились твердым эбонитом. Он поднялся на уровень экранирующего этажа. Выше был только купол, распределительные щиты, лампы маяка и зал для метеорологических наблюдений.
-Когда, а когда? Нас что забыли? - доносились сверху нетерпеливые шаги и лающие голоса.
-Заткнись! А то его высочество доложит и весь твой выводок спустят на кровь Богине! Что-то еще не нравится а?
-Нет-нет! - жалобно залаял первый - не надо! Мне все нравится! Меня все устраивает!
-Захлопните пасти придурки - вяло пролаял старший, и дал первому тяжелую глухую затрещину. Послышался грубый и мрачный смешок. Наверху были как минимум трое.
Лестница вела наверх. Но тут же была и массивная, с подведенными к ней проводами заземления, дверь на технический этаж. На двери на лиловом фоне красовался черный крест с подписью - 'не входить'. Потянув за рычаг, повар открыл ее. Перед ним был низкий, подсвеченный тусклыми алыми лампами, технический коридор. Где-то рядом, за стенами невообразимо громко пели концентраторы барьерного поля. Привкус горечи во рту стал невыносим. Запершило в горле. Спонсоне сбросил с плеч ставший непомерно тяжелым ранец и открыл его. В темноте сверкнули циферблаты двух таймеров. Один - круглый и плоский циферблат часов с пружиной для обычных законов физики, второй выпуклый с маятниками-стрелками - для искаженных. На первом красивыми бронзовыми буквами было написано 'Институт точной механики Иргрида, Бальмонт 7-3', На втором крошечная латунная табличка - 'Валор и Гинк'. Спонсоне провернул первый. Пружина тренькнула, часы затикали и пошли. Стрелка побежала по кругу. С непривычки повар немного не рассчитал угол поворота, и до взрыва оставалось еще довольно много времени. Обратно повернуть циферблат назад было невозможно. Оставалось ждать. Но как трудолюбивый, любящий свою работу повар, который пока варится картошка, не сидит без дела и готовит салат, Спонсоне вышел на лестницу, закрыл дверь и поднялся в зал.
-Стой! - вскинул перчатку закутанный в белый плащ человек. Белая маска скрывала лицо. Через прорези горели синие, как фосфоресцирующие в пещерах мертвые токсичные грибы, глаза. В просторном купольном зале с полукруглым пультом и белыми окнами в потолке и стенах, противников было не трое, в четверо. Еще одни - облаченный в желтую мантию баронской прислуги, цуборг-автомат лежал с расколотым топором черепом.
-Это враг! Он прошел через гнилой огонь! - взвизгнул кто-то. Все четверо злодеев столпились перед поваром. Первый сорвал с потной головы маску. Мрачное, деформированное мутацией лицо с большим горбатым носом, бледной кожей и низким лбом южанина источало угрюмую, внимательную злобу. Лицо и взгляд человека, который ищет слабого, чтобы безнаказанно навредить ему. В темной, обожженной руке Псарка тяжелой зазубренной сталью блеснула тусклая сталь секиры.
-Честный бой! Честный бой! - скривив пухлые губы, подначивая вожака, завыл тот, которого недавно обидели подзатыльником.
-Честный бой! - приметив, что у повара нет ничего, кроме ножа и фальшиона, закивали остальные.
-На ножах! - оценив угрозу, опустил секиру Псарк и скривился в мерзкой ядовитой усмешке.
-Это поварской нож - отбрасывая фальшион, и обходя толпу по периметру, продемонстрировал оружие и объяснил повар.
-Как раз, выпьем юва, поваром и закусим! - отбросил секиру и скинул плащ вожак - знаешь, чем человечинка вкуснее свининки? Слаще!
Могучие плечи бугрились мускулами. Деформированные суставы позвоночника образовывали горб. На алой от недавних ожогов, иссеченной глубокими рваными шрамами груди было больше двух сосков.
-Жалкие людики! Знаешь, за что я больше всего люблю ваших женщин? - мрачно поводя могучими плечами, грубо лаял Псарк - за то, что такие мягонькие и отдаются за кружку! Им нравятся сильные, такие как мы, а вы и дальше обтекайте слюной и какайтесь от каждого пука!
Спонсоне спокойно, без возражений, выслушал его. Держа руку на перемотанной старой бечевкой и проклеенной столярным клеем рукоятке ножа, он медленно шагал взад вперед, выравнивая сбитое долгим подъемом и все усиливающейся лучевой болезнью дыхание.
-Ну же! Кончай его! - грубо крикнули из стаи. И вожак, несмотря на все свои рассуждения о честном бое, выхватил заткнутый за пояс за спиной огромный, с нарисованной на квадратном стволе красной, зубастой волчьей пастью пистолет, умелым движением вскинув его, запрокинул в экстазе голову, зажмурился и выстрелил.
Никто не успел понять, что произошло дальше. Глухо звякнул нож, и пуля с треском врезалась в распределительный щит на стене, а повар уже летел вперед на медленно понимающих к нему оружие врагов. Миг и все четверо катались по полу, держась за вспоротые от паха до пупка животы. Последним упал так и не успевший выстрелить второй раз Псарк.
-Шинковать капусту на пятьдесят персон, это вам не хуторян по ночам душить - присел над ним и сунул в ноздрю поверженного острие ножа повар.
-Охотник... - простонал тот.
-Я не охотник - важно покачал головой Спонсоне - я же сказал. Я Повар.
-Ты лжешь! - попытался пес, но повар легко, как мастер кухни разделывает рыбу, подцепил острием нос и щеку поверженного врага и медленным движением спокойного профессионала, отрезающего от купленной на рынке свиной головы толстые щечки, чтобы сделать из них великолепную поджарку, повел лезвие в сторону.
-Гнилое племя. Убийцы предлагали защиту деревням, селились, а потом насиловали женщин и убивали мужчин - качая головой, назидательным басом напоминал он.
-Ты! - простонал один из людей-собак и попытался отползти прочь. Рядом с ним Псарк уже зашелся диким, истеричным, страдальческим воем. Чем больше он пытался сопротивляться, тем больше боли причинял ему острый поварской нож в умелых руках мастера кухни.
-Ты... - пытаясь протянуть руку к упавшему на пол пистолету, кричал второй - ты убивал нас и спускал в сортир нашу кровь! Ты делал из нас колбасу и салат! Ты продавал наши сердца и говорил что это телячьи! Чудовище! Монстр! Каннибал! Гореть тебе в огне!
-Не салат, а паштет - пригвоздил ножом к эбонитовому полу тянущуюся к оружию руку Спонсоне - а еще биточки, щечки в уксусе, ребрышки и ароматный ливерный суп.
-Ты... демон! Людоед! - хором заплакали, застонали остальные - фанги! Чудовище!
-Нет, я простой человек - поднялся на ноги, и, пошатываясь, оглядел зал повар. На руках и одежде мастера кухни не осталось ни капли крови. Признак многолетнего опыта - утрите сопли щенки, обед еще не готов.
Он едва держался на ногах. Кровавая тошнота подкатывала к горлу. Но он был на то и повар, чтобы сдержаться от подобного бесчинства даже в самой серьезной ситуации.
-Аг! Аг! - снизу уже слышались грубые, рычащие голоса. Гремели доспехи. Несмотря на жесткое излучение эмиттеров, по лестнице на вершину башни уже спешило вызванное растительным магнетизмом вживленного в позвоночник Псарка корнем Мо подкрепление. Спонсоне не знал, сколько оставалось времени до взрыва, но в эти последние секунды у него возникла новая идея.
-А это что за мясные шарики? Вкусные? - присев на корточки, доверительно спросил он у Псарка и прицелился ножом к паразитному наросту за его окровавленными плечами. В глазах поверженного и изувеченного, еще считанные минуты назад такого самодовольного и кичливого лорда людей-собак, верного слуги демонесс-сестер Алисии и Луизы Вальдэ, стоял ужас разверзающейся под его спиной, ледяной адской бездны.
-Пощади... - пытаясь заслониться растопыренной окровавленной пятерней, в отчаянии прошептал он.
-У вас же тоже просили пощады? - ловко поддел кожу на горбу Псарка повар - что вы отвечали?
Небо в окошках купола башни над головами поверженных, жалобно стонущих чудовищ, вспыхнуло ослепительным белым огнем. Где-то внизу застонали визжащие от боли и падающее вниз по ступеням лестницы, ломающие руки и ноги о холоднее камни, пораженные внезапным телепатическим ударом, спешащие на помощь своему вожаку Маски. Даже у такого совершенного изобретения, как корень Мо есть свои слабые стороны.
